Долго сейчас шла я под холодным дождём до дома, между двух блестящих рельс. Стала мокрой, как бобр. Очень заболеть хотела. Я думала – пусть лучше организм страдает, чем Я. Конечно, можно было бы с разбегу удариться головой обо что-нибудь твёрдое, но мне не шестнадцать лет, чтоб таким способом перешибать боль сердечную.
Лес вокруг устрашающе шипел, тёмный, мокрый, и на фоне этого шипения все песни про любовь, закаченные в плеер, приобретали трагически-угрожающий характер. Но не поворачивать же было обратно? Нет.
А потом из фонарей повалил снег. И унёс моё замёрзшее тело к дому.
Чёрные дыры окон встретили меня, как пустые глазницы любимой собаки. Хоть сам вой.
И тишина. Двенадцать недель молчит за стеною сосед. Молчит холодильник. Только дождь и паровозы вдалеке гудят, и где-нибудь большой самолёт задевает крылом колокольню. Тишина червяка под землёй не сравнится с моей.
Я даже слышу, как растут мои волосы.
Тишина тихо дышит в мой телефон. Конечно, ведь он промок насквозь так же, как я. Теперь в нём живёт ледяной первомайский дождь.
Да, это он убил мой дом, пока меня не было.