"осторожно, злая собака!" - гласит вывеска на калитке нашего дома. Когда Мишель только родилась и я сидела в декретном отпуске, оренский друг Гай попросил нас приютить на месяц его собаку. Он и прикрутил предупреждающую табличку на нашу калитку, объяснив, что в Израиле нельзя держать собаку во дворе без такой надписи. Сам Гай провёл этот месяц в лесах и на пляжах Южной Америки. Собака, немецкая овчарка Пу, вела себя хорошо: на ребёнка внимания не обращала, ела сухой корм из огромного мешка, который оставил Гай и спала на крылечке. У неё был только один недостаток: Пу была помешана на футболе. Всё своё свободное время она проводила, принося теннисный мячик к моим ногам, и надеясь, что я его куда-нибудь пульну. Тогда Пу счастливо мчалась, отыскивала мячик, и всё повторялось заново. Она могла так играть часами, если кто-то соглашался. Мне это порядком поднадоело, и тогда Пу переключилась с мячиком на Орена, маму и бабушку, когда те оказывались поблизости. Месяц прошел, Пу уехала домой, а надпись на калитке осталась. Она оказалась очень полезной защитой от воров и зануд. Если раньше к нам то и дело наведывались собиратели пожертвований, продавцы моющих средств, а один раз спёрли все садовые стулья, то теперь даже разнощик пиццы не решается заходить и жалобно покрикивает из-за забора, пока его не услышат.

Но, как известно, если написано, что во дворе собака, то в какой-то момент по закону жанра эта собака обязательно заведётся. Однажды ночью, когда Орен был в Индии по работе, а девочки спокойно спали в своих кроватках, раздался жалобный писк. Сомнений не было, где-то скулил щенок, причём, очень маленький. "Скоро придёт его мама и унесёт его в зубах," - сонно понадеялась я. Но мама-собака не приходила и жалобный писк повторялся снова и снова, разрезая ночную тишину. Я вздохнула, надела на себя первое, что подвернулось: это оказалось оренской рубашкой, доходившей мне до колен и оренские ботинки 46 размера, и вышла на улицу. Никто не пищал. Я тихонько прокралась к забору, затаилась в кустах и прислушалась. "Наверное, кто-то подобрал щеночка," - порадовалась я, и в эту же секунду послышались шаги.
- Слушай, ты не знаешь, куда я могу деть щенка? - спросил кто-то, обращаясь явно ко мне. Как только он разглядел меня в кустах?
- Что за щенок? - как ни в чём ни бывало поинтересовалась я, вылезая из укрытия в своём прекрасном наряде. Передо мной стоял симпатичный парень с растерянным лицом.
- Понимаешь, он тут плачет, кто-то выбросил. А у меня самолёт через три часа, я такси жду... На полгода лечу: Чили, Аргентина, Перу, - сказал он.
"Опять Южная Америка," - подумала я.
- Я его пока за ворота посадил, чтоб машиной не сбило, а то он чёрный. Я твой сосед, вон там, через три дома живу, - объяснил парень. - Я звонил в общество по охране животных, но никто не берёт трубку. Что делать?
- Не знаю, - мрачно сказала я, уже предчувствуя исход этой беседы. - Ну ладно, тащи его сюда.
Парень просиял и побежал за щенком.
- Поверь мне, это нам когда-нибудь зачтётся, - растроганно сказал он, вручая мне что-то черное и тёплое.
- Угу. Счастливого путешествия, - пробормотала я, а про себя подумала: "Это мне зачтётся, ты-то сам в Перу будешь разгуливать..."

Мне ужасно не хотелось никаких щенков. У меня-только-только Роми подросла.
Щенок попил молочка и сразу пописал. Пока я вытирала лужицу, он отгрыз страницу от книги "Путин", которую читает Орен. Заснуть щенок согласился только у меня под боком. А утром я его нашла спящим почему-то уже у Роми в кровати.

Дети были в восторге. Роми на радостях чуть не открутила щенку хвост.
- У нас собака, - сообщила я Орену, когда он позвонил из Индии. Назвали Тобиком.
- Тобиком её будут звать только через мой труп, - рассвирипел Орен. - Хватит с меня этих ваших русских штучек!
- Приезжай и называй, как хочешь, - согласилась я.
- И вообще, я на собаку не соглашался!
- Я тоже. Как вернёшься, сразу подыщем ему хороший дом.

За девять лет семейной жизни я научилась отлично общаться с Ореном. Ему было абсолютно не важно, как мы назвали собаку и сам факт её появления, главное, это чтоб мы считались с его мнением. Ну или хотя бы делали вид.

Тобик думает, что он один из детей. Он всё хочет делать вместе с ними и очень обижается, когда его выставляют за дверь. Ещё он любит спать в кукольной кроватке. Иногда он крадёт у Роми соски, и так и лежит, в кроватке с сосочкой. Роми в нём души не чает, играет с ним в догонялки: бегает по всему дому, а Тобик бежит за ней и если успевает, слегка кусает за попу. Орен за это на него орёт, и Тобик прячется под стол и оттуда виновато выглядывает. Орену очень приятно, что, наконец-то, кто-то его слушается. Мишель считает Тобика своим и послушно убирает за ним пипи-каки. Мы сделали ему прививки, купили миску и ошейник. Вообще, он оказался хорошей собакой. Единственный его недостаток - это то, что он очень чёрный и когда он спит на диване, его не видно. Пару раз в день на него кто-то садится. Тобик взывает, садившийся тоже. Это у нас теперь новое семейное развлечение.

1) Мишель с маленьким Тобиком
2) Роми душит Тобика
3) Подросший Тобик в кроватке