Journals.ru - осколки смысла

Сувлехим Такац, почтовый змей.

Все началось, конечно же, с морского путешествия. Это всегда впечатляет пассажиров - команде-то давно и прочно все равно. Сувлехим Такац был именно пассажиром. Как он на это решился, он не знал и сам - в один вечер после не самого удачного дня он, мелкая сошка империи, недодракон, рядовой почтовый крылатый змей, вопреки всем правилам вежливости остановился посреди улицы и нахально посмотрел в небо, ничуть не смущаясь присутствием чиновников и служащих куда боле высоких рангов. И понял, что еще немного, и от него останется только сухая шкура чернильного цвета, а он так и не видел ни разу ни моря, ни парусов. Да и небо-то, если так подумать, видит всего лишь десятый раз. Ну самое большее - десятый.
С утра Сувлехим Такац попросил выходной и отправился в порт. Там, глянув в магическое зеркало, он увидел лицо Творца - пока неведомого ему существа, которому предстояло облечь его дух в некую форму, способную пережить приключения, загаданные мелким почтовым змеем для себя. Существо задумчиво посмотрело на него и прикрыло глаза, как бы размышляя. В конце недели почтовый змей получил уведомление о том, что его заявка выиграла оплаченный билет на путешествие. В уведомлении стояла дата. Довольно близкая к текущей, змей еле-еле успел уладить дела.
Первозданное Море, принявшее его в назначенный срок, вечная изменчивая субстанция, способная поглотить что угодно и не вернуть никогда, было милостивым к нему: Сувлехим Такац очнулся под руками Творца и ощутил свои тело и лик достаточно похожими на привычное, а крылья - гибкими и сильными. Насколько это возможно, конечно. Цвет тоже был его родной - чернильно-синий с бронзой.
Внутренний его взор безошибочно определил почту в неведомой светящейся поверхности. "Он готов, - писала Творец. - Могу отправлять. Мне будет приятно получить за него оплату до такого-то срока". Не то чтобы Сувлехим Такац вообще не был готов к подобному повороту событий, он подозревал что-то похожее со дня получения извещения."Выигранный оплаченный билет" для такого, как он, мог стать пропуском к очень крупным неприятностям, после которых выживать как-то не принято. Или невежливо, если говорить с точки зрения правил поведения. Бесплатный сыр и мышеловки, да. Но грусть он все равно почувствовал.
Выдохнуть и успокоиться змей смог только после того, как прибыл на место. Разумеется, первую свою порцию приключений он получил еще в дороге: картонная коробка, бесконечная тряска в темноте и тоскливое ожидание неизвестно чего. Потом коробку открыли. Как ему на самом деле повезло, он понял куда позже. А в первую минуту мог только ошеломленно таращиться на свет. Ну и стараться разглядеть обстановку, конечно. Между прочим, это было не так просто после двух недель кувырков в тесной темноте коробки.

Он нашел себя в странной библиотеке, где не было ни одного свитка, только европейские разрезные тома. За стенами библиотеки был город. Довольно большой, хоть и не такой крупный, как покинутый им.
- Почтовый змей, - сказал довольный женский голос. - Очень кстати.
Сувлехим Такац незаметно вздохнул. Прежняя жизнь гнусно и глумливо ухмыльнулась ему из новой обстановки. Не то чтобы он не любил свою работу - на самом деле, почтовые змеи больше ничего и не умеют, кроме как сопровождать почту, но невозможность посмотреть в небо, когда рядом кто-то есть, или подумать о чем-то отвлеченном делала для него душным даже самый ветреный день. Впрочем, все уже случилось.
Он послушно заполз на предложенную руку, глянул в глаза своей Владычицы.
Женщина средних лет улыбнулась ему.
- Ничего особо сложного я не попрошу: контроль благополучного прибытия моих отправлений, сортировка мусорных писем и пустых посланий. Жилье служебное, ты даже счетов не увидишь. Еда по требованию, одежда по сезону, развлечения - в пределах разумного. Устанавливать время начала и окончания работы не буду, главное, чтобы завалов не образовывалось, за остальным следи сам.
- А... - осмелился он.
Она усмехнулась.
- Можешь звать меня Леди.

