Три дня подряд ходила на чемпионат России по кикбоксингу.
Начитавшись Чака Паланика Бойцовский клуб меня и так посещали мысли о саморазрушении…

" Я полностью согласен с рассуждениями Тайлера о том, что мы чувствуем себя дерьмом и рабами истории. Я хотел разрушить всю красоту в мире. Сжечь дождевые леса Амазонки. Пробить хлорфторуглеводородами озоновый слой насквозь. Открыть сливные краны на всех танкерах мира и сбить заглушки со всех нефтяных скважин на континентальном шельфе. Я хотел убить всю рыбу, которую не в силах съесть и изгадить пляжи Франции, которых никогда не увижу.
Я хотел, чтобы весь мир дошел вместе со мной до точки.
Избивая этого парнишку, я понимал, что мне хочется вышибить мозги каждой панде, которая не желает размножаться ради спасения своего вида, и каждому киту или дельфину, который сложил лапки и выбросился на берег.
Не надо считать это вымиранием. Считайте это сокращением штатов.
Тысячи лет людишки трахались на этой планете, мусорили на ней и засирали ее, а теперь история требует, чтобы я подчищал за всеми и платил по их счетам. Плющил консервные жестянки, предварительно вымыв их дочиста. Отчитывался за каждую каплю использованного моторного масла.
И я должен заплатить за ядерные отходы и за емкости с горючим, зарытые в землю, и за оползни, разрушающие подземные захоронения токсичных отходов, за все то, что натворили предыдущие поколения.
Я держал головку ангелочка на одной руке, как младенца или футбольный мяч, а костяшками второй молотил его лицо, молотил, пока губы у него не лопнули. А затем добивал его локтем, пока он не рухнул бесформенной кучей на землю. Пока кожа у него на скулах не почернела и не прилипла к костям черепа.
Я хотел вдыхать дым пожарищ.
Птицы и олени – никчемная роскошь, а хорошая рыба – это дохлая рыба.
Мне хотелось сжечь Лувр. Раскрошить молотком на мелкие кусочки греческую коллекцию в Британском музее и подтереться Моной Лизой. Отныне этот мир принадлежит мне.
Этот мир отныне принадлежит мне, и только мне. Древние давно в могилах.”