И даже сейчас, я работаю изо всех сил, пишу, кричу, а она в эти секунды насмехается над моим страхом показаться слишком нелепым, заставляет мои руки дрожать перед словом ридикулёзный, и заставляет сомневаться в себе на ровном месте, подсознательно стремясь столкнуть меня, сломать во мне что-то так же неисправимо, как было сломано в ней.