Почты у нее было столько, что можно было засыпать с крыльями пятерых таких, как он. Но в настоящий ужас змей впал, когда понял, что владычица не разделяет обычный почтовый поток и финансовую отчетность. От беспокойства он облетел всю библиотеку. И обнаружил, что ошибался - библиотекой это не было ни на минуту: владычица поселила его в своем доме. Спальное место, гардеробная, лаборатория и даже зимний сад - все это размещалось в одних стенах. И, ну конечно же, в полном беспорядке. Сделав еще несколько кругов по дому, он нашел себе место на одной из книжных полок и сел за доклад.
Через неделю завершив свиток с перечислением самого необходимого, змей оставил его на рабочем столе владычицы, свернулся в два кольца и стал ждать. Первый день, ожидаемо, не принес никаких изменений. Разве что владычица вместе с ним обошла весь дом. Осмотревшись, Сувлехим Такац ужаснулся снова. Кроме перечисленных в его списке отсутствующего необходимого элементарных мест хранения, в доме не было толком ни одного пригодного символа стихий, а те, что были, находились не на положенных местах. Денежные жабы бродили где придется, тоже не имея нормальных мест обитания. Из домашних духов присутствовала только видавшая виды кукла - очень большая по сравнению с почтовым змеем, но явно не новая. И хотя она была тщательно отмыта и достойно одета, постоянного места не имела тоже. Все остальное ютилось или на книжных полках, или в пластиковых торбах, сложенных туда, где нашлось им место.
Вернувшись в облюбованный угол книжной полки, Сувлехим Такац некоторое время выбирал, впасть ему в отчаяние или, вопреки всем правилам делопроизводства, сразу начинать готовить второй доклад. И решил, что отчаяние - вот оно, крылом коснуться можно, а доклад сам себя не напишет. Что же до правил, то им в этом странном месте, наверное, не менее печально, чем бедному почтовому змею, выигравшему бесплатный билет в это вот все. И уж если начинать заботу о порядке, то всяко не с ожидания ответа на доклад. С тем он и принялся за дело.

Когда луна обновилась, воспоследовали первые свидетельства того, что оба доклада все же были прочитаны и приняты к сведению: владычица начала использовать символы огня более регулярно и навела порядок в зимнем саду. С символами воды и земли все оказалось куда сложнее. Во владычице было слишком много стихии воздуха, причем то ли с рождения, то ли так сложилось в течение ее бытия, но этот избыток создавал вокруг нее слишком мощные вихри, чтобы удавалось легко удерживать порядок. Останавливая эти потоки усилием воли, владычица заболевала странными хворями. А позволяя своим вихрям плясать, как вздумается, приходила в огорчение, наблюдая, как стремительно разрастается хаос. И это зрелище действительно могло расстроить кого угодно. А кое-кого, наверное, не только расстроить, но и испугать. Но змей старался. И был даже рад сложившимся обстоятельствам. В конце концов, вниз, на землю, он уже насмотрелся, а владычица оказалась в достаточной мере небом, чтобы рядом с ней легко дышалось. Правда, рядом с ней только это и было легко...
За это время выяснилось, что рабочие задачи не настолько просты, как сказала владычица, впрочем, с владыками так всегда и на любом берегу Первозданного Моря. Змей довольно быстро установил опытным путем, что почтовый мусор Леди делился на тот, который кусается, тот, что норовит присосаться к деньгам и поедающий время. Это стоило ему нескольких мелких, еле заметных травм, о которых он быстро забыл - цена опыта всегда такова. Настоящее потрясение случилось, когда календарь принялся упорно лгать, что наступила весна. Никаких настоящих признаков весны Сувлехим Такац при этом не видел даже отдаленно: все те же долгие северные ночи, о которых он до того только читал, все тот же снег за окном. Даже в зимнем саду цветы пока что не только не собирались цвести - они еще даже в рост не тронулись. Именно в это странное время внимание змея привлекло странное почтовое отправление. Оно двигалось слишком издалека по сравнению с привычным потоком, и содержало в себе нечто загадочное. Владычица им не слишком интересовалась, поэтому змей поставил это отправление на свой личный контроль.

Отправление ползло себе неспешно, текучка разгребалась тоже не особенно бодро, но владычица не высказывала неудовольствия. Сувлехим Такац удивлялся этому - существам, чьей природой является ветер, свойственна вспыльчивость - но полагал, что пока беда к тебе не пришла, приглашать ее в гости не будет мудро. И в один из дней загадка была разгадана самым простым и самым жутким образом из возможных: владычица позвала его к себе.
- Сегодня будешь смотреть, как я работаю, - сказала она. - Так, для общего сведения.
Он послушно устроился на полке над рабочим столом Леди, поймал глазами отражение в ее зрачках, и... И чуть не свалился с полки от ужаса: она смотрела прямо в Первозданное Море. И что-то еще себе записывала, какие-то наблюдения.
- Держись!
Протянув руку, владычица осторожно подставила ему палец, чтобы он мог снова надежно устроиться на полке. Змей, воспользовавшись помощью, оперся на крылья и отполз чуть дальше от края. Леди, убедившись, что он в безопасности, вернулась к своим записям. Море, высунув длинный язык волны, вынесло на нем книгу темно-синего цвета с серебряным тиснением на обложке, две строки адресов и несколько слов, оставшихся лежать на песке некой полупонятной вязью. Слова и адреса Владычица перенесла в свой светящийся экран, книгу положила поближе к спальному месту - высокому и мягкому, в западном стиле - и, отвернувшись от вод Первозданного Моря, подмигнула почтовому змею: "Хватит с тебя волнений на сегодня, можешь быть свободен". И он, еле чуя крылья, поспешил воспользоваться разрешением и убрался на свою полку. Там он провел несколько дней, переживая впечатления. И даже почтой не занимался: к этому времени он разгреб уже достаточную часть завалов, чтобы не случилось совсем уж фатального затора, но до полного порядка было еще очень далеко. И змей решил, что пусть лучше будет немого больше хаоса во входящих, чем он что-нибудь не туда отправит или не оттуда получит. А после таких впечатлений наделать рабочих ошибок проще, чем выпить пиалу чая, не пролив ни капли.
Прошли несколько дней, которые Сувлехим Такац отвел себе на переживания, его равновесие, казалось, восстановилось полностью - и именно в тот день загадочное отправление наконец прибыло. Владычица, распаковывая посылку, не проявила никаких особых эмоций, разве что, заглянув внутрь, приподняла брови со словами: "Ну и что мне с тобой делать?". Задав этот вопрос, она сунула в коробку руку и достала оттуда... "Не может быть" - подумал змей, падая с полки прямо на стол. Девочка, извлеченная из почтовой коробки, озадаченно улыбнулась, повернувшись на шум, и он сказал ей: "Привет!" Она улыбнулась еще ярче, и он решился. Одним движением преодолев расстояние между ними и обвив ее, как положено, в полтора витка, он поднялся в воздух под озадаченный комментарий владычицы: "Ну вы блин даете!".

Нет, Сувлехим Такац никогда не был ни роковым красавцем невероятной харизмы, ни чемпионом коварных соблазнителей мира или хотя бы страны. Он даже и драконом-то в полной мере не был: недостающие лапы змею приходилось компенсировать силой мысли, а особо тонкие работы выполнять кончиком хвоста, снабженным тем, что у его водных предков было плавником. И цвет у него был обычный почтовый - чернильный с бронзовым отливом. Говорят - только говорят, да и то на на одном ныне дальнем берегу Первозданного Моря - что почтовые змеи произошли от змеев морских, дерзнувших подняться в воздух, который, разумеется, не удержал их громады, но мечта о полете отразилась в их потомстве так, что малый их размер по сравнению с родителями был восполнен наличием крыльев, позволяющих быть в воздухе, как в воде. Поэтому настоящие драконы, существа земные, огненные и металлические, не признают почтовых змеев за родню. Сувлехим Такац никогда не интересовался легендами. В имперской табели о рангах все крылатые рептилии числились драконами, хотя и разных чинов и достоинств. Да и звериная неуправляемая часть, не имеющая представлений о вежливости, была у него той же, что и у настоящих драконов - огнедышащих и с лапами. И вот эта-то неуправляемая часть толкнула его сперва вниз с полки, а затем вперед по поверхности стола, заставив выхватить девочку прямо из-под рук владычицы и подняться с ней в полет, даже не спросив имени и не назвав своего.

Называть ее девочкой было, конечно, неверно. Взрослая девушка, явно из фабричных, побывавшая в руках - последнее змей сразу понял по ее необычной длинной одежде с тяжелым от вышивки подолом, сейчас болтающейся в воздухе, затрудняя ему полет. Вообще фабричные так не одевались, а ходили в современном европейском. Сувлехим Такац поймал себя на секундной усмешке: мысль ненароком пошла в сторону славных деяний предков, вот так же воровавших себе жен и наложниц, одетых примерно так же. "И ведь справлялись как-то, - хмыкнул он про себя, - и в Первозданное Море не падали, и добычу не роняли, а добирались до берега благополучно... по крайней мере сами... мнда". Он оборвал вдруг ставшую неприятной мысль и покосился вниз. Девушка, смеясь, обхватила руками его шею и забросила ноги ему на хвост. Змей тоже засмеялся и заработал крыльями шустрее.

Владычица, посмотрев на них, удивленно пожала плечами и постановила: "Делайте, что хотите, но чтобы почта работала нормально." И они делали, что хотели. Целый месяц. Потом пришлось впрягаться, конечно. Но месяц - целых тридцать дней - они принадлежали только друг другу. Сувлехим Такац вообще ни разу не вспомнил о служебных обязанностях. А она... на пятый день полетов Владычица поймала их в полете, сказала, что романтика романтикой, но гигиены никто не отменял, и вымыла обоих. Змея - специальными салфетками, а девочку - водой, прямо в своей огромной умывальной чаше. Сувлехим Такац чуть с ума не сошел от беспокойства, пока наблюдал за этим, свесившись с полки. Но все обошлось: его сокровище было вымыто большими ловкими руками, тщательно вытерто, завернуто в огромное полотенце и усажено на полку сохнуть. Он устроился рядом и обнял ее крылом.
А звали ее Франческой, оказывается. И отпустить ее хоть на минуту было совершенно нереально. Поэтому он, глянув на календарь и поняв, что почтой заниматься уже совсем пора, смущенно попросил ее посидеть с ним, если только она не заскучает. Скучать она не стала, а уверенно взялась за сортировку мусора. Он только ахнул, глядя, как храбро она погружает руки в гору шевелящейся активной гадости. Она подмигнула и засмеялась. Она вообще часто смеялась с самого первого мига их встречи, и это его успокаивало. Вот и в тот раз он улыбнулся в ответ и потащил следующий пакет. В пакете оказалась коробка. Раскрыв ее, Леди окликнула их: "Вы, двое! Идите знакомиться".
В первый момент почтовому змею стало действительно обидно - новоприбывший оказался драконом. И не просто драконом, а золотым. Сувлехим Такац мимо воли выхватывал взглядом все новые подробности и признаки настоящего дракона в облике представленного им существа - яркий головной гребень пламенеющей формы, куда более сложный, чем у почтовых змеев, пронзительно-синие глаза, плотно стоящие полупрозрачные зубцы - белые, алые, оранжевые, уходящие от затылка по шее, кажется, до самого хвоста... По раскраске дракон напомнил ему клен киохиме, самое дорогое и изящное дерево садов его родины. Змей совсем было упал духом, когда Франческа, незаметно притронувшись ладонью к его шее, шепнула "у него крылья..."
И змею немедленно стало стыдно. Крылья вновь прибывшего напоминали по форме кленовые листья - видимо, Творец был сильно не в духе, когда создавал ему тело. Точнее, была. Сувлехим Такац узнал руку, под которой проснулся он сам.
- Участие в розыгрыше, да? - спросил он как можно более легким тоном. - Оплаченное путешествие по Первозданному морю на парусном корабле?
Новенький усмехнулся.
- Не вполне, - ответил он поддерживая легкий тон. - Но похоже. Премия за... теперь уже неважно. Кстати, меня зовут Артур.
- Сувлехим Такац, - представился вежливый змей.
- Юлеим? - переспросил Артур. - Юлий?
- Юлий, - обреченно согласился змей.
- Франческа, - представилась его подруга.
Дракон осмотрел ее с явным мужским интересом, девушка ответила ему своей обычной яркой улыбкой, но несколько напоказ прислонилась плечом к шее Сувлехима Такаца и повторила:
- Франческа Такац. Жена и компаньон. Мы отвечаем за почту Леди.
На самом деле женой она еще не была, владычица успела только дать согласие на их брак, но змей решил, что это частности - по крайней мере в текущем разговоре.
Артур кивнул, явно теряя интерес.
- Пойду принимать дела, пожалуй. До встречи... как-нибудь при случае.
- Пересечемся еще не раз, - обнадежил его змей не без иронии. - Насколько я понял, владычица намерена поручить тебе свои финансы, а пока они в общем потоке с почтой.
- Мне? - ужаснулся Артур, теряя весь свой лоск. - Ну надо же было так влипнуть. Я культуролог. Защищал работу по корпоративным нормам поведения банковских служащих позапрошлого и прошлого веков, но вообще меня больше интересуют библиотечное дело и коллекционирование - часы, ножи и камни.
Сувлехим и Франческа озадаченно переглянулись.
- Ну мы, наверное, поможем, чем получится... - неуверенно сказала она. - Но сам понимаешь, есть вещи, которые должен делать хоть кто-то. И хоть как-нибудь. Иначе они хиреют и исчезают, а когда это финансы... - Франческа пожала плечами и не стала договаривать.
- А разве вы не делали это хоть как-нибудь? - спросил Артур
- Мы это делали примерно никак, - вздохнул почтовый змей. - Поэтому тебя сюда и доставили. С другой стороны, даже если ты начнешь просто коллекционировать деньги, будет уже неплохо. Они хоть теряться перестанут.

Франческе дракон не понравился. "Парень с придурью", - определила она. Пиетета, испытываемого почтовым змеем перед более могущественным и совершенным собратом она не разделяла. Даже больше того: из-за формы крыльев Артура она сочла его инвалидом. На самом деле "кленовое крыло" было признаком не столько врожденных дефектов, сколько особенностей развития. Кленовокрылые действительно хуже держались в воздухе и предпочитали перепархивать с места на место, если так можно сказать о драконе. Даже фруктовые драконы летали лучше кленовокрылых. Но все менялось, когда дракон находил объект своего интереса. Все - это действительно все. Начиная с формы крыла и заканчивая манерой поведения. Все разумные рептилии однолюбы, связь они устанавливают однажды и навсегда - летающие, плавающие, ползающие наземные и подземные... Но только кленовокрылый, найдя свою пару, может, линяя, поменять форму крыла, а не только его вид, и заодно открыть в себе пару-тройку дополнительных талантов. Все это почтовый змей объяснил подруге, пока владычица ездила в другой город за тканью на свадебное платье Франчески. Дату события они назначили на годовщину дня знакомства. Франческа, как и положено невестам, отнеслась довольно равнодушно и рассеянно к чужим сложностям и бедам, но подробно и тщательно расспросила жениха, нет ли у него каких-нибудь похожих свойств. Змей признался, что похожих свойств у него, кажется, нет, но расставание с парой для таких, как он - настоящая беда и может кончиться очень плохо.
- Но мы же не будем расставаться? - улыбнулась ему невеста.
Он обнял ее крылом и положил голову ей на плечо - осторожно, не всем весом.
Ради бракосочетания владычица позволила им провести целый день в зимнем саду, и Франческа была там в своем новом платье с розовым верхом и огромными цветами по подолу, красивая, как цветочная фея. А Артур не пришел, хотя они послали ему приглашение. И даже никак не объяснил свое отсутствие. Сувлехим Такац почти совсем решил было обидеться, но мельком увидел дракона в окружении денежных и жемчужных жаб, каждая из которых хотела от него каких-то особых ответов, зябко передернул крыльями и поспешил к Франческе.

В следующий раз змей и дракон увиделись только через год. И встретившись, молча окинули друг друга взглядами, изо всех сил скрывая сочувствие. Дракон выглядел присыпанным пылью и каким-то тусклым, змей, пережив драку с особо хищным письмом, делал вид что ничуть не мучается от боли над крыльями, в том неудачном месте, где спина еще не шея. Такие драки составляли часть его обязанностей, и Франческа уже молча лечила его, как умела. Умела она немного, но таким, как они, намерение всегда важнее действия. А намерения у нее были самые искренние и добрые. Да и владычица без возражений давала свободные дни после каждого такого случая. Так что змей мог спокойно отлежаться, обвив телом жену. Или, если была необходимость, дать отлежаться ей, укрывшись его крылом и забросив ноги ему на хвост. Необходимость, конечно же, случалась удивительно регулярно, прямо как по расписанию. Ведь попытки забраться в почту Леди отражала именно Франческа. А в письмах чего только не водилось: с почтой прибывали хищные черви, норовящие украсть ключи от почты, непонятные колючие клубки с совершенно нелогичным количеством ног, целящиеся сгрызть адрес и заменить его чем-то посторонним, мелкие шустрые кусачие твари, норовящие размножиться в конвертах и бумагах Леди. И всю эту фауну Франческа гоняла мухобойкой и поливала средствами от вредителей. А в сложных случаях вызывала помощь. А потом, конечно, валилась с ног, и тогда змей обнимал ее и лечил. В тот раз она уже успела выздороветь после своих баталий, а он еще не мог поднять ничего тяжелее почтового конверта. Артур же выглядел так, как будто и на это способен не был.
- А, Юлик... - вяло поприветствовал он змея.
- Сувлехим, все-таки, - деликатно заметил тот.
- Да брось, - дракон махнул кленовым листом крыла. - Я, так кстати, тоже не вполне Артур.
- Но в таком случае, - Сувлехим Такац, смутившись, сперва присел на хвосте, затем приподнялся, - не будешь ли ты любезен представиться полным именем? Ничего такого, но мне было бы приятно иметь возможность выказать тебе уважение.
Человек, наверное, пожал бы плечами. Дракон чуть раскрыл и снова сложил крылья.
- Ауротрельг, - уронил он безразлично. - Так меня звали там, на том берегу Предвечного Моря. Но откровенность за откровенность. Что, скажи мне, заставило тебя предпринять путешествие через Предвечное море? Почтовые змеи великой империи, я слышал, не особенно храбры?
Сувлехим Такац несколько секунд молча смотрел на дракона, обуреваемый одновременно двумя противоположными чувствами - стыдом и гневом. Потом глубоко вдохнул, как обычно делал на родине - и решение нашлось.
- Я отвечу, - сказал он вежливо. - Но откровенность за откровенность, как ты и сказал. Имя за имя - это другое. Я хочу знать о тебе то же самое, что ты спросил обо мне.
Дракон Ауротрельг, повернув голову чуть вбок, оглядел змея уже без всякой апатии и даже с интересом в глазах - синих, как самое синее небо самого солнечного дня золотой осени.
- Хорошо, - согласился он. - Но я спросил первым.
Сувлехим Такац кивнул, соглашаясь со справедливостью требования.
- В этой истории нет ничего необычайного или чудесного. Просто однажды у меня был неудачный день, он закончился, и я направлялся в чуфальню за порцией лапши. Сказать по правда, не особенно люблю лапшу, но слишком устал в тот день, чтобы идти дальше, куда-нибудь, где подают рис с острым соусом - и это тоже, видимо, повлияло... Короче, я остановился прямо посреди улицы, неприлично задрал голову и, не смущаясь присутствием прохожих, принялся искать в небе хоть одну, чтоб ее, звезду. Но не нашел. Точнее, нашел, но их почти не было видно из-за света витрин, окон и фонарей. И тут я понял, что еще немного такой жизни, и от меня останется только сухая шкура, а я все еще не видел ни разу ни моря, ни парусов. Да и в небо-то, если начистоту, посмотрел в тот вечер всего лишь десятый раз в своей жизни. Не говоря уже про звезды, которые в большом городе... - змей поморщился и шевельнул крылом, подумав, что человек - Франческа, например, - в такую минуту махнул бы рукой, наверное.
- И что? - напряженно спросил дракон. - Что ты сделал с этим всем?
- С утра попросил выходной и отправился в порт, - улыбнулся змей. - И там посмотрел в магическое зеркало. А Творец откликнулся сразу. Откликнулась то есть. Ну ты знаешь... А перед выходными уже пришло уведомление. Начальство, конечно, довольно не было, но когда оно бывает довольно, если служащий чего-нибудь хочет для себя? В общем, дальше все тоже скучно и обычно: сдал дела и пришел с билетом в порт в нужную дату. По дороге на этот берег вдоволь насмотрелся - и на море, и на звезды... А ты? Ты как тут оказался?
Ауротрельг слегка раскрыл и снова сложил крылья.
- Точнее всего, - протянул он задумчиво, - будет сказать, что из-за одной вещицы, которой хотел пополнить сокровищницу. Она, видишь ли, по слухам позволяет существам вроде нас с тобой принимать человеческий облик с руками и гортанью, пригодной для внятной речи. Не только мысленной.
- У таких вещей обычно бывает хозяин? - осторожно предположил Сувлехим Такац.
- Конечно, - усмехнулся дракон. - И рано или поздно такой хозяин, разбалованный вседозволенностью, или хочет больше разумного, или ссорится с кем-то, с кем мудрее быть в мире.
- Бывает же и иначе? - так же осторожно спросил змей. - Например, владелец вещи был неосторожен и позволил о ней узнать кому-то более сильному и властному?
- Наверное, бывает и так, - согласился дракон. - Как-то же владелец эту вещь получил...
- А потом потерял? - уточнил Сувлехим Такац уже чисто из вежливости.
И, увидев, что обычное несколько ехидное выражение морды Артура превратилось в откровенно глумливую и жутковатую усмешку, приготовился к неприятным подробностям. Но не угадал.
- Он потерял, - согласился Артур. - А я не то чтобы нашел, но пришел и забрал. Вот только лежала она в полосе прилива. И вода как раз подступала. Я думал, что успею. Потом думал, что увернусь. А потом решил - а что я, собственно, теряю? Пары нет, кладки тем более нет, где спрятаны сокровища, знаю только я, найти их случайно может только тот, кто думает как я, чувствует как я и любит то же, что люблю я. А такому и отдать не жалко. И потом - разве другой берег Предвечного Моря не стоит сокровищницы?
Сувлехим Такац неопределенно улыбнулся. У него никогда не было своей сокровищницы. Только почта. А потом появилась Франческа, и она была дороже всех сокровищ мира, потому что смеялась, когда он уносил ее в небо. Но мысль ему понравилась, и он решил поделиться ею с женой. Потом.
- Наверное, стоит, - сказал он Артуру. - Я обычный почтовый змей, ничего дороже заказного письма из одной городской управы в другую мне не доводилось касаться, пока я не очутился здесь. И здесь тоже по-настоящему ценные вещи довольно долго относились к почте Леди, а потом прибыла Франческа, ты не поверишь, тоже в почте. И я не выдержал. И украл ее прямо со стола Владычицы.
Артур помрачнел настолько, что, казалось, даже огненный цвет его кленовых крыльев потускнел, как тускнеет опавшая листва после дождя.
- Франческа, да... - кивнул он. - Вам повезло друг с другом.
Сувлехим Такац сочувственно изогнул хвост.
- У тебя что-то личное, да? - осторожно спросил он.
Артур усмехнулся.
- Ты же слышал про драконье запечатление?
- Мало кто не слышал, - вздохнул змей.
Жутковатую особенность "приклеиваться" вниманием к какому-то образу и не видеть ничего кроме, свойственную истинным драконам, обсуждали в империи чуть ли не чаще, чем спортивные достижения или жизнь актеров и актрис столицы. Если кто-то из драконов так прикипал к живой женщине или мужчине, он мог разрушить брак, украсть предмет своего интереса из дома или управы, больницы или любого другого места работы, невзирая на наличие мужа, детей, родителей, зверей или цветов. Все эти вопросы решались потом, после того, как запечатлившийся дракон получил себе существо, с которым у него произошло запечатление. Хуже было, если речь шла о киногерое или герое книги. Плакаты, развешанные по всему обиталищу, рисунки, стихи - в общем, связь приобретала самые странные формы. По сравнению с этим всем почтовым змеям, можно сказать, повезло всем и оптом от рождения: они просто были однолюбами и теряя пару, тосковали так, что могли не выжить. Точнее - мало какие выживали. Но эта участь все равно была лучше судьбы, доставшейся драконам.
- Ну вот, - хмыкнул дракон. - Можешь меня поздравить.
- И кто же она? - осторожно поинтересовался Сувлехим Такац. - Как ее зовут?
- А я не знаю, - усмешка дракона даже выглядела горькой. - Она - портрет в эльфийском стиле, тот, что у Владычицы висит в западной галерее.
Змей еле справился с желанием спрятать голову под крыло. Не то чтобы Артур был дорог ему как брат, они просто работали на одну хозяйку. Но смотреть в глаза подобному себе, который сказал, что смертельно болен - страшно. Особенно если ты мелкая имперская сошка, привыкшая жить сегодняшним днем и думать, что завтра будет такой же. Сувлехим Такац жил так на одном берегу Предвечного моря, такой обычай у него сложился и по эту сторону всеизменяющих волн. Эта жизнь была, конечно, не в пример счастливее: он отчитывался только перед Владычицей, у него была Франческа, а у Франчески - он. И Артур. Артур тоже был частью его жизни, и Сувлехим Такац не был готов эту часть просто так отдать или потерять. Не готов до комка в горле.
- Сочувствую, - сказал он сипло и сдавленно. - Но может, та вещица, о которой мы с тобой беседовали?..
Артур оскалился.
- Не раньше, чем я начну подыхать.
Сувлехим Такац сразу понял: что-то с этой вещицей неладно. Но задавать дурацких вопросов не стал. А задал тот, который счел умным.
- Как скажешь, конечно. Вещь твоя и жизнь твоя. Но на тот случай, если ты все-таки почувствуешь себя скверно и ослабеешь - как это выглядит и что с ним нужно делать?
Артур долго молчал, наклонив голову, и глядел на змея изучающим взглядом.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Следуй за мной. - И прыгнул с полки, на которой они беседовали, в нужную сторону, расправляя крылья в полете.

Как может выглядеть вещь, способная изменять облик живого существа? Как угодно. Он может быть кольцом, которое человек носит на руке, а дракон - на когте, рискуя потерять ежеминутно. А может быть подвеской на шнуре или крепкой цепочке, чтобы носить на шее, и вот тогда ее форму вообще невозможно предсказать. Или может быть ножом - по слухам, такими владеют разумные волки из далеких северных земель, где даже таким, как Ауротрельг, холодно весь год, кроме, может, трех-четырех недель. Чтобы поменять облик, такой нож нужно воткнуть в пень или землю, а потом подпрыгнуть и совершить кувырок в воздухе над рукоятью ножа - и приземлишься уже человеком. Сувлехим Такац читал про этот обычай. Он, правда, так и не понял, как волк может воткнуть нож в пень. Да и в землю тоже. А еще бывают камни, которые берут в рот люди-тюлени, чтобы выйти на берег, и держат за щекой все то время, что находятся в человеческом облике. И одежда, как у людей-лебедей и людей-журавлей, живущих на самом теплом из берегов Предвечного Моря. Ее нужно снять, чтобы обернуться человеком, и надеть, чтобы стать птицей... "Не гадай, - сказал себе Сувлехим Такац. - Все равно не угадаешь". И оказался прав. Предмет походил на наконечник стрелы, если бывают стрелы с наконечниками из хрусталя. Только отверстие для древка закрывала винтовая металлическая пробка, а в сердцевине кристалла оставалось немного пустого пространства. Владычице или кому-то подобному ей это вряд ли могло когда-нибудь принадлежать, подумал змей. Слишком уж маленький даже для ловких пальцев Творцов.
- Это сделано машиной, - задумчиво сказал Артур. - И сделано явно по эту сторону Предвечного Моря. Так что в случившемся есть некая ирония, не находишь?
- Наверное, - осторожно согласился змей. - Но, Артур... машины ведь не делают магических вещей?
- Верно, - ухмыльнулся дракон. - Но любую вещь можно сделать магической.... Ну хорошо, почти любую. Если чувствовать, что именно может этот материал и эта форма. Это, видишь, стрела и одновременно сосуд.
- Причем же тут изменение облика? - усомнился Сувлехим Такац.
- Сказать правду, я и сам не знаю, - Артур повел правым крылом. - Но видел, как предыдущий владелец использовал ее, чтобы стать рыбой.
- Рыбой? - ужаснулся змей. - И как долго он после этого прожил?
- Не знаю, - рассеянно ответил Артур. - Я прилетал на этот берег сперва каждый день, затем раз в семь дней, затем раз в месяц. Потом был занят полгода, а вернувшись, нашел этот хрусталь там же, где видел последний раз. Конечно, пришлось поискать камень, под которым он был спрятан, море в этом месте слегка изменило форму берега, и выступило вперед.
- А почему ты сказал, что путешествие через Предвечное море - твоя премия? - Сувлехим Такац все же не удержал любопытство за зубами.
- Очень просто, - Артур чуть раскрыл крылья. - С Творцом меня свел человек, который был рад узнать, что хрусталь остался без хозяина. Мы встретились, я показал подвеску, мой заказчик связался с Творцом при мне... а хрусталь ему не был нужен, и я решил забрать его с собой. Жаль, конечно, что Творец была не в духе... Но и так вышло неплохо. По крайней мере, пока я не увидел Ее.
- Ее - это портрет? - уточнил дотошный змей.
Артур молча наклонил голову.
- Хорошо, - сказал Сувлехим Такац. - Так все же, если я увижу, что тебе совсем скверно - как этим пользоваться?
- Ее предыдущий хозяин просто взял ее в руки и сказал "хочу, чтобы море стало мне домом", - припомнил дракон. - Думаю, высказать желание будет достаточно. Но все же не спеши. И я не буду спешить. Вдруг у меня еще получиться совладать с этой напастью...

будет дополняться тут же, пока не достигнет предела для одного поста. Потом начну следующий.