– Не веришь, что кесарь уймется? – С чего бы? – усмехнулся Ариго. – Кальдмеер с адъютантом уговорят? – Не сейчас, но кое-что Готфрид запомнит, а дальше поглядим. Если Рамон с Вальдесом загонят «гусей» на берег, Лионель схватит за хвост Фридриха, а Эмиль – Дивина, кесарь задумается

Уезжая, Вальдес обещал развернуть «гусей» клювом к себе, но пока что подкрепления двигались к Хербсте, а не к побережью. Впрочем, Альмейда лишь готовился к кампании, а Кальдмеер с Фельсенбургом в лучшем случае въезжали в столицу. У адмирала цур зее для оправданий и обвинений оставалось не столь уж много времени – альмиранте грозился поднять паруса во второй трети Весенних Ветров. Едва до Эйнрехта дойдет весть о подвигах Альмейды, кесарь придет в ярость.

– Надеюсь, у Кальдмеера хватит ума молчать о Вальдесе, – выдал желаемое за действительное Жермон.

– Вице-адмирал Вальдес имел право не вспоминать о не причиненном Талигу зле после очевидного успеха нашего флота. – Ойген понял слова Жермона по-своему. – Это в порядке человеческой природы. Непричиненное зло не существует, поэтому не причинивших его жалеть допустимо, особенно если они не слишком отвратительны и находятся в достойном сожаления положении.

Победивший Вальдес и Вальдес из сожженной Хексберг отличались бы очень сильно. Примерно так отличаются милостивые к побежденным марагонцы Франциска Оллара от своих потомков, переживших разрушение варитами дамб и исчезновение в гусином желудке их герцогства. Тем не менее забота Вальдеса о не сумевших разрушить Хексберг окончится с началом военной кампании. У меня нет сомнений, что прибрежные «гуси» останутся без перьев, но у меня есть сомнения на предмет нашего успеха на суше.