В формировании меня как «общественного животного», и потом в дальнейшем процессе самопределения и самоидентификации, в той части которая касалась принадлежности к «украинской нации»(ТМ), есть пара моментов (их на самом деле больше, но именно эти последнее время я вспоминала чаще других), которые легли фундаментообразующими кирпичиками в то, что в моём сознании и сформировалось, как «украинство»: «Быть украинцем – это».
Первый был связан с религиозными праздниками.
Если не считать бабушку, родители в 80-е открыто исповедовали смесь агностицизма с атеизмом, и не знаю, что творилось у них внутри, но снаружи та же Пасха была «покрасить яйца и съесть кулич», без духовной составляющей и прочих исторических коннотаций.
Бабушка жила в селе и наш обычный недельный график был: пятидневка + суббота, когда мама упарывалась дома по хозяйству и воскресенье, когда мы ездили к бабушке «помогать на огороде». Иногда сб и вс менялись местами, особенно, в те самые праздники. И вот в те самые «праздничные воскресенья», когда мы приезжали просто так, «просто так» находиться в селе было невероятно скучно. Книжки я брала, но они как-то быстро заканчивались, приятели деревенские не всегда были доступны или уместны, и уже через какое-то время я бы даже и покопошилась в огороде с лопатой и тяпкой, но! «Ты что, работать нельзя сегодня! Соседи увидят – проклянут! Работать сегодня – грех.».
Это говорила бабушка и это повторял отец. Мама бурчала, что воровать этим самым соседям – грех, в всё остальное – норм, но так или иначе на открытых пространствах в такие дни мы не появлялись (и никто в округе не вылезал внаружу). Папа, если что-то и делал, то делал это тайно, в сарае или гараже. Бабушка шуршала по дому – всегда дел хватало.
И вот это «соседи увидят – проклянут» (не осудят, не будут говорить за спиной, а проклянут), стало одной из паззлин, сложившихся позже в понимание, что ненависть – это часть идеологии и мировоззрения этого куска земли.
Второй момент был связан с Чернобылем. Годовщина, однако.
Когда первые слухи по поводу «что-то случилось, наверное, дамбу прорвало» утихли, и информация про случившееся дошла до Киева, единственным, что интересовало горожан и жителей окрестных сёл, помимо дегустации йода и красного винишка, была роза ветров. И взрослое население (мы – мелкие кочерыжки – не понимали ещё всей глубины пиздеца) тихо радовалось, передавая друг другу весть о том, что «хорошо, что пошло на Беларусь, Боженька от нас отвёл».
«Хорошо, что пошло на Беларусь» было лейтмотивом и первых дней, и – особенно – позже, когда последствия начали вовсю вылезать в виде лучевой болезни у ликвидаторов и онкологии у прочих.
Украина всегда была страной, для которой сдохшая корова соседа была значимее собственной живой, увы. Акценты на внешнее были смещены очень, очень давно. На фоне мелкотравчатого прикладного эгоизма и хатаскрайности, как говорится «Маємо те, що маємо».
Украина – страна низких вибраций. Украина – страна забобонных злых так никогда не повзрослевших по причине инфантилизации общественного сознания детей.