Я решила написать раскас про то, как я однажды пекла плюшки.
Это не будет забавно и совсем не будет смешно. Это грусная история.
Дело было давно, поэтому какие-то подробности я наверное придумаю из головы, но это лучше, чем оставить пустые места прямо в тексте.
В общем, дело было в прошлом веке. Это мне было лет семнатцать наверно... Мама надолго уехала по важному и очень нервному делу, оставив меня с папой в доме по хозяйству. Наспех сунула мне в хилые бледные ручки Очаг и велела похранить его немножко, пока она разрешит дела вдалеке от семейного вигвама. Посередке Очага была плита с конфорками. В те далекие времена я была хорошей девочкой, жизнь еще не изжила во мне большое светлое желание делать все по правилам и как положено. И проводив маму за порог, я отдала себе отчет, что теперь моя судьба решена в пользу каждодневных кухонных вахт. Мне нужно кормить папеньку, Это было как-то логично. В те столь же прекрасные, сколь и неправдоподобно далекие времена.
И я решила научиться готовить.
Я этого раньше не делала за ненадобностью.
Первым человеком, на которого обрушилось мое хозяйственное рвение, была наша соседка Тетя Ира. Я вынимала из морозильника два камнеподобных, покрытых инеем куска - такие штуки в целофановых пакетах с округлыми краями, темного красно-коричневого цвета..., вы наверняка их тоже видели. И я бежала с этими кусками к тете Ире. тетя Ира, говорила я, скажите мне пожалуста, что это такое? Интуиция подсказывает мне, что один из этих кусков назвается говядина, а второй - свинина. Скажите, пожалуста, тетя Ира, как мне их отличить? Тетя Ира рассматривала куски и отличала. Нужный кусок я клала размораживаться в раковину. Я видела, как это делала мама, пока еще Очаг не попал ко мне в руки. Когда кусок становился мяхким и теплым я снова бежала в соседнюю квартиру и снова звонила звонком. Тетя Ира, говорила я, мне правда очень неудобно, поверьте, но время не ждет, мне очень нужно покормить папу каким-нибудь мясом, поэтому будьте так добры, понюхайте пожалуста вот этот вот мяхкий и теплый кусок - он правильно пахнет, а то я не знаю..... Тетя Ира нюхала кусок и говорила, что правильно. После этого я снова бежала домой, стараясь не выронить скльзкий кусок прямо на грязный кафель общественного коридора. Потом я звонила маминой заместительнице и вежливо просила ее продиктовать мне, как положено готовить вкусный узбекский плов, или какое-нибудь грузинское мясо или еще что-нибудь. Под диктовку старшей сестры я записывала как приготовлять блины с дырками в хрустящих краях. Я вспоминала, кто из окружающих готовит определенные явства наилучшим образом и наваливалась на несчастных всей своей вежливо-любознательной настойчивостью. И все записывала буквами, полстаканами, полчайными ложками и другими обозначениями. Потом я приготовляла все это по бумажке и кормила этим папу. И вот так вот я научилась готовить еду.
Однажды, еды мне стало мало. Когда я научилась готовить все то, что могло сойти за "еду", интрига исчезла и жизнь снова начала окрашиваться в будничные тона повседневности. И тогда я решилась на отважный поступок. Я подумала, что пора бы уже замахнуться на недосягаемую высоту: дрожжевые пирошки.
Я решила отвести для пирошкоф воскресный день. Лучше всех дрожжевые пирошки умела печь еще одна мамина сотрудница с работы. Я позвонила ей и записала под диктовку, как должен выглядеть процесс. Полная решимости, одухотворенная лицом, приятным осенним воскресным утром я начала месить тесто. Это было похоже на тот анекдот про "выньте из холодильника десять яиц, вот эти два нам как раз и нужны для теста". Я замесила эту липкую массу. Я перепачкала все вокруг, но я замесила ЭТО. В этом пропало много продуктов. Птому что в децтве я не была сторонницей полумер и, если уж за что-то бралась, то этого было сразу много и по полной программе. Поэтому теста было много. Еще его было много потому, что я все время клала чего-нибудь чуть больше, чем это было положено, и мне приходилось после этого добавлять всего остального в пропорции. Дабы уравновесить, ну вы понимаете. Пропорции были все время каким-то неправильными, потому что нужная консистенция все никак не получалась... но наконец-то я сочла, что консистенция примерно или что-то около того. Или может быть просто кончились все продукты и добавлять стало нечего, не помню. Пришлось оставить то, что получилось. Оно было в большой кострюле. Я позвонила маминой сотруднице спросить все ли я правильно делаю? Я позвонила маме ТУДА, и спросила, все ли я правильно делаю. Убедившись, что пропавшие продукты теперь можно оставить в покое, в ожидании, когда они распухнут в кострюле и сделаются сырыми плюшками, я включила телевизор и села ждать. Вы читали у децкого писателя Носова раскас про Мишкину кашу?.. помните, как она вылазила у Мишки из кастрюли?.. Представьте, что вместо каши - тесто. Представили? Теперь я могу не рассказывать эту часть раскаса, ибо было все вот точно так же, окромя того, что мне, слава Богу, не пришло в голову заливать ЭТО водой из колодца. Глубоким вечером - стемнело - под бессвязное бормотанье телевизора я лепила будущие плюшки. Плюшки растекались по столу, липли к рукам, не хотели слипаться или наоборот - разлипаться, корица с сахаром, которую я пыталась насыпать в плюшки начинкой, распылялась по стенам, потому что я на нее периодически дышала, вдыхала и потом чихала. Внутренний голос подсказывал, что на каком-то этапе я дала осечку. Не должно это выглядеть так, как выглядит у меня. Но природная экономность (продукты потрачены!) вкупе с любознательностью (и чем же все это закончится?) толкали меня в спину, заставляя лепить и посыпать, чихать, снова лепить и выкладывать на противень. И потом ставить это в духовку. И ждать. Сперва они растеклись по противню и слиплись в единый плоский корж из теста с вкраплениями корицы. Потом это взбухло. И наконец - спеклось. Горячий пирог я порезала на ровные квадратики и накрыла полотенчиком. Сбегала в магазин и купила молочка.
Прибежала и накрыла на стол.
И глубокой ночью мы с папенькой поели моего дрожжевого пирога.

Послесловие.
1. На следующее утро квадратными пирошками можно было вбивать гвоздь "сотку" в бетон.
2. Больше я пирошков никогда в своей жизни не готовила.
3. Когда вернулась мама, а я в очередной раз публично обнаружила свои замашки нехорошей дочери, папенька сказал, что в принципе, никто не заставлял меня готовить и печь пирошки (а кроме того: убирать квартиру, мыть посуду, гулять собаку и проч. проч..), поэтому это ни разу не аргумент в мою защиту.
4. Зато я научилась готовить.
5. Правда, потом снова разучилась, потому что мама больше не уезжала так надолго, чтобы мы не смогли дождаться ее, питаясь подножным кормом и замороженными пельменями, а чувство собственного достоинства не позволяло мне по доброй воле встать к плите, чтобы накормить человека, который потом скажет, что меня никто об этом не просил и поэтому это не заносится в список добрых дел и вообще не считается.
6. Ну и фиг. Да.