Глава 1. Крыша.
…Это был теплый весенний вечер. Он поднес бутылку к губам и сделал очередной глоток. Напиток привычно обжег горло и по телу снова разлилась теплота. Он сидел на крыше элитного многоэтажного дома, кои быстро росли за последние годы, спустив одну ногу за край, опершись спиной на небольшой эркер. День догорал. Но тут, на высоте лучи солнца еще ласкали. «В этот раз все будет как надо» - думал он. Взгляд его скользнул на закатанный рукав его черной рубашки, там, ниже, на руке виднелись четыре ровных шрама вдоль. Словно напоминание о его прошлой неудаче. Он сделал еще глоток и посмотрел на бутылку – она была наполовину полная. «Наполовину пустая» - подумал он – «Как и я». Бутылка была выполнена в виде фляги, на ней была изображена рука, держащая топор. Этикетка уже порядком истерлась – «2 года прошло» - но отчетливо читалось «Hennessy. Cognac. V.S.O.P». Хотя там уже был другой напиток (можжевеловый джин. Экстра драй), это не имело значения. Как память, как напоминание, как укор – бутылка и сейчас была с ним.
Он ждал заката. Целый день он бродил по городу без цели, прошел все любимые пешеходные маршруты, на этот раз прошел один. Он был сегодня на Троицком мосту, в Летнем саду, был на Дворцовой, прошелся по магазинам – купил себе новую футболку, зашел в любимый «Рок подвал» - купил диск с балладами. Дома он принял душ, под громкую музыку написал несколько строк на бумаге, окинул взглядом квартиру, оделся и снова вышел в город. Теперь он знал точно куда идти и что делать. Зайти в бар – наполнить флягу и выпить кофе. Дальше к известному дому. Поздороваться с бабушкой-консьержкой (он знал, что она пропустит его – все было подготовлено), подняться на предпоследний этаж, далее по лестнице в закрытой двери, ведущей на крышу. У него был свой ключ. Захлопнуть дверь, чтоб не было пути назад. И забросить ключ подальше, хотя нет, оставить его в замке, чтоб не было возможности открыть дверь с другой стороны, мало ли кто заметит его. За остальные 3 пути на крышу он не волновался – тяжелые замки на всех, ключи в сейфе (на случай пожара).
Он ждал заката. Вспоминал. Может подсознательно пытался найти ответ? Он не знал. Просто вспоминал. Те счастливые моменты, что изредка происходили с ним.
«…они сидели на кухне. Было уже довольно поздно. Кто-то монотонно блевал в туалете. «вечеринка удалась» - подумалось ему, и снова посмотрел на свою собеседницу. Это был его День Рождения. Многие уже спали, кто-то уехал домой, кто-то ощущал последствия интоксикации алкоголем. А Он, только что вернувшийся с прогулки по пьяни с другом, несколько протрезвевший, сидел на кухне и спорил. Спорил, зная, что его не поймут.
- Зачем? Зачем тебе это? – в ее глазах он прочел страх, - Зачем? Ведь есть же, то, ради чего стоит жить?
- Тогда скажи мне, ради чего, что осталось, что? – в Его голосе чувствовался вызов.
- Родители, друзья…Ты сам! Живи ради себя! – ей казалось, она нашла способ, как переубедить.
- Я сам волен решать. Никто не сможет остановить. Ради себя. Ха.- тихим шепотом проговорил он. Налив себе еще одну рюмку он залпом выпил.
- Тебе уже хватит, остановись, утром будет плохо, - укор был в ее голосе.
- Куда уж хуже?
- Но ведь остались еще радости, а ты их не испытаешь, - голос ее еле заметно дрожал, - ты испытывал любовь?
Он рассмеялся в ответ тихим, пугающим шепотом…
А вскоре после этого их разговора он предпринял попытку. Неудачно…»
Он нехотя встал с насиженного места и прошелся по всему периметру крыши. Надо было убедиться, что тут больше нет никого. «Нет, вроде все как обычно». Вернулся на место, где сидел, оно еще не успело остыть. Опять глоток. Он полными легкими вдохнул вечерний воздух. Весна. Любил ли он весну? Скорее он любил то состояние природы, пробуждение, о котором так мечтал сам, но так и не сумевший достичь.
- Весна, - проговорил он тихо вслух, - Весна…
Он сделал еще один глоток. Нет, он не собирался напиваться. Зачем? Чтоб по пьяни оступиться и испортить то, к чему он шел 2 года? Нет, от пил для другого, для того чтобы чуток успокоить разум, инстинкты, которые неизменно будут судорожно цепляться за жизнь, которые выкинут руки, цепляющиеся в тщетной попытке за гладкую стену. Кто знает?
Солнце уже почти село.
- Пора, - опять разговор вслух.
Он встал. Залез на небольшой парапет. Повернулся спиной к краю и развел руки в стороны. Затем он сделал 19 шагов в глубь крыши. 19 лет – 19 шагов. Развернулся…
Солнце, в последний раз лизнув лучами, скрылось за горизонтом.
- Все. Наконец то покой, - сначала шепотом, как молитву, а потом во весь голос, - Назад дороги нет!. Вы слышите? НЕТ!
Девятнадцать. Восемнадцать… Он бежал на встречу пропасти. Семнадцать. Шестнадцать. Пятнадцать… Еще чуть-чуть. Девять. Восемь…Он считал шаги. Быстро, но успевал…Пять. Четыре… Боковым зрением он заметил тень, метнувшую к нему руки. «Нет! Не может быть! Я быстрее»
…а далее была пустота. Внутри. У него…
«Никого нет. Прекрасная возможность. Музыка. Прогулка. Опять музыка. Алкоголь. Острое лезвие опасной бритвы. Ванна с горячей водой. Глоток, еще глоток. Хеннесси тем и хорош, что это необычный коньяк – это элита. Пьется легко и просто. Кровь бежит быстрее и быстрее. Отлично. Первый надрез. Больно. Глоток. Вода окрашивается в розовый. Еще одна вена. Еще одна. Теперь на другой руке. Быстрее. Левая уже не слушается. Надрез. Кровь. Красная пелена перед глазами. Вот как это умирать. И совсем не страшно…
Белый потолок. Луч солнца. Я не умер? Почему?
…уже потом, он узнает, что соседи вызвали милицию на слишком громкую музыку, что его успели вытащить и спасти. Тело слишком хотело жить, а разум – нет. Тело боролось и победило…
А потом, потом был ад. Ад мучений несостоявшегося самоубийцы. Подозрения родных, друзей, ежемесячные посещения психолога. Курсы реабилитации. Попытки вытянуть причины его поступка.
За 2 года он научился прятаться. Уже, пожалуй, никто не мог заподозрить в нем желание своей смерти. Даже опытный психолог, которой он продолжал пудрить мозги, а перед этим ходить к знакомой девушке, будущему психиатору, дававшей ему советы. «Бывает», - говорили все,- «Каждый может сорваться». Для всех он снова жил, радовался, улыбался, учился. Лишь 2 человека знали, что твориться на самом деле в его душе. Лучшая подруга и он сам. А о своем желании уйти снова – только он…»
Он лежал на крыше, в полушаге он края, он заветного парапета. Неподалеку валялась его бутылка, к удивлению, не разбившаяся, просто проскользившая по покрытию. А рядом был еще кто-то.
- Какого черта ты выбрал ЭТУ крышу и ЭТОТ вечер? Почему?