Две ссылки про войну
1.Из сборника "В донесениях не сообщалось".
[изображение]
"Однажды, когда я дежурил в траншее нашего взвода, к нам на передний край пришли связисты и офицеры из штаба дивизии. Дело было ночью. Установили рацию. Сидят наблюдают. Смотрю; стали проявлять нетерпение. Говорят: « Когда же они появятся?» - « Кто?» - спрашиваю. «Кто ... Наши У-2. Девчата-корректировщики» .
Оказывается, наша тяжелая артиллерия вышла на позиции и готовил ась обстреливать немецкую оборону. Для точной стрельбы батареям нужны были более точные координаты.
Я им тогда и говорю: «А вы знаете, что через каждые двадцать минут наши позиции облетает «ночник» ?,> Это у немцев был такой ночной истребитель, двухмоторный « Мессершмитт». «Ну и что?» - «Как, - говорю, - что?!»
Посмотрел на меня один из офицеров и говорит: «Ты, сержант, делай свое дело. Наблюдай за немецкими траншеями и помалкивай. А тут дело не твоего ума».
И вот что получилось.
Появляются наши девчонки. Покачали нам крыльями. Полетели. Пошел самолет в немецкую сторону. И вдруг - сзади! - появился мессер. Этот ночной истребитель не гудел, как другие самолеты, а свистел. Как будто у него там не моторы вставлены, а свистки. «Ну, товарищи офицеры, вот вам и немец!» - говорю. Молчат. Молча наблюдают, ждут, что будет. А я-то уже знаю, что сейчас будет!..
Прошло минут двадцать. И слышим, тарахтит, летит еще одна "уточка". Все как будто повторяется. Все как во сне. Пролетели девчата нейтральную полосу. И снова - вот он! - ночной истребитель перехватил их. Заработали его пулеметы. И опять небо закраснело. Самолет упал на немецкой территории.
Сидим в траншее, молчим. Никто уже не спит. Тут проснулся и наш старшина. Стал материться. И матерится вроде на кого-то из бойцов наших, а прислушаешься - на офицеров штабных, на дурость нашу всеобщую.А мы сидим тихо. Ждем. Третий наш самолет летит! И вот опять думаем "ночник" появится. Слушаем: не свистит ли, проклятый? Нет, тихо. Пролетели девчата в глубину немецкой обороны. Тут зашевелились штабные офицеры.Но на этот раз произошло вот что. Немцы пропустили нашу "уточку" через линию фронта. Но недалеко она залетела. Слышим, зенитки заработали. А зенитные расчеты у них действовали умело. Они включили прожектора, сразу перехватили девчат и начали прицельно стрелять. И вскоре сбили и третий самолет.
Час прошел - трех наших экипажей нет.Уже и офицеры-артиллеристы говорят: "Неужели еще пошлют?" Возле рации собрались все офицеры. Пришел командир нашего полка. Хороший был дядька. Пришел он, посмотрел на солдат. Те охают, ахают. Ну как такое пережить?! Все смотрят на часы. Одно дело, когда мужики гибнут, солдаты. Мы уже как-то привыкли к этому. Война - солдаты и должны гибнуть. Не сегодня завтра любого из нас… А когда женщины гибнут… Тут не всякое сердце это перенесет. Да. И что вы думаете? Прошло двадцать минут - летят. Ох ты ж, мамушки мои! Ну, думаю, что ж теперь-то будет? Им-то какая смерть?
Только они перелетели через нейтральную полосу, слышим, засвистел мессер. На этот раз он от моря залетел. Пристроился в хвост, дал очередь. Загорелась и эта "уточка".Корректировщики ушли. И наши офицеры ушли. Солдаты тоже разошлись по траншее и улеглись. Но какой там сон? Насмотрелись…
А я себе думаю: пойду-ка все же схожу, пока не рассвело. Вылез из траншеи, пошел. Кукурузное поле. Самолет уже догорал. Девчата лежали неподалеку.
Их выбросило. Лежат без парашютов. Одна в серой шинели - младший лейтенант. У нее при ударе о землю лодыжка лопнула до кости. Или так резануло чем. Я поднял сперва ее. Взял на руки, отнес от самолета. Пока, думаю, прохладно. А то солнце взойдет, трупы разнесет. У другой горели ноги. Тлели. Одета она была в кожаную куртку. На куртке погоны - старший лейтенант. Я затушил ее ноги. Нашел какую-то ветошь, накинул на ноги. оттащил и ее в сторонку, в кукурузу. Светать стало. А я знал: по утрам начинают свою охоту снайперы - надо было уходить. Но раз, думаю, пришел, заберу документы. Так положено. Документы, награды. Старший лейтенант была награждена двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды и, по-моему, Александра Невского. И медалью "За отвагу". У нее в кармане я нашел носовой платочек.
Расстелил на земле тот ее платочек, все в него сложил: ордена, документы, письма. А другая, младший лейтенант, как я уже сказал, в обыкновенной серой шинели. Не в летном. Правда, шинель офицерская. У нее было две Красных Звезды и один орден Отечественной войны.Положил я их рядом. Как сестер. Наломал кукурузы и прикрыл сверху. Чтобы мухи сильно не лезли и солнцем не так палило.
Пополз назад. Приполз. Навстречу командир взвода: "Ты куда ходил?" Я и говорю: "К самолету". - "Ну? Что там?" - "Принес документы". - "Тебе что командир роты сказал? Попадет тебе, сержант". - "Ну, попадет так попадет". - "С одной стороны, ты, сержант, конечно, правильно поступил. Но с другой…" Прочитал мне взводный свою мораль, посмотрел в глаза и говорит: "Эх, как жалко девчат! Ладно, неси все это в штаб полка".До штаба полка три километра с лишним. Прихожу. Доложил. Начальник штаба полка майор Кадушкин: "Ты, товарищ сержант, зачем пришел?" - "Я ходил к самолету". Смотрит на меня, ждет, что я дальше скажу. А уже про сбитые ночью самолеты весь полк знает. Наверное, тоже, как и я, всю ночь не спали, переживали. "Вот, - говорю, - принес". И кладу на стол узелок. Он развязал его, смотрит. Перебирает ордена, читает документы, молчит. Вздыхает. Отворачивается. Тут входит комполка полковник Полевик. Посмотрел он на меня, на документы. Сел на лавку, И говорит: "Где летчицы?" - "Там, - говорю, - лежат в поле". - "Не похоронил?" - "Нет, - говорю, - не успел, рассветать стало". - "Иди обратно и похорони их. Об исполнении доложишь".Пошел я обратно. В траншее взял лопату. Пополз на нейтральную полосу. Вскоре добрался до своих девчат. Сердце мое задрожало. По документам я понял, что младший лейтенант - украинка. А старший лейтенант - русская. Ее звали Галиной. Фамилии их не могу вспомнить.
Земля твердая как камень. Попробовал я ее лопатой. Э, думаю, тут я до вечера провожусь и трупы совсем разнесет. Только я это подумал, над головой прошуршал тяжелый снаряд и упал неподалеку. Подождал я, когда осколки опадут, пополз к воронке. Снаряд упал хорошо. Метрах в пяти от дороги. Дорога - на хутора Русские. Расширил я эту воронку лопатой. А перед этим, когда я только в воронку полез, пуля мне по сапогу так и стеганула. Ага, думаю, снайпер меня засек. Теперь будет караулить.Ладно. А как же теперь мне сюда девчат перетащить под огнем-то снайпера? Тела уже запахли. У той, у которой нога до кости разошлась, черви уже пошли. А снайпер стреляет - головы не поднять. Нашел я провод. Обвязал этим проводом сперва одну и оттащил ее в воронку. Потом другую. Прикопал. Но полностью могилку закопать не удалось. Это ж надо было подняться, хоть на колени встать. А попробуй поднимись на нейтральной полосе. Снайпер твою голову так и ждет…
Приполз я в свою траншею. Пошел в штаб полка. Указал на карте то место, где их похоронил. И мне приказали закопать могилу как следует. А я туда все равно бы пошел, даже если бы и не приказали. Потому что работу свою я не доделал.
Наступила ночь. Мы по-прежнему стояли в обороне. И я опять пошел к сгоревшему самолету. На этот раз никто мне не мешал. Могилку я сделал хорошую. Обложил холмик камнями. Насобирал камней возле дороги и обложил ими кругом. Чтобы было красиво и приметно.Утром вернулся в штаб, доложил. И начальник штаба мне вдруг говорит: "Пойдешь туда еще раз". - "А теперь-то зачем?" - спрашиваю. Майор позвал офицера, кого-то из своих помощников, дал ему карту и приказал нанести могилку на карту.
Пошли. Офицер сделал точную привязку. Пометил на карте."
- из воспоминаний сержанта 1137-го ст.полка 339-й ст.дивизии Отдельной Приморской армии Н.С.Жаворонкова.
2. Если завтра война
Вполне вероятно, что вся эта техника числится на балансе, и на её обслуживание выделяются немалые деньги.