Составляя жизнеописание земель русских, в году 1310 довелось мне побывать в деревне Рядово, что в землях Ростовских близ деревни Езеры.
Славится деревня та хозяйством крепким да людьми приветливыми. Имеют рядовичане и поля хлебородные, и скот тучный, и пчел медоносных, даже кузня своя имеется.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ:

Принесли меня ноги аккурат под свадебку. Пришли сваты из земель Ярославских, от деревни Луговицы сватать Любляну, дочку Ульяны, вдовы старосты зимою от болезни почившего.

Как пришли сваты, так сразу и к делу – отдавайте, мол, красну девицу, свет Любляну. А люд то рядовский им и отвечает – вы сперва на скамью то присядьте, вот вам чарочка с дороги, опростайте, а как опростаете, мы с вас спросим, кто вы есть, чтобы решить нам было можно, достойны ли вы Любляны нашей.

Сваты свое гнут – у нас, мол, пир свадебный стынет, некогда нам, а рядовичанам все ни по чем.
Делать нечего, сели за стол, опростали по чарочке, тут им по второй поднесли да стали словом пытать, что за люди, каково их хозяйство, к кому Любляне во семью идти, хорошо ли будет ей на новом месте. Долго их маяли да мытали, все слова изговорили, под конец аж побузил Куш молотобоец со сватами. Выдержали сваты. А Куш на утро с фонарем под глазом ходил.

Покрывали Любляночку покровом свадебным, пели песню о судьбе девичьей, что идти ей в чужую сторонушку, во семью не родную. Повели её на поклон могиле батюшки Никифора, да испрошали благословения матушки Ульяны.

Тут нежданно князь Борис Ростовский пожаловал, поглядеть, как живется люду крестьянскому. Поклон князю земной били, за стол сажали, чарку зелена вина подносили. Сваты на пир свадебный в Луговицы приглашали. Князь чарку опростал, да людей благодарил, обещался на пиру присутствовать, да не один, со товарищами прийти.

Пошли все во церковь, в коей Батюшка Кондратий прочел молитву и произвел обряд венчания над молодыми, нарекши их мужем и женою пред Богом и людьми. Опосля венчания батюшка наставлял молодых словом мудрым, любить да множиться по завету Господа завещал. После чего отпустил молодых с миром да завещал им свое благословение. Люд во церкови многую лету им пел.
А всему тому князь Борис Ростовский свидетелем был.

Тут баскак ростовский пожаловал. Усадили и его за стол рядом с князем. Баскак чарку опростал, караваю откушал и с князем шептаться стал.
Чуть погодя оба они откланялись. Князь, на дела государственные сославшись, обещал прислать гонца с подарком. Да наставлял люд идти к нему за подмогой, ежели лихо какое злоключится. Клятвенно обещал свою помощь, ежели к нему люди с поклоном придут.
Люд князю славу кричал да здоровия желал. На том и раскланялись.

Стали каравай делить, гостей угощать. Матушка первой чарку отпила, да ею люд обнесла, даже мне досталося испить да откушать досыта.
Тут прискакал боярин от князя с подарочком. Добра от князя молодым приподнес. Усадили боярина за стол, стали потчевать вином да пирогами. Боярин откушал да с благодарствием откланялся.

Тут матушка Ульяна и говорит, дескать, пора и молодым к новому дому идти, аки голубям до гнездовия. Тут дядька Анатолий Кондратич трижды вопрошал невесту остаться, и трижды она отвечала, что должно ей теперича, словно ниточке за иголочкой за супругом своим следовать.
На том они и раскланялись. Молодые с матушкой Ульяной и сестрицей её Забавой пошли со сватами до Луговиц, а рядовичане остались за столом с угощением у себя.

В Луговицах их заждались уже, послали было им навстречу мужиков, чтоб привели, да посеред пути и повстречались. В деревне их встретили песнями да прибаутками, блинами да пирогами. В хоровод их повели да за стол усадили.
Тем временем в Рядово зашел епископ Фома Ростовский, сказывал про басурман богохульствующих, а батюшка Кондратий на баскака сказывал, дескать первый нехристь он в округе.
Отвлекли епископа трапезой да чаркою.

ДЕНЬ ВТОРОЙ:

Поутру, после крестного хода с омовениями, после заутрени да трапезы утренней вышли на поля урожай собирать, а батюшка Кондратий сие дело благословлял да добрым словом напутствовал. А князь со дружиною тем временем дозором вокруг полей ходил, дабы от лихого люда люд крестьянский огородить.

Собрали ни много ни мало, ажно 13 пудов, а покуда поля собирали Куш да Ставр во деревне ремесленничали.
После сбора урожая приходил князь людей считать, говорил, то сельхозперепись ведется, дабы знать на каки барыши рассчитывать государству можно.

Приходил люд разный по делу да без оного, но больше по делу, до Ставра да Куша.
Прошел большой караван. Собралися в нем люд простой да купеческий из земель ростовских да владимирских, вместе все пошли на Торжок, ведь большим числом и веселей и безопаснее. Из рядовских отправились с караваном отроки Володимир да Димитрий, да еще Забава пошла. Батюшка да Ульяна их напутствовали, советы как торг вести давали, да велели на игры азартные да всякое пустое не тратиться, поскольку добро в доме оно нужнее.

Дошел караван до распутия, откуда на Луговицы дорога шла, пошли от каравана послы людей на Торжок созывать, а караван пока на роздых встал.
Как пришли на Торжок так пошел торг веселый да азартный. Торговали-меняли, добро выручали, да в игры разные играли.
Как все переторговали, так пошли до Ростова града, пред князем отчет держать да добро делить.
Батюшка Кондратий обедню отслужил с молитвою да наставлениями.

Покуда на торжке торговались во село баскак владимирский пожаловал, что характерно, тоже к трапезе. С рядовичанами говорил о разном. Приходили ходоки из Урочища Лосиного, на хозяйство поглазеть, языками помолоть. Походили, носами поводили да и в Ростов отправились.
Во след им батюшка с матушкой во паломничество отправилися во Владимир град, а рядовичанам завещали за церковью приглядать. А рядовичи с гостями мимохожими все про нового баскака судят да рядят, как то оно повернется теперь. Сказительница заходила, сказывала про дурака и мудреца былину.

Приходил воевода ростовский к батюшке, вопрошал совета о женитьбе да венчании. Дескать, люба ему девка татарская, и желает он на ней жениться. Батюшка настоял на крещении девки в веру христианскую, тогда, дескать, сможет и обвенчать молодых он. да велел ещё узнать воеводе, откуда по округе болезни да хвори расползаются. Про лешего узнать велел, откуда слух идет да в чем суть его. На том и раскланялись.

Приходили к матушке из Ростова про болезни спрашивать. Кузнецы да пасечники на Торжок пошли, понесли что наковали да насобирали. На Торжке судили-рядили, торговались за каждую травинку. Наторговали добра два мешка, едва унесли, да еще железа в придачу. А перед тем как идти назад Ставр со торжокскими затейниками играть взялся, да выиграть не смог. Хорошо, при своем остался. Купил сластей пригоршню. А на дорожку все во трактире откушали блинов с вареньем да со сметаною. И пошли домой, поскольку уж вскоре вновь на поля выходить время было.

Всей деревней на поля вышли, все урожай собирали, а батюшка по обыкновению
благословлял да напутствовал. Собрали ажно 12 пудов. После сбора Димитрий да Забава на охоту собрались. Дошли они до троп звериных и давай зверя выслеживать. Как увидят, так и стреляют, но попасть не могут. Долго за зверем бегали да устали, пошли обратно ни с чем. Пока они охотились ко Злате сестра приходила проведать её. А после Куш да Злата малых
отроков к ремеслу приучать стали. Учили железо плавить да силки на зверя делать.
Охотники на обратном пути силки проверили да двух соболей из них достали.

Ставр да Неждана взяли в мешке товара да добра, да пошли по городам и весям людей посмотреть да себя показать. Тем временем Ульяна ко дню урожая корзинку для освящения приготовила да батюшке во церковь отнесла. А матушка Леся с Кушем все гадали, как место рудное узнать вернее, все по знакам да приметам думали как различить оное. Заходил святой отец из Сермяжей, искал свечей на освящение церкви.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ:

По утру, опосля крестного хода с омовениями приходила в деревню княжна ярославская. Одета была в портки мужицкие, что Ставр вслух то и подметил, дескать, срамота бабе то в портах ходить. Княжна то услыхала, да так осерчала, что с горяча Ставра плетью то отходила. Княжну тут же за стол усадили, стали чарку подносить да чем бог послал угощать. Так княжне угощение понравилось, что уходя забыла она плеть свою на столе, где положила.

Ставр да Данила ходили по городам да деревням, после чего сказывали, каково житие в чужих землях, да радовались на покой да благоденствие в землях родных. Вечерю батюшка читал по обыкновению, да за единение мировое ратовал, да на благость людскую и миролюбие настраивал.
Приходили скоморохи да сказители, зазывали на состязания песенные, словом да смекалкой помериться.
Опять князь ростовский приходил с купчихой Деяной, искали грамоту торговую, за выгоду общую радели. Обещали рядовичане, ежели найдут, так и отдадут князю.

Как князь с купчихою ушли, так стали крестьяне промеж собою спорить да решать, каково оно выгоднее будет – самим торг вести, али купцам довериться? Спорили да решали, ничего так и не решили. Посчитали только, что ремесло плуга выгоднее, но и плуг бросать не годно, поскольку, покуда с плуга выход деревня платит, ремесло налогом не облагают.

Решили еще на Торжок идти, по пути в Луговицы заходили, торговаться да меняться. Кузнецы к кузнецам, батюшка во церковь да к людям.
На Торжок придя, силки новые торговали, торговались долго и со вкусом. Под конец на железо все сменяли. Предлагали им было травы целебные, да батюшка Кондратий отвечал, что за травами-то они с матушкой Лесей отдельно придут, поскольку она одна у них на деревне про травы да коренья ведает. Как за силки договорились, рядовичане меха достали. Покуда за меха торговались батюшка с прилавка все орехи пощелкал, а Злата с леденцом, на свиней глядючи, сапогом в крендель свиной вступила.

Идут они обратно, уж к деревне родной подходят, глядь, пред нею сидит добрый молодец. Говорит он, что ищет святого отца, который грех ему отпустит. Долго батюшка его мытал, да под конец велел ему приходить на собор во Владимир, уж там-то ему всяко найдется подмога в беде его.
Приходят они домой, а в доме общинном староста езерская сидит и сказывает, как она боярыню заспорила, чуть не забузила. Сидят бабы да промеж собой судят как про добро да про мир, про то как им от торговцев освободиться да урожай увеличить. Пока сидели да лясы точили, пришло время тот урожай собирать по новой. По обыкновению всем миром на поля вышли, да с песнями, да с прибаутками все и собрали, не обошлось и без батюшки Кондратия благословения да напутствия.

Тут вдруг прямо на поля выбегает посол из орды. Весь в пыли, как старая обувка, где, кричит, староста рядовский, подать его сюды!
Дали ему воды с дороги да разъяснили, что старосты покамест нету, а потому может он дело свое изложить вдове старосты Ульяне. Пошептался посол с Ульяной да ускакал далее.

Ульяна на лавку села, выдохнула и молвит, дескать, будет завтра у нас жена Хана гостить со двором своим. Хочет она, дескать, посмотреть как в лучших деревнях люд простой живет, как они хозяйство ведут, как урожай собирают, каковы обычаи народа русского.
Переполошились рядовичане, стали думать да гадать, чем им особу потчевать, какие дары да как поднести, кому на блюдечке, а кому и с рук довольно будет. Так время и к вечерней трапезе подошло.

Батюшка опосля собора крестил девку татарскую в веру христианскую, дабы можно было ей венчаться с воеводой ростовским по русскому обряду.
Вечером в общем доме песни пели, мед хмельной пили да всяко потешалися. Прошел обоз торговый, зазывал на Торжок идти. Покуда думали да решали кому идти, Ульяна да матушка Леся мешки на себя взвалили, Алешку поповича в охрану взяли да сами пошли.
По обыкновению к вечерней трапезе пришел баскак, стал жаловаться, что одолела его хворь тугоухая. Быстро отыскали ему лекарей, которые нашли чем помочь болезному.

Затянулась трапеза до поздней ночи. Многие приходили, кто по делу, кто без оного, так по пути зашел словом перемолвиться, кто родню навестить, кто зад прислонить да язык почесать.
Сказывали как воспитанница хана на охоту ходила, да двух уток одною стрелою подбила, только мало кто верил тому.
Забава из Езер вернулась, сказывала как боярин Ростовский народ мутит, говорит – зачем нам орда да хан татарский, у нас князья есть.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ:

По обыкновению поутру крестным ходом до большой воды ходили, с батюшки благословения совершали омовения. Некоторые сказывали даже, что до орды доплывали да Хану славу кричали, да только можно ли верить тому, у кого еще с вечера хмель в голове гудит.
Вернулись все в благостные да одухотворенные. Как вернулись, батюшка Кондратий прочел заутреню, да гнусаво как-то, видать покуда на собор ходил, хворь к нему пристала.

Всем селом подкрепились да на поля по урожай пошли. Урожай пособрали, только в дома вернулись, как налетели татары лютые, всех на колени оземь положили. Дружинник ростовский на колени встать не пожелал, так они его топорами изрубили до смерти. Стали по ульям да пчелам стрелять, а Кушу велели стрелы собирать да подавать. По ульям не попали а Кушу плечо подстрелили. Привели с собой в цепях да рубище князя владимирского, всяко ругали его недобро, собакой да предателем называли, велели всем быть во Владимире когда князя казнить будут.

Как ушли татары, так Злата к мужу кинулась, сразу плечо ему перевязала да в дом на плечах унесла.
Смотрят, а дружинник жив еще, перевязали его, тут подошли браться его по службе ратной, быстро носилки соорудили да к лекарю унесли.
Как всех раненых спасли, так сразу кинулись добро припасенное перепрятывать.
Потянулся люд со всех земель, бежит от лиходейства татарского, про бесчинства да разорения сказывают, как люд простой да знатный во полон уводят.

Дружинники пришли про урожай спрашивать, тут люди возроптали, дескать мы князю выход платим, а он нас от лиха татарского не защищает, все дескать отобрали лютые, все пограбили, а что не пограбили то на раненых лечение пошло. Звери степные даже свинью любимую, Маньку, увели во полон лютые!

Тут матушка Леся с Торжка, с мешком трав прибежала, а в это время лекарка из Больших Сермяж Куша во кузнице лечила. А Куш в это время всем похвалялся, как он в речку нырял да на стрелу наткнулся.

Пришел из Гориц селянин Умил, стал сказывать про беды да дела, что у них приключились. Слушали люди его да стали промеж собой шептать, раз лихо такое творится, не иначе как последние дни настают, скоро и света конец настанет, и Гавриил ужо трубу свою к губам поднес в небесах.

Вернулись Ставр да Забава, сказывали как двух рядовичей во полон забрали а их отпустили, поскольку они мастеровыми назвались. Заставили их на коленях ползти, покуда из виду не скрылись, а ежели б раньше встали, так стрелой бы их и пришибли. Да не забыли на обратном пути силки проверить. Принесли с собой меха разные.

Посовещавшись, решили послать батюшку Кондратия в орду выкупать рядовичан. Матушка Леся не хотела одного его отпускать, да батюшка уговорил ее остаться, дескать, некому будет за храмом да людьми приглядеть.

А тут баскак ростовский пожаловал, по обыкновению, к обеду. Рядовичане ему кланялись, просили родных из полона вызволить. А баскак грамоту торговую искал. Сказал, ежели не отдадут, то еще пятерых во полон уведет. Пришлось отдавать грамоту. Правда, баскак, получив искомое смягчился и обещл слово за их родных замолвить.

А люд все идет да лихи вести несет на устах. Прибежала девка, кричит: Сожгли Ростов град, все порушили, всех порезали, князя на воротах повесили. Так кричит, что пуще прежнего все перепугалися. Хорошо матушка Леся в знахарстве сведуща, распознала хворь у девки, а Забава всех успокаивала, говорила, что только что мимо Ростова шла, живы все и город цел, и князь здрав с семьею.

Успокоились все немного, да чтоб тревогу унять, стали песни петь, да все одно, песни тоскливые сами льются. Всем ведь давно известно, что у русского человека на душе, то из него через песню льется.

Приходили сермяжичи, про добро сказывали, дескать добро не на добрые дела идет, а значит не добро это, надо его в землю зарыть, чтобы не ходило оно по земле и худого не множило. Сказывали они про беды свои да про бесчинства ордынские.

Тут татары вернулись, лекарку искать стали, как узнали, что матушка Леся в травах ведает, говорят ей: сей же час собирайся, с нами к Хану во дворец, в Сарай-Бату пойдешь. Матушка только руками всплеснула да охнула, все, что было трав да кореньев похватала и увели ее треклятые.

Ставр пригласил было к столу послов, да те резко отказались, сказав, что по приказу самого Хана собирают во дворец всех лекарей, что сыскать можно.

Приходил люд владимирский, про беды свои сказывал, про дела местные спрашивал.
Вернулся батюшка, принес из орды вести. Сказал, орда улус новый строит и всех туда во полон гонит. А крестьян рядовичан не пускают, говорят, уж больно хорошо работают. А тем, кто не работает, тому плетей дают да колодок, а уж ежели дерзок кто будет, того уха да глаза лишают, чтоб не повадно впредь было ни ему ни другим.

Молвил батюшка, что надо до князя идти, а то не останется так людей в деревнях, некому будет поля обрабатывать да железо ковать. Сказал и пошел искать подмоги у людей знатных да силу имеющих, ушел в непогоду лютую себя не жалеючи за народ радея, да видать у господа были иные планы на батюшку.

Повстречал он Миргуль, во крещении Людмилу с воеводой ростовским Ратмиром. Молили они батюшку, венчать их сей же час по обряду христианскому, покуда живы они да во здравии пребывают, поскольку хотят они жить на Руси в ладу с людьми и господом.

Кликнул батюшка баб да девок, велел им помогать в венчании. Те песню затянули, в дом общинный Людмилу повели, косу ей расплели да платком голову покрыли. Как девки да бабы по обряду положенное совершили, отвели молодую во церковь.

Батюшка кратко речь напутственную произнес пред венчающимися, да молитву прочел. При свидетелях обвенчал молодых, благословил на жизнь благую да на добрые дела. Злата руки кушаком им повязала, да батюшка нарек их мужем и женою.

Стали опосля судить да рядить как им жить, и нудо ли оно им, добро-то такое, или следует выкинуть его да зарыть и жить как предки их, тем, что земля родит да тем, что своим трудом праведным сотворят.

Тут весть принесли о великом молебне во храме владимирском. Кто мог ходить, все пошли, а по пути всех, кого видали, с собою зазывали.
После молебна при стечении народа был избран князь ростовский Борис Константинович.

Князь же ко всем обратился с просьбою, прежде времени сил не тратить зазря и копить силу до того как он слово скажет, когда время верное придет, дабы не сгубить преждевременным порывом дела единения Руси под одной рукой, подобно тому как орда едина под рукою хана.

Воротились во Рядово. Прибежал отрок Алексей, поповский сын, принес от князя весть и просьбу о помощи. Добра просил князь, дабы войско снарядить да басурманам отпор дать.

Собрались на совет, стали решать, как быть, как добром да земли плодами распорядиться. Тут из полона вернулись угнанные рядовичане. Во след им и Куш от князя пришел, сказал, что поможет, чем сумеет князю и во кузницу пошел меха раздувать да железо ковать.

Урожай собирали малым народом, даже батюшка во поле вышел. Сказывали, будто весь Ростов ушел орду воевать. Как урожай собрали, Ставр всем браги медовой да чаю поднес. Сидели все за большим столом за житие говорили.

Пришли тут сказители, искали кому на Руси жить хорошо, так рядовичане им сказали, что им, дескать, рядовичанам и хорошо. А сказители ничего не сказамши и удалились.

Как по третьей чарке опростали, так езерские стали про Жихаря сказывать, про дела его да приключения.

Как ушли гости, стали рядовичане опять совет держать. Теперь уже решали за старосту. Думали-гадали, решили старосту не выбирть, а растить, и назначили быть оною Иринке Резниковой, Ольги дочери, которой месяц от роду было. Решили воспитывать ее да дух руководящий в ней развивать. Хотели сперва жабу избрать, что песни пришла послушать на пне сидючи, но решили, что уж больно она незнакома всем. Чужая, в общем.
Батюшка вечерю отслужил, после чего княжна ростовская приходила.

Забава на охоту ходила, принесла двух бобров да пару уток. А бабы сидели да рядили про то, что мужики все беды в мире вытворяют. Сидели так, сидели, да решили блинов напечь. Стали блины печь да истории сказывать. Кто да что в мире видал, кому да кто чего сказывал. Да что и где делывал. Тут время приспело вновь на поля идти. Ходили с песнями да прибаутками, все пособрали, ни одной луковки не упутили. А сразу после урожая такая стихия разыгралась, что думали сегодня все и сгинут во хлябях небесных на землю излившихся. Попрятались куда могли да чем успели укрылися.

Как небеса сжалились да воды лить прекратили сели все за стол вечерний. Сели уж было за стол, как в окошко постучали. Отрока Володимира послали узнать кого там леший привел в такую пору, не баскак ли опять к ужину пожаловал.

Оказалось то были княжич ростовский и княжна ярославская, возжелавшие в ночи тайно от отцов и матерей обвенчаться.
Батюшка отказывать не стал, как положено, обряд во церкви совершил да на житие новое благословил. После них приходил сын воеводы ростовского, принял крещение и имя Димитрий.

Все уж почивать засобирались, а тут гонцы из нового улуса Джен с новостями прискакали. Собирают всех в Ярославле, праздник да свадьбу большую обещают. Зовут всех приходить да свидетельствовать.
Много народу стеклось в Ярославль, кто мог пришел. При всем народе Хан Тохта объявил, что оставляет земли русские на сына своего, коей новый улусом владеет, и оставляет его над землями русскими править. Говорил много всякого, да мало кто чего уразумел. И про совет говорил и про выборы, да про законы небесные. Только люду простому то все не надобно. Люд простой желает, чтоб порядок был, да спокойствие. В великом смятении духовном все разошлись по домам и долго еще не спали, гадая, как теперь жизнь повернется, и что за дела творятся на Руси.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ:

За утренней трапезой решали, как жить далее станут, порядки новые обсуждали. Сколь ни крутили, и так и эдак поворачивали – все не любо выходит. За этим езерские пришли созывать на поля.

Батюшка ненароком добра мешочек под пень бросил, а пень тот колокольным звоном зазвенел, да так чисто и благостно, что все только дивились. Ведь доселе-то только срамные частушки плодил, за что его и не упоминали до сих пор, да и не слушал его никто доселе.

Только все собрали, тут князь пришел, явил волю свою: поелику орда теперь выхода не требует, налог он вдове снижает.
Приходил следом княжич ростовский, люд рядовский благодарил, да весть принес, что понесла женушка его под сердцем дитятко.

Вернулись в Рядово, а во кузне девка спит чужая. Добудились ее, а она ничегошеньки не помнит, ни кто она есть, ни откуда вышла, ни куда шла. Решили матушку Лесю дожидаться, покуда она ото сна воспрянет, а покуда ждали девку накормили да напоили.

Заходили купцы ростовские, звали с собою кого дюжего на Торжок идти, урожай нести, да чтобы посмотрели, как они торг ведут, дескать нет у них обмана и все с крестьянами честно делается.

А батюшка все добро под пень высыпает да звону радуется.
Так день к обедне подошел. Батюшка всем собравшимся молитву прочел и проповедью окончил. Кто мимо ни пройдет, так остановится да заслушается. Все его нахваливают да во пример прочим батюшкам ставят.

Приходили володимирские да на житие свое жаловались, на патриарха, что голыми лодыжками прилюдно сверкает и не срамится ни сколечко.
А батюшка Кондратий люд на дело верное наставляет. За веру единую, за единение народное проповедует. Велел людям слово его в народ нести, дескать, надобно единого князя выбирать, а всякие веяния заморские демократические не к добру будут.

Приходили послы ордынские из улуса нового, принесли весть, что отныне нету ни бояр, ни князей, все теперь равны. Тут крестьяне возроптали! Как это можно, чтобы не было князя да бояр, да кто ж их теперь кормить то станет? Сами то они с голоду пропадут, перемрут все, не хотим мы грех такой на душу брать. Пусть как прежде будет, князья да бояре в городе сидят, а крестьяне по деревням урожай растят!

Батюшка отправился церковь в Езерах освящать, а рядовичане на Торжок пошли.

Покуда собирались придумали как красу девичью еще более украсить. Пчел на это употребить надобно. Дозами малыми под кожу жалами жалить, от чего щечки да губки наливаться будут, бедра да груди округляться станут более прежнего!

На Торжок с песней шли, железом да мехами торговали, с людом торговым да прихожим лясы точили, в кабаках ели-пили, по Торжку гуляли, в забавы да игры играли.

Заходил во Рядово баскак ростовский, агитировал народ за княжью власть да старые порядки.

Батюшка после освящения церкви в Езерах направил стопы в Ярославль на большой собор духовенства русского. Вернувшись возвестил он, что выбрали они на соборе митрополитом Димитрия, а царевичем избрали Алексея ярославского.

Пришло тут время урожай собирать. Привычно с песнями да прибаутками, да с батюшки Кондратия благословения собрали урожай. А как последнее добрали, глянули на чудо-пень, а на нем чудо чудное диво дивное – ни тыква, ни огурец, ни свекла, ни цибуля, а что-то выросло. На вид как крыжовник зелено да полосато, а весу в нем как с трех кустов в ягодах. Решили разрезать его. Ставр ножом его проткнул, да оно как затрещит, как захрустит да на две половины и распалось. Внутри оно алое, как малина да такое благоухание неземное распространяет, что все чуть слюной не подавилися. А как кушать стали, так все и ахнули. Никогда еще такого не едали. Всем досталось, даже духам лесным да нетопырям по ломтю ушло. Долго еще потом бороды да усы облизывали. А более прочих чудо-ягода понравилась Майе, Рае, Перпетуе, Клепе да Веспасии.

Прибегал Умил, сказывал, как на большой дороге лихие люди батюшку горицкого Феофила порубили. Просил батюшку провести над телом обряды христианские, дабы душа убиенного с миром упокоилась. Батюшка не размышляя согласился и тут же в Ростов отправился.

Пришел в деревню молодец добрый, увидел девку, что утром во кузнице нашлась, кинулся к ней, обнял, Варварой её назвал. Тут-то она все и вспомнила, и кто она, и откуда она. Обнялись они и пошли себе до дому своего.

А потом выяснилось, что митрополит новый обманул все духовенство. Договаривались они, что господь изберет царевича, а Димитрий сам по своей воле выбрал.

Говорили, что князь Ростовский вдруг выручку за урожай не вернул, что на Торжке купцы выторговали, и не смирившись с выбором царевича на тропе лесной зарезал того.

После отпевания и похорон батюшка Кондратий с крестным ходом до орды, до самого Сарай-Бату дошел, крест на плечах своих донес и на орде его самолично поставил.

На этом моя повесь о житие в деревне Рядово Ростовской волости оканчивается. Благодарствую за внимание да понимание.