1. Выходцы - защитный механизм Кэртианы

ЗФ
Gatty: «Абвении не на дарили своим наследникам рогаток, свистулек и "перчаток человека-паука", а попытались создать механизм защиты Кэртианы в свое отсутствие. Причем ОЧЕНЬ давно. Вспомните, сколько правили Раканы. Отталкивались они от человеческого материала, не обольщаясь насчет людей, но и не унижая и не презирая их. Система защиты была весьма сложной и сбалансированной. Четыре + Один были одним из важнейших элементов, но "балование" стихиями в общефэнтезийном смысле в эту систему не входило даже изначально. А о некоторых "подарках", подчас жутковатых избранники Абвениев и их наследники и вовсе не знали. Кстати, мне казалось, что хотя бы один из этих законов по прочтении КнК-1 и КнК-2 станет очевиден, но опока его еще никто не сформулировал.
Максимальными объемами информации на уровне своей компетенции, но далеко не полным располагал царствующий анакс, его наследник и Абвениарх. Причем информация эта практически не пересекалась - у каждого был свой "участок"»

Примечание реконструктора:
Очевидно, речь идет о "выходцах".

***

Инсайдер из реконструкторского треда:

«Раттоны априори подлые и злые. А люди живущие в Талиге нормальные себе, добрые. Подлое убийство, согласно логике творцов Кэртианы способны совершить только раттоны, маскирующиеся под людей. Выходец должен подняться, увести человека-раттона и упокоиться. Такая вот защита от раттонов.»


Примечание реконструктора:
Если принявший облик человека раттон кого-то убивал, то убитый становился выходцем и забирал своего убийцу — раттона. Люди могли подло убивать друг дружку безнаказанно.
Герман и Паоло - такие выходцы.


2. Нежить - умертвия, живые мертвецы, те кто сел на Кладбищенскую лошадь.

Примечание реконструктора:
Арамона и Цилла не были убиты. Они подобно Аполке из "Белой ели" просто неудачно выбрали транспортное средство. Сели на Кладбищенскую лошадь, она же - Пегая кобыла и стали злобной, опасной, деструктивной нечистью, мертвецами на службе раттонов.

***

Анон из реконструкторского:

«Бывает два вида выходцев. И заговоры - именно от "неправильных". И гниль - от них же. Обычные люди просто правильных выходцев не видели. Да и не стали бы создатели Кэртианы создавать защиту от защитных механизмов собственного мира.»

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. От войны до войны.

«Как она оказалась на крыше, Луиза не помнила. Арамона возвышался прямо над ней, в тусклых сумерках женщина различала отечное лицо, выпяченную нижнюю губу, родинку над лохматой бровью.
– Что тебе надо, выходец? – заговорила она от страха, но голос, слава Создателю, не дрогнул.
– У тебя мало времени, смертная. У тебя и твоего выводка. Хочешь избежать огня – попроси, и я открою двери.
– Где Цилла? – Она говорит не о том, дохлый мерзавец прав, если кто их и может спасти, это нечистая сила. – Где Цилла, я тебя спрашиваю!
– Цилла? Кто такая Цилла? – Тухлые глаза обдавали сырым, нечистым холодом. – Есть молодая королева… Введи меня в дом и спасешься…
Он врет, врет, врет!!! Его нельзя пускать.
– Герард! Он здесь…
– Он? У меня есть имя, смертный! Два имени. Вечное и старое… Назови старое и сможешь спастись.
Холодно… Как холодно и грязно! Словно осенью… Он их уведет? Чтоб они стали такими, как он?
– Я не смертный, я – человек, – выкрикнул показавшийся в проеме окна Герард, – а ты – тварь! Дохлятина! Убирайся, откуда пришел. Мы тебя не звали…
– Я призван, – так Арнольд никогда не говорил… Он ругался, юлил, выклянчивал, бахвалился, но не вещал, как перепивший клирик, – я слышу зов и иду. Я спутник великих, я вечен, вечен, вечен… А вы – смертны. Если вы встретите солнце, вас не станет… Ничтожества, тени, тлен…
– Лучше быть тенью, чем дохлятиной, – в руке сына сверкнул нож. Нож для выходца ничто, а вот тронувший нежить…
Луиза оттолкнула сына:
– Уходи! И Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было.
Арамона расхохотался, открыв бескровную пасть. Язык у него был синим, а зубы странно белыми, а не грязно-желтыми, как при жизни.
– Она ждет до рассвета, и я жду вместе с Ней. Она уйдет, а вы останетесь… Вас ждет огонь, много огня… Подумай, смертная…
– Пусть Четыре Волны унесут зло, сколько бы его ни было, – выкрикнул Герард.
– Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько бы их ни было, – подхватила Луиза, боясь признаться, что хочет уступить. Сбежать из обреченного дома, спасти детей… Цена не важна, главное – вырваться. Вырваться и стать такой, как Арнольд?
– Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько бы их ни было, – закончил Герард, но капитан Лаик не истаял.
Конечно, их же всего двое, у них нет ни свечей, ни осоки, ни рябиновых веток. Они сами вышли к нему из защищенного дома.
– Мама, вы долго?
Жюль! Проклятый Арамона! Из-за него ей не удастся спасти никого.
Луиза с ненавистью подняла глаза на вернувшуюся тварь. Ее нигде не было, только на тщательно отштукатуренной трубе виднелось гадкое полукруглое пятно.
– Дура! Кривоногая дура. – Писклявый голос Циллы она узнала б из тысячи. – На рассвете ты сдохнешь!
– Что? – Герард лихорадочно оглядывался, значит, тоже слышал. – Ты где?
– Мы еще ждем… Еще ждем…
– Дура!..
– Что тут было? – Жюль добрался до окошка и хлопал глазами, как перепуганный совенок.
– Ничего. Вам с Герардом пора.
– Мама…
– Герард! Вы и так задержались.
Сын больше не спорил, просто повернулся к брату:
– Иди за мной, только тихо!
– Эй, вы там! Шлюхино отродье! Еретики! Только попробуйте сунуться на мою крышу!
Сосед, чтоб его! И тоже в ссоре с матерью. Святая Октавия, но почему все так! За что?! Мать – дура, Арамона стал незнамо чем, но дети-то в чем виноваты?»


Примечание реконструктора:
Из тех речей, которые толкает на крыше Арамона очевидно, что он теперь слуга раттонов - великих, и что «Она» - это он так уважительно говорит о Цилле, молодой Королеве Холода.

ЗФ,2017
Dama: «Синеглазая Сестра смерти, изображаемая в гробницах гальтарской эпохи и Она, которой служат выходцы - это разные сущности. Хозяйка(В.В.Камша) это подтвердила.»

***

Инсайдер из реконструкторского треда:

«Семейство Арамона были введены для демонстрации как успокоить выходца и объяснения - откуда они взялись. Нечто вроде Луиза задает вопросы, а некто сведущий, допустим Алва, который только что упокоил Арамону, ей объясняет.»


Примечание реконструктора:
Вероятно Арамона упокоится как-то так (меняем Валентина на Алву, а Мэллит на Луизу):

В.В. Камша. Отблески Этерны. Яд минувшего.

«- Удо Борн! Что вы здесь делаете? Повелевающий Волнами! Один… Его люди глухи и слепы, но он услышал…Мертвый поднял голову и застыл. Так собака ловит новый запах.
- Я знаю тебя, - сказал он, - ты мне не нужен.
- Разве мы перешли на «ты»? - Лица хозяина и гостя были равно холодны. - Госпожа баронесса, вы звали на помощь? Я не ошибся?...
... Они стояли лицом к лицу, а над ними светила луна, полная, как в ночь Оллиоха, и вокруг нее цвел радужный круг. Они стояли, живой и мертвый, а потом мертвый открыл глаза, и Мэллит канула в синюю пустоту. Она не хотела, но что может унесенный ветром листок, подхваченная водоворотом щепка, увязший в трясине ягненок? Синева голодна и равнодушна, с ней нельзя спорить, ей нельзя противиться, она возьмет все…
...- Выходит, смерть в самом деле слепа. Досадно, но через свою, не вредившую тебе кровь ты не переступишь! Мелания, назад! За меня!…
… Она вернулась! Она стоит на снегу за плечом Повелевающего Волнами, и он сжимает локоть недостойной. Его вторая рука вытянута, темные блестящие капли падают вниз. Красное на розовом… Луна утолит свой голод.
- Оставь ее! Оставь, я приказываю тебе, вассал!
- Замолчите, баронесса! Вы слишком многим нужны живой. То, что связано, можно и развязать. Проклятье, да идите же наконец в спальню!
- Нет! - Мертвый прикрыл глаза, и Мэллит смогла вздохнуть. - Придд прав, мы развяжем завязанное… Пусть… девушка возьмет кинжал с твоей кровью, пока она горяча.
- Берите, баронесса. - В ладонь гоганни скользнула жесткая рукоять, и Мэллит невольно сжала пальцы.
- А теперь в сторону, брат. Девушка, иди ко мне. Смелее!
К нему?! Идти к нему? После всего…
- Ну же! Хочешь свободы - иди!
- Баронесса, решать вам. - Повелевающий Волнами отступил, зажимая рану, мертвый ждал молча, закрыв страшные глаза.
- Я иду. - Мертвые лгут, они голодны и помнят всё, но она не делала зла названному Удо, и она не хочет быть щитом лжеца и убийцы. Она пойдет, и да смилуется над ней луна. - Я иду…
Шаг, и красная, дымящаяся полоса позади, у нее больше нет защиты, она выбрала, только что? Свободу или синюю мглу? Черные стены, белый снег, красное небо и луна… Какая длинная ночь, какой короткий путь. Ноги скользят и стынут, рана на груди наполняется болью, наползает дурнота, но она почти пришла.
- Я, - говорит гоганни, протягивая мертвому рукоять, - я пришла.
- Ты, - отвечает Удо. Он высокий, выше Робера. - Ты…
Ледяные пальцы впиваются в руку, не давая отбросить кинжал, поток холода рвется к сердцу, вспыхивает сумасшедшая синь.
- Ты! - произносит Борн, всаживая клинок в свое молчащее сердце. - Ты свободна, девушка!
- Названный Удо! Зачем?!
- Иначе нельзя, - в пустой синеве прорезаются зрачки, - или я, или ты… Теперь все будет хорошо… Хорошо для всех!
Горячая волна слизывает холод, горячая и красная. Синь, белизна, зелень - все тонет в крови, а кровь уходит в песок, шелестят ветви, мчатся сквозь звездный дождь всадники, и песок становится снегом…
- Мэллица… Теперь я тебя узнал… Бедная ты, бедная…
Серые глаза - живые, знакомые, грустные. И улыбка… Такая же, как раньше.
- Блис… Удо, ты вернулся?
- Нет, Мэллица, я ухожу. Вынь кинжал, больно. Рукоять была мягкой и теплой, как родившийся крольчонок. Мэллит неловко ее потянула и с клинком в руках отлетела назад, прямо в руки Повелевающего Волнами.
- Вот ведь, - посетовал Удо из дома Борнов, - раз в жизни встретил нелгущего Придда, и надо прощаться.
- Граф Гонт! Стойте!
- Валентин! - Темная фигура пошатнулась, отступила к стене. - Не дайте… Не дайте Рудольфу разрушить Борн… Рихард расплатился… Не дай!
- Клянусь.
Первородного нет, есть фреска, осыпающаяся, сливающаяся со стеной. Фреска на глазах исчезает, распадается на бледнеющие пятна. Пятна тоже тают, краски уходят в старую штукатурку, остается только кровь, потом бледнеет и она…»

Примечание реконсруктора:
Почему кровь Алвы упокоила Арамону? Валентин оказался родней Удо Борну, но Алва точно не был родней Арамоне! Да и метвяки всегда спокойно уводили родственников, так что влияние «родной невредящей крови» уж как-нибудь бы да обнаружили и всех оповестили столетия назад. Значит дело в другом:
Вариант1: Алва - Ракан
Вариант2: Алва - синеглазый потомок Оставленной и поэтому у его крови есть определенная власть над мертвыми. Ведь не просто так Мэллит в приведенном отрывке падает именно в синеву, когда мертвый открывает глаза. Это - Синий взгляд смерти.