Мухи греются на крышках фиолетовых кастрюль. Через крышу льётся небо сквозь ранения от пуль. Я придумал эту сказку. Мне в ней жить, дышать, бежать – у меня ни грусти этой, ни обиды не отнять. Я придумал дня начало и продолжил до зари – там трагедия финала и в конце одни кресты. Потолки белеют скукой, тени делят пополам пол и небо, тень со светом разбежались по углам. Я бы сел в сторонке неба, в самой крайней стороне и проплакал день, как дети плачут в злой чужой игре. У меня осталось детства лишь на донышке всего, а в груди темно и тесно как в заполненном метро...