- Здесь-то и начинается самое интересное. Если какой-нибудь из этих
комочков воска считает, что он - форма, которую он принял, то он смертен,
потому что форма разрушится. Но если он понимает, что он - это воск, то что
с ним может случиться?
- Ничего, - ответил я.
- Именно, - сказал Котовский. - Тогда он бессмертен. Но весь фокус в
том, что воску очень сложно понять, что он воск. Осознать свою изначальную
природу практически невозможно. Как заметить то, что с начала времен было
перед самыми глазами? Даже тогда, когда еще не было никаких глаз? Поэтому
единственное, что воск замечает, это свою временную форму. И он думает, что
он и есть эта форма, понимаете? А форма произвольна - каждый раз она
возникает под действием тысяч и тысяч обстоятельств.
- Великолепная аллегория. Но что из нее следует? - спросил я, вспомнив
нашу вчерашнюю беседу о судьбах России и ту легкость, с какой он перевел ее
на кокаин. Легко могло статься, что он просто хотел получить остаток порошка
и постепенно подводил к этому разговор.
- А следует то, что единственный путь к бессмертию для капли воска -
это перестать считать, что она капля, и понять, что она и есть воск. Но
поскольку наша капля сама способна заметить только свою форму, она всю свою
короткую жизнь молится Господу Воску о спасении этой формы, хотя эта форма,
если вдуматься, не имеет к ней никакого отношения. При этом любая капелька
воска обладает теми же свойствами, что и весь его объем. Понимаете? Капля
великого океана бытия - это и есть весь этот океан, сжавшийся на миг до
капли. Но как, скажите, как объяснить это кусочкам воска, больше всего
боящимся за свою мимолетную форму? Как заронить в них эту мысль? Ведь именно
мысли мчат к спасению или гибели, потому что и спасение, и гибель - это
тоже, в сущности, мысли. Кажется, Упанишады говорят, что ум - это лошадь,
впряженная в коляску тела...
Виктор Пелевин. Чапаев и Пустота.