Мне очень плохо. Это началось ещё вечером: я чувствовала себя совершенно несчастной безо всякой на то причины. Наутро это продолжилось. Нет сил, а нужно идти на улицу. А сил нет, хочется лежать и не шевелиться. Я попросила маму сказать мне что-нибудь хорошее. Сначала я сказала это резко, потому что мне было неприятно, что она заставляет меня идти, когда мне плохо. Но потом я сказала нормальным тихим голосом. А мама сначала молчала, а потом сказала примерно так: ты понимаешь, что надо идти? Я, разумеется, понимаю. Ты пойдёшь сейчас/? Я, разумеется, пойду. Раз уж надо. Я ж не дурочка, я понимаю. Надо ходить на улицу, без этого я плохо сплю. Тогда иди. И я быстро оделась и пошла. И не заплакала даже. А там мне повезло встретить Тоню, в результате я ходила в магазин с ней и её родителями, обсуждала с её папой, что лучше для детей — детдом или однополая семья. Так что на улице я тоже не плакала. А вечером родители поругались. Началось всё с дуршлага, который я обещала помыть, когда дочитаю, но маме он понадобился раньше и она помыла его сама. Я мало что слышала, я легла спать. Почему-то я не умею плакать тихо. А скулить вслух мне нельзя. Потому что придёт мама и начнёт разбираться. А я не хочу разбираться, это бесполезно. А потом мама плакала. А я почти нет, мне нельзя плакать. Они приходили потом извиняться, что поругались.
Сегодня утром я не согласилась, чтобы мама поцеловала меня перед уходом. Я не хочу к ней прикасаться. Она причинила мне боль. Я сказала ей, что обиделась, но не сказала, за что. Это правда сложно сформулировать.
За то, что она считает, что лучше знает, что мне нужно? Но она мама, ей положено.
А может быть, она считат, что если я лежу ничком, я только делаю вид, что у меня нет сил? А ещё она, когда с папой ругалась, говорила, что я ничего не хочу. Она себе что-то придумала про меня. И любит это что-то, и заботится о нём же. А мне утром сказала, что я думаю, что она должна меня слушаться, как прислуга. Но это же не так! Хотя хочу я сейчас только одного: хоть недельку пожить одна. Чтобы просто поплакать. Чтобы никто не приставал ко мне с родственными чувствами. А то они любят-любят, а слова одобрения от них не дождёшься. Да, я мало делаю. Но и за то, что делаю, меня никто не хвалит. Только ругают, если не сделала. Если бы я была прислугой, мне бы платили! И я бы знала, что я не избегаю ругания, а зарабатываю деньги. А так получается, что я ничего не зарабатываю и должна всё делать, только чтобы меня оставили в покое.