В.В. Камша. Отблески Этерны. Лик победы.

Граф Манрик:
«- Герцог Колиньяр собрал убедительные доказательства тайных встреч ее величества в аббатстве Святой Октавии с Эгмонтом Окделлом, Мишелем Эпинэ, Джастином Приддом, Оскаром Феншо-Тримейном и Ричардом Окделлом.»

Граф Крединьи:
«– Я лично поблагодарю герцога Алву, но заруби себе на носу, что сплетни о связи Первого маршала Талига и Катарины Ариго являются выдумками гайифских шпионов и продавшихся им изменников. Герцог Алва никогда не оскорбит своего сюзерена. Увы, Катарина Ариго оказалась недостойна оказанной ей чести. Герцог Колиньяр доказал, что она находилась в греховной связи с Оскаром Феншо-Тримейном и прижила от него троих детей.
Значит, Оскар Феншо-Тримейн… Понятно… Манрикам не нужна Катарина – любовница Первого маршала, потому что им нужен Первый маршал, без него Талиг – как собака без зубов. Что же сделают с Катари? Отравят? Отправят в Багерлее? В монастырь?»

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. Красное на красном

Оскар Феншо: «Ждать помощи от врагов, которые спят и видят, чтоб Талиг околел. Оллары — дерьмо, не спорю, но Раканы еще дерьмее. Кто они такие, чтоб приходить к нам и нами править?! Нет, Дикон, кто продул и удрал, тот продул и удрал. Фердинанда гнать надо в три шеи, кто б спорил, но таскать каштаны из огня для принца, которого никто в глаза не видел, я не стану. Корона должна принадлежать самому сильному и самому смелому. Разумеется, из коренных талигойцев.»

Примечание реконструктора:
Очевидно Оскар сам намерен сесть на трон и у него для таких планов есть веские основания.

«Сейчас мы и на самом деле говорим о Вороне. — Глаза Феншо блеснули. — Алва достиг своей вершины, теперь он может идти только вниз. Его время уходит, он его пропивает, а ведь он мог стать много бо́льшим, чем стал. Талигу надоел бездарный и бессильный король, но и чужаки нам ни к чему. У Рокэ было все — слава, удача, знатное происхождение, армия, деньги, наконец! Он мог спасти Талиг, мог искупить то, что сделал его проклятый предок, но ему было плевать на благо страны. Рокэ Алва всегда любил только Рокэ Алву, ему нравилось водить войска и сражаться, да и то, пока он был молод. Сейчас он пьет, развратничает и ничего не делает. Что ж, значит, пора уступить место тем, кто моложе…»

***

Примечание реконструктора:
Реакция опытных военных - Вейзеля и Савиньяка на решение Алвы расстрелять Феншо показывает, что такие жесткие меры не были в армии Талига типичными, нормальными, общепринятыми. Поступок Рокэ не мог быть продиктован только оплошностью Оскара, там явно скрывалась другая мотивация, двойное дно:

«— Рокэ, — бросился в бой молчавший до этого Вейзель. — Пора заканчиватьс этой шуткой. Осел свое получил, но издеваться над таинством исповеди грешно.
— А вот перевязь с него надо снять к кошачьей матери, — вмешался Савиньяк, — пусть походит в полковниках, полезно…
— Нет, господа, — голос Проэмперадора был совершенно спокоен, — я не шутил, такими вещами не шутят. Оскар Феншо умрет, это лучшее, что он может сделать.
— Но он же совсем мальчишка! — Вейзель явно не верил своим ушам.
— Что ж, значит, ему повезет умереть молодым, я могу ему лишь позавидовать, мне это не удалось!
— Я согласен, что молодой Феншо виноват. Он ослушался приказа, чуть не погубил пошедших за ним людей и не погиб сам, но намерения у него были самые добрые. Молодость горяча, он устал от бездействия, ему хотелось подвигов. Кроме того, за ним охотно идут люди и со временем…
— Если б люди за ним не шли, — холодно заметил Рокэ, — еще можно было бы раздумывать, но они идут. Если Оскара Феншо сегодня не расстрелять, он «со временем» заведет в ловушку не роту, а армию. Тогда поздно будет думать.
— Изрядно сказано, — вмешался епископ, — токмо судящий о грязи на чужих сапогах должен почаще взирать на свои. Сколько раз, Рокэ, нарушали приказы вы?
— Право, не помню. Но, Ваше Преосвященство, нарушая приказы, я вытаскивал моих генералов и маршалов за уши из болота, в которое они влезали по собственной дурости. Если б у Феншо хватало ума нарушать приказы и побеждать, он бы стал маршалом, а так он станет покойником.
— И малая жестокость бывает плотиной на пути кровавой реки, — пробормотал епископ. — Что ж, «и пошел он напутствовать оступившегося, дабы миновала его бездна страшная, бездна пламенная, бездна закатная…».
— Подумать только, — вздохнул Вейзель, — ему когда-то прочили кардинальскую шапку… Рокэ, и все же вы не правы!
Проэмперадор не ответил, только медленно поднял голову и посмотрел в глаза артиллеристу. Ричард хорошо знал этот взгляд своего эра — исподлобья, ожидающий и вместе с тем равнодушный.
— Рокэ, — Эмиль Савиньяк откровенно волновался, — нельзя же так… Вы же сами все затеяли. Раззадорили этого дурака, встали у этого клятого оврага, вы ведь знали, что он в него сунется… Вы сделали из Феншо… Сделали…
— Подсадного поросенка, — подсказал Проэмперадор. — Да, сделал и поймал, кого хотел. Ну и что?
— Это бесчестно! — вздохнул Вейзель. — Своими руками толкнуть человека на ошибочный путь и его же за это наказать.
— Пусть не подталкивается. Курт, Эмиль, мы знакомы не первый год, неужели вы до сих пор не уяснили — мне плевать на честь, доброе имя и прочую дурь. Мое дело — война! И я ее выиграю, к вящему разочарованию талигойских радетелей и гайифских торгашей.
— Поступайте, как хотите, — генерал махнул рукой, — с вами невозможно спорить.
— Так не спорьте. При казни, к слову сказать, можете не присутствовать.
— Нет, Рокэ. Я сказал вам все, что думал, но я только генерал, а вы — Первый маршал и Проэмперадор. Не нужно показывать армии, что между нами существуют разногласия, а я еще жив.
— Я могу лишь повторить слова барона, — твердо сказал Савиньяк, — вы поступаете мерзко, но вы побеждаете, а эта война, сдается мне, будет самой мерзкой в моей жизни.»

***

— Оскар, — выкрикнул Ричард, — не говори так! Ничего с тобой не будет, Ворон шутит.
— Нет, — покачал головой Оскар, — он хочет меня убить, и он убьет. Я посмел полюбить королеву, Ричард Окделл, а это карается смертью. Рокэ Алва никому не позволит смотреть на Катарину Ариго. Запомни это, если хочешь жить. Не смей любить королеву, не смей быть смелее, не смей быть моложе.
— Моложе?
— Рокэ хорошо за тридцать, а мне — двадцать шесть. Через десять лет он будет пьяной развалиной, а я стал бы маршалом. Его победы позади, мои были впереди. Мои победы, моя любовь, моя жизнь… Он это понял и убрал меня. Ворон ревнив и завистлив, скоро ты это поймешь.

***

— Ты прав, — глаза Оскара погасли, — я ошибался. Я привык к другой войне, но Рокэ хотел, чтоб я попался, потому и встал у этого оврага. Потому и позволил мне говорить при тебе — ему был нужен свидетель. За мной с самого начала следили эти мужланы! Кто мешал Рокэ отправить меня в разведку с таможенниками? Наши кони лучше бирисских, с собакой мы бы живо их нашли.
Это было правдой. Ворон должен был так поступать, но когда он играл честно?

...Если тебе посчастливится увидеть королеву, скажи ей, что Оскар Феншо-Тримэйн умрет с ее именем...

***

После расстрела Оскара Феншо, Бонифаций: Так проходит земная слава, так проходит земная любовь, так проходит земная ненависть…
Алва:— Так НЕ приходит земная слава...

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. От войны до войны

«Алва Штанцлеру: "Не желаете помянуть юного Придда, чуть менее юного Феншо-Тримейна и отнюдь не юного Адгемара Кагетского вкупе с варастийцами, кагетами, бириссцами и гигантской выдрой, к тому же кормящей матерью?"

***

Из обсуждения на «Куртуазном оэголике»:

Анон 1:
...зная, что ее дети не от мужа, а от Фэншо, Катари предпочитает повесить их на Алву. Т.к. в случае чего это родство обезопасит их. Т.е. она прикрывала и Фэншо и детишек от того же Дорака, например, и вцелом от партии власти. Когда Алва от Джастина узнал конкретное имя отца детей, Алва тоже стал ей скорее мешать. Поэтому она старалась слить его уже проэмперадорством Варасты.

Анон 2:
+100500.
Джастин узнал, чьи у Кати дети, Катя Джастина сначала попыталась очаровать, потом нашла способ убить чужими руками (Джастин, видимо, не повелся на несвежий гиацинт так сильно, чтобы замолчать). Джастин успел сказать Алве, что узнал. Алве вообще-то было не важно, с кем там Катя еще спала и от кого родила, но потом Джастина убили. Алва натыкал в морду Кате, что все знает. Катя попыталась убрать его самого.
Обычные дворцовые интриги.

Анон 3: Единственный вопрос, который мучает анона, и на который никто так и не дал четкого ответа - нафига это все было Алве? Зачем он спал с Катариной?

Анон 4: Да проклятье у него, этим все и объясняется. Близко подпускает только тех "кого не жалко". Слуга - бывший работорговец, конь - выбракованный "убийца", постоянная любовница - лживая тварь. Типаж Катин для Алвы привлекателен во всех смыслах - она и Беатриса и девушка в окошке Октавия и Эмильена. Т.е. его к ней тянет, но при этом он понимает, какова она на самом деле и не влюбляется, ограничиваясь постельными игрищами.