Стояла в сторонке, когда мы ждали Лиэнтэр у магазина. Мы - это они и я. Стояла и смотрела на панораму улицы. До смотрелась до того, что пространство стало вытягиваться в узкую нить, подобную той самой гитарной струне и вливаться мне в вены. Когда я ощутила, что эта улица связана теперь со мной - моей радостью и моей горечью, я остановилась. Это, наверное, разновидность магии.

Как мне страшно в последнее время. Ничего не могу сделать. Ничего не знаю. Не представляю, как мне себя вести с А. и с Костей, впрочем, с ним легче. Так хочется, чтобы кто-нибудь взрослый и умный помог - хоть посоветовал что-нибудь. Нет, кажется, я должна сама через все это пройти. Проползти
Одна радость - вот пусть завтра прочитает мою критику ее "апрельских тезисов".

Вот сегодня узнаю ответ на мучающий меня вопрос. Только еще совершенно не выбрала модель поведения, не просчитала возможные ситуации. Просто сижу и жду. Апатия. Надо что-то делать.

Люди, скажите, вы тут все умные и умудренные опытом - вот такая ситуация:
У меня есть знакомая А. - девушка, которой стоит только мигнуть, и парни будут штабелями у ее ног складываться. В нее влюблен весь наш ролевой клуб. Еще есть Костя, которому вроде бы нравлюсь я (? - кто его знает) и который все-таки тоже мужеского роду и, следовательно, подвержен ее влиянию. Более того, есть загадочный господин С. (чуть не написала Ч.), который нравился и нравится А. Этот самые С. из параллельного клуба, специализирующегося на боевке. Гражданