Яни завернул зеркало в покрывало. И, насвистывая, пошел домой. Пришел, развернул, и начал глядеть. А что ему? Забот никаких, выгнал коров, и жуют они там себе целый день. Ну, там, подоить, сено покосить, или еще что-нибудь – все равно времени полно. Нравилась ему эта леди. Гораздо больше простых деревенских девушек. Может быть, стоило сказать, что он в нее влюбился с первого взгляда, но я не сказал. Думаю, если бы он полюбил ее так, как любят в сказках, он захотел бы пойти к ней за тридевять земель через все изнанки и грани. Но… Но как бы там ни было, когда он смотрел на нее, у него на душе становилось светлее, и хотелось петь песни. Скоро он узнал ее имя, ее привычки, имя ее собаки, и многое-многое другое. Забавно: для него она как старая знакомая, но даже не догадыватся о том, что далеко-далеко у нее есть друг. И не нуждалась в нем. Да, это важно. Если бы у нее случилась какая-нибудь беда, или она просто была бы несчастна, все было бы иначе. Да. Но – нет. Он привязался к ней. И даже не отворачивался от зеркала, когда оно показывало что-то такое, чего не стоит видеть постороннему пастуху. И все больше времени он проводил у зеркала, и все труднее ему было от него оторваться и пойти поделать какие-нибудь дела.
А время шло. Прошло лето. Наступила осень. Яни каким-то чудом умудрился не потерять половину стада, вернулся в селение, где у него был маленький уютный домик и… И все продолжалось. К леди посватался молодой принц, и они полюбили друг друга и были помолвлены. Яни видел, как они встречались. Как смотрели друг на друга. И ему уже не хотелось петь, ему пожалуй что хотелось пойти, и дать кому-нибудь в морду. И не то, чтобы Яни совсем не понимал, что происходит, но всегда найдутся отговорки для себя - «ну, еще немножко», «вот, еще сегодня, а завтра точно буду крышу чинить, а то что-то в том вон углу протекать начало»… Да.
Соседи судачили между собой - то ли ворожка сглазила парня, то ли эльфы украли душу, сердце, или какой другой важный орган, то ли сам старик Лохарт… Естественно, приходили к нему, пытались выяснить, помочь как-то, развеселить, или устыдить, но Яни никому не сказал про зеркало, и не скрывал, что не рад гостям. И соседи постепенно махнули рукой и отстали от него. У них жизнь продолжалась. У молодой леди жизнь продолжалась. А Яни сидел в нетопленом доме, заросший, грязный, угрюмый, и все смотрел, на то, как она… (М-да… Ну, да, а что?)
Так и зима прошла. Пришла весна. Запах голой земли, какой бывает только когда сходит снег… Синее-пресинее небо… Крыша течет, но уже никто не собирается ее чинить. Зачем?
И было так. Однажды Яни огляделся вокруг, взял камень, и размахнулся, чтобы разбить зеркало. Но в этот момент леди повернулась, она причесывалась, и там, у себя, тоже смотрела в зеркало, а получалось – будто прямо ему в глаза… И Яни опустил руку. Сжал зубы, достал холстину, обернул зеркало три раза, и еще перемотал веревкой, и завязал на несколько самых запутанных узлов. Вышел на улицу. Посмотрел вокруг. Мимо ходили совершенно чужие ему люди, которе его не любили, и которых он не любил. В соседском огороде греблись куры, выкапывая из земли то ли червяков, то ли свежепосеянные семена. Поздоровался с соседкой. Поговорил с ней о погоде. Вернулся в дом, ходил из угла в угол. Начал распутывать узлы на веревке. Помаялся так еще некоторое время, потом взял зеркало под мышку и пошел по неприметной тропке через темное ущелье, мимо сосенок корявых, которые поперек ущелья растут и корни с обрыва свешивают, и можжевеловых кустов, по каменным осыпям…
Оглянулся назад, постоял немного на пороге и вошел.
- Возьми, - сказал Яни, и протянул зеркало Лохарту. Тот не говоря ни слова, взял зеркало и поставил к стене. Некоторое время они молчали, потом Лохарт сказал:
- Мне нужно, чтобы ты отправился…
Яни слушал его, и думал о том, сможет ли он начать новую жизнь.
Лохарт смотрел на него и думал: «Пожалуй, сможет».