Бывают дома - старые, покалеченные многочисленными владельцами, с нелепым пластиком на благородных морщинах, - но все равно живые и теплые. Ходишь по пустым комнатам, любуешься несовременной красотой жилища - высокими потолками, арками, медными шпингалетами. Воображение легко снимает слои советской краски с лепнины и толщи линолеумов с паркетных полов. В косом солнечном луче из невозможно большого и высокого окна легко увидеть время... Такой дом доброжелателен к тебе, там легко лазать по подвалам и крышам - не споткнешься.

А бывают дома мертвые. И даже не угадешь, давно ли он так стоит, удерживаемый соседями с революции? когда Доходный дом стал собственностью советского народа,
с перестройки? когда ГИПРОТорф стал не нужен породившей его стране,
с нулевых? когда суд выселил остатки неактуального уже института...
А может и не жил никогда, построенный в начале позапрошлого века ради прибыли.
Не хочется ни к чему прикасаться, и утащить чего-нибудь на память кажется кощунством.
И высокие потолки почему-то давят. Ходить приходиться осторожно, но обычно не помогает - обязательно напорешься на ржавый гвоздь, споткнешься на лестнице. Потому что нехорошо тревожить.

Не хочу завтра опять туда ехать, а придется.
Потому что потом будет ремонт, а после въедут в новенькие кабинеты сотрудники ФАСа... И даже не догадаются, как печально было обследователям отрабатывать свои деньги.