реабилитирую немодность. сегодня разговаривал с умными людьми: мариенгофом и беккетом. вот разговор (по памяти).

я: друзья. для того, чтобы стать модными, надо прежде всего уничтожить своего идеального читателя.
мариенгоф: никогда не писал для таких. можно спорить о цели литературы до бесконечности. я вот пишу во имя смерти всех поэтов. в XXI веке они - хлам, балласт.
беккет: написал бы тогда пьесу об упадке российского спорта. я бы и сам рад, да писать о русских - либо лизать им зад, либо бить по нему. так что давай, вот тебе тема.
мариенгоф: злоба дня - не для поэта. вечность - не для тварных существ. что делать? мы не попали в обойму, бестселлеров не выдаем. (мне) ты, кстати, читал акунина?
я: нет.
мариенгоф: а почему?
я: даже не знаю. просто не читал и все.
беккет: в литературе, как и в любом другом виде творчества не должно быть явной пользы, иначе она окажется просто жратвой.
мариенгоф: ты, сэм, просто привык русских унижать, а сам, между прочим, с нацистами на короткой ноге. мы, русские, пытаемся избавить мир от тоталитаризма, являясь противовесом европе и сша. и все это благодаря нашей страсти к самоуничижению. даже я считаю, что русский народ - дерьмо.
беккет: и я так считаю.
я: может это и так, только вы, мерзкие трупы, благоухаете почище дерьма. хотя от ваших книг поприятнее пахнет.
мариенгоф: давайте уже бухать, а то скоро час ночи - я в переход не успею.
беккет: верно, толик, давай. подай ка багор, я бутылку открою.
мариенгоф: нет у меня багра. спринцовка есть - у моей возлюбленной проблемы с пищеварением.
я: ну все рассказал. душа прям нараспашку.
беккет: вот вот, а сейчас нажрется в свинину, вообще откровениями закидает.
мариенгоф (глядя в потолок): циники.
я: тост: за русский мат.
беккет, мариенгоф (вместе): похороните меня в бетоне. (выпивают и снова орут дуэтом) полный гнездец.