- Прошу пощады!! – обезоруженный преступник упал на колени в надежде спастись.
Тот, в чьих руках сейчас была его жизнь, на миг остановился. Затем твердо шагнул вперед, замахиваясь ужасающего вида двуручником.
- Никогда, - «Миротворец» обрушился на сдавшегося саттелита зла.
Паладин медленно осмотрелся: живых врагов не осталось. Он перехватил меч одной рукой, а другой достал из-под наплечника с символом Солнца бирюзовый шелковый платок. Какое-то время он всматривался в этот шелк… Подарок той, во имя кого он судил.
Никто не знал, что говорило в этот миг его лицо. Его глаза. Они были надежно скрыты в глухом шлеме, украшенном перьями белого ястреба.
Стремительным движением он стер кровь с клинка. Бирюза тут же стала темно-багровой и мёртвой. Паладин поднес платок к шлему и жадно вдохнул аромат её духов и их крови.
За его спиной кто-то вошел в зал.
- Тебе не следовало убивать их, Торн. Они ведь просили милосердия!
Паладин вновь спрятал платок под наплечник, и, не разворачиваясь, ответил. Его низкий голос грохотнул в стали шлема:
- Не учи меня судить, клирик. Не лезь не в свои дела.
Клирик склонился над одним из поверженных, словно что-то увидев.
- О Всевышний… Он еще жив… - руки клирика начали матово мерцать синеватым светом, когда он положил их на грудь раненого и начал шептать заклятья. Тот протяжно застонал. Торн приблизился к нему и… просто ударил его закованной в латы ногой. Череп хрустнул и раненый тут же испустил дух. Прямо на руках у Верховного Клирика Империи.
- КАК ТЫ СМЕЕШЬ??!
В ответ Судья лишь поправил свой белоснежный плащ.
- Не стой на пути у Правосудия.
Торн, Пресветлый Паладин Его Величества, Судья, вышел из зала. Зло было наказано и оставаться здесь не было смысла.

Его боялась и ненавидела вся Империя. Даже Его Величество Император. Правда, он был искренне рад, что эта бездушная тварь отстаивала идеалы Света, а следовательно – и Империи.
Единственным живым существом, которое было ему не безразлично, была юная придворная колдунья. Никто не знал, почему они вместе. Что он видел в ней, и что человеческое она отыскала в нём.
Но ни рыцари, ни чародеи, ни богатые вельможи не рисковали оказывать ей знаки внимания. Правосудие часто слепо, и они легко могли стать виновными. А приговор был всегда один: смерть.

Серо-стальные глаза пристально смотрели на Неё. Глаза – единственное живое, что осталось в нем, даже его лицо более походило на каменную маску.
Он любил её, она была для него воплощением всего того, за что он сражался всю свою жизнь. А она чувствовала себя в безопасности, когда пряталась на его руках, положив голову на его плечо.
Он ласково называл её ведьмой. Он это точно знал. А она всегда повторяла ему, «какой он всё-таки глупый».
Он любил её.

- Виновен. Приговор: смерть, - очередной удар смял черные доспехи, словно фольгу. Затем на колени упал другой тёмный. В неожиданно быстром для такого тяжелобронированного рыцаря движении, Судья вплотную приблизился к еще одной своей жертве. Латная перчатка замкнулась на горле еретика, и оно хрустнуло. По руке Паладина пошел священный огонь, в миг охвативший тело еретика.
А в следующий миг Судья получил удар стилетом в грудь. С легкостью пробив тяжелый нагрудник, лезвие достигло сердца Паладина. Его жизнь прекратилась еще раньше, чем его тело с грохотом упало в грязь, накрывшись белоснежным плащом, словно саваном.
Судья проиграл.

Его колдунья умерла три года спустя, во время чумы в Столице.

А теперь они снова встретились. Только он до сих пор не верит, что это она. Ведь жизнь всего одна, и он не может быть Судьей, а она никогда не могла быть с ним.
Только он всё равно прячет глаза в глухом шлеме.
Только «Миротворец» всё еще в ножнах.

За окном уже светало… Совсем немного – и снова метро, университет, пары…
Он выключил музыку, погасил свет и до боли сжал в руке багровый шелк. С ароматом её духов.


4.06.2006.