Кин: Это должно оказаться просто шоком для многих Ваших
поклонников. Вы являетесь чем-то вроде главного святого для
психоделической революции.

Кастанеда: У меня есть последователи, а у них есть
какие-то странные идеи насчет меня. Однажды я шел на лекцию,
которую я давал в Калифорнии, Лонг Бич и один парень, который
меня знал, указал на меня своей подружке и сказал: "Эй, смотри,
это Кастанеда". Она не поверила ему, потому что у нее была
идея о том, что я должен быть очень мистическим. Один друг
собрал некоторые из историй, которые ходят обо мне. И во всех
сообщается, что у меня мистические ступни.

Кин: Мистические ступни?

Кастанеда: Да, что я хожу босиком как Исус и у меня нет
мозолей. Считается, что меня побивали камнями много раз. Я
также совершил суицид и умер в нескольких различных местах.
Мои одноклассники по колледжу почти закапризничали,
когда я начал говорить о феноменологии и членстве и изучать
восприятие и социализацию. Они хотели, чтобы им велели
расслабиться, отключиться и чтобы им высморкали мозги. Но для
меня важно понимание.

Кин: Слухи появляются в информационном вакууме. Мы знаем
кое-что о доне Хуане, но слишком мало о Кастанеде.

Кастанеда: Это намеренно выстроенная часть жизни воина.
Чтобы проскальзывать в другие миры и обратно, нужно оставаться
непредсказуемым. Чем больше вас знают и узнают, тем больше
урезается ваша свобода. Когда у людей есть определенные идеи о
том, кто вы и как вы будете действовать, вы не сможете и
пошевельнуться. Одна из самых ранних вещей, которым дон Хуан
научил меня, это что я должен стереть мою личную историю. Если
мало-помалу вы создаете туман вокруг себя, то вас не будут
принимать как само собой разумеющееся и у вас будет больше
места для изменения. По этой причине я избегаю записываться на
пленку, когда читаю лекции и фотографироваться.

Кин: Может быть, мы можем быть личными без того, чтобы
быть историческими. Вы теперь минимизируете важность
психоделического опыта, связанного с вашим ученичеством. Но
похоже, что Вы не обходите стороной те трюки, которые Вы
описываете как имущество мага. Какие элементы техник дона Хуана
важны для Вас?

Кастанеда: Для меня идеи быть воином и человеком знания, с
надеждой при известных обстоятельствах быть способным
останавливать мир и видеть, являются самыми подходящими. Они
дали мне мир и уверенность в моей способности управлять своей
жизнью. В то время, когда я встретил дона Хуана, у меня было
очень мало личной силы. Моя жизнь была очень неустойчивой. Я
проделал длинный путь от места, где я родился, в Бразилии.
Внешне я был очень агрессивным и петушистым, но внутри я был
нерешительным и неуверенным в себе. Я всегда создавал себе
оправдания. Дон Хуан однажды обвинил меня в том, что я
профессиональный ребенок, потому что я был настолько полон
жалости к себе. Я почувствовал себя как лист на ветру. Как
многие интеллектуалы, я был приперт к стене. Мне некуда было
идти. Я не видел никакого пути в жизни, который бы меня реально
увлекал. Я считал, что все, что я мог сделать, это хорошо
подстроиться к скучной жизни или же найти более сложные формы
развлечения, такие как использование психоделиков и марихуаны и
сексуальные приключения. Все это преувеличивалось моей
привычкой к интроспекции. Я все время глядел внутрь и
разговаривал сам с собой. Внутренний диалог редко
останавливался. Дон Хуан развернул мои глаза наружу и научил
меня накапливать личную силу.
Я не думаю, что есть какой-нибудь другой образ жизни, если
кто-то хочет жить радостно.

Кин: Похоже, что он поймал Вас старым философским трюком о
присутствии смерти перед глазами. Я был поражен тем, каким
классическим был подход дона Хуана. Я услышал эхо идеи Платона
о том, что философ должен изучать смерть перед тем, как обрести
любой доступ к реальному миру и определения Мартина Хайдеггера
человека как существа, направленного к смерти.

Кастанеда: Да, но подход дона Хуана обладает незнакомым
изгибом, потому что он идет из той традиции в магии, что смерть
- это физическое присутствие, которое можно почувствовать и
увидеть. Один из глоссов магии таков: смерть стоит слева от
вас. Смерть является бесстрастным судьей, который будет
говорить вам правду и давать точный совет. Кроме того, смерть
не спешит. Она возьмет вас завтра или на следующей неделе или
через 50 лет. Для нее это все равно. В тот момент, когда вы
вспоминаете, что должны когда-то умереть, вы приводитесь к
правильному размеру. Я думаю, что не сделал эту идею достаточно
яркой. Глосс "смерть слева от вас" - не интеллектуальное
понятие в магии; это восприятие. Когда ваше тело правильно
настроено на мир и вы скашиваете глаза влево вы можете заметить
необычное событие, тенеподобное присутствие смерти.

Кин: В экзистенциальной традиции, обсуждение
ответственности обычно следует за обсуждением смерти.

Кастанеда: Тогда дон Хуан - хороший экзистенциалист. Когда
нет способа узнать, есть ли у меня еще одна минута жизни, я
должен жить, как если бы это был мой последний момент. Каждое
действие - это последняя битва воина. Так что все должно
делаться безупречно. Ничто не может быть оставлено ожидать
решения. Эта идея является для меня очень освобождающей. Я
разговариваю здесь с Вами и могу никогда не вернуться в
Лос-Анджелес. Но это не имело бы значения, потому что я
позаботился обо всем перед тем, как прийти.

Кин: Этот мир смерти и решительности - долгий путь от
психоделических утопий, в которых видение бесконечного времени
разрушает это трагическое качество выбора.

Кастанеда: Когда смерть стоит слева от вас, вы должны
создавать ваш мир последовательностью решений. Не бывает
больших или малых решений, только решения, которые должны быть
приняты сейчас.
И нет времени для сомнений или угрызнений совести. Если бы
я тратил свое время, сожалея о том, что сделал вчера, я ушел бы
от тех решений, которые мне нужно принять сегодня.

Кин: Как дон Хуан учил Вас быть решительным?

Кастанеда: Он говорил с моим телом при помощи своих
действий.Мой старый сбособ был оставлять все на потом и никогда
ничего не решать.Для меня решения были безобразными. Казалось
нечестным, когда чувствительный человек должен решать. Однажды
дон Хуан спросил меня: "Ты думаешь, мы равны?" Я был студентом
университета и интеллектуалом, а он был старым индейцем, но я
снизошел и сказал: "Конечно, мы равны". Он сказал: "Я так не
думаю. Я охотник и воин, а ты паразит. Я готов подытожить мою
жизнь в любой момент. Твой хилый мир нерешительности и печали
совсем не равен моему". Ну, я был очень оскорблен и ушел бы, но
мы были посреди пустыни. Так что я уселся и оказался пойманным
в ловушку своего эго. Я собирался ждать, пока он не решит пойти
домой. Через много часов я увидел, что дон Хуан остался бы там
навсегда, если бы это было нужно. Почему бы и нет? Для человека
без отложенных дел это есть его сила. Я наконец понял, что этот
человек совсем не был похож на моего отца, который мог принять
двадцать решений на Новый год и отменить их все. Решения дона
Хуана были неотменяемыми, настолько, насколько он был
в этом заинтересован. Они могли отменяться только другими
решениями. Так что я подошел и прикоснулся к нему и он поднялся
и мы пошли домой. Сила влияния этого действия была огромной.
Это убедило меня, что путь воина - это энергичный и мощный
способ жить.

Кин: И содержание решения не столь важно, как само
действие, совершаемое из принятия решения.

Кастанеда: Это то, что дон Хуан называет сделать жест.
Жест - это намеренный акт, который предпринимается ради той
силы, которая приходит из принятия решения. Например, если воин
находил змею, которая была неподвижна и холодна, он мог
сражаться за то, чтобы изобрести способ перенести ее в теплое
место без того, чтобы оказаться укушенным. Воин мог бы сделать
жест просто черт знает зачем. Но он выполнял бы это в
совершенстве.

Кин: Похоже, что есть много параллелей между
экзистенциальной философией и учением дона Хуана. То, что вы
сказали о решении и о жесте подразумевает, что дон Хуан, как
Ницше или Сартр, верит, что воля, а не разум является самой
фундаментальной способностью человека.

Кастанеда: Я думаю, что это верно. Позвольте мне говорить
за самого себя. Что я хочу сделать и возможно, смогу выполнить,
это забрать контроль у своего рассудка. Мой ум находился под
контролем всю мою жизнь и это убило бы меня скорее, чем потеря
контроля. В какой-то момент моего ученичества я стал глубоко
депрессивным. Я был ошеломлен ужасом и унынием и мыслями о
суициде. Тогда дон Хуан предупредил меня, что это был один из
трюков рассудка, чтобы удержать контроль. Он сказал, что мой
рассудок заставлял мое тело чувствовать, что нет никакого
смысла в жизни. Поскольку мой ум вступил в эту последнюю битву
и проиграл, рассудок стал занимать надлежащее ему место, как
инструмент тела.

Кин: "У сердца есть свои доводы, неизвестные разуму", и
так же и у всего тела.

Кастанеда: В этом все и дело. Тело обладает своей
собственной волей. Или, скорее, воля это голос тела. Вот почему
дон Хуан последовательно облекал свои техники в драматическую
форму. Мой интеллект мог легко отбросить его мир магии как
нонсенс. Но мое тело было привлечено к его миру и образу жизни.
И поскольку тело взяло верх, новый и более здоровый образ жизни
был достигнут.