Самолет Карен прилетал в полпятого утра. Ифтах должен был мне позвонить и разбудить. Без десяти пять я проснулась сама, видимо сработали внутренние часы. "Какой милый все-таки этот Ифтах," - подумалось мне сквозь сон, - "решил сам поехать, чтобы меня не будить..." Но на эту мысль наслоилась другая: "Что-то на него не похоже. Этот соня наверняка просто проспал."

На мой восьмой звонок Ифтах все-таки ответил (я уже собиралась брать такси) и деловым голосом, как будто бы я его не разбудила только что, а все идет по заранее намеченному плану, сказал: "Я уже выезжаю... минут через семь."

Расстояние Тель Авив - аэропорт Бен Гурион было проделано в рекордное время. Кажется, мы все время ехали на красный свет. Но все-равно мы опаздали. Хороши друзья, нечего сказать. Карен уже час разгуливала по залу ожидания. Завидев нас, она радостно сказала:
- Я летела через Варшаву и привезла вам бутылку польской водки!
Вид у нее был, как у человека, который неделю не спал: синие круги под глазами, бледное лицо.

На следующий день мы с Ифтахом начали ее реанимировать. Часов пять я ей вдалбливала, что она родилась под счастливой звездой, что наконец-то отделалась от такого "друга", и что вообще, "если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло".
Карен кивала и соглашалась, что действительно, все сложилось наредкость удачно. При этом на ее глаза накатывали слезы, но с каждым разом все реже и реже. В конце концов, не без моих намеков насчет "клина, выбиваемого клином" она даже позвонила одному своему знакомому, Цвике, на предмет провести приятный вечер.
- Что ты делаешь завтра вечером? - спросила его Карен.
- Завтра День Катастрофы, - сказал Цвика.
- Ну и? - удивилась Карен. - Ты в День Катастрофы с немцами не встречаешься?
Естесственно, Карен, живущую в каком-то странном драмматическом сериале со своими вывернутыми внутренними законами, угораздило принести в Израиль именно на День Катастрофы, когда все закрыто, по радио играет депрессивная музыка, и все разгуливают с печальными лицами. Наверное, чтобы не забывала о своем чувстве вины перед еврейским народом.

- Не-а, - сказал Цвика. Просто пойти некуда. Я, вообще-то, в Ариэле. Приеду только через три дня.
Через три дня Карен уже должна была улететь. Цвику мы отменили.

Вместо этого Карен пошла с Ифтахом на море. А я в это время работала в поте лица, опять фотографировала еду. Стайлистом был знаменитый шеф-повар, Йонатан Рошфельд. Он мне, наконец-то обьяснил, почему все лучшие повара - мужчины. Но об этом я напишу как-нибудь позже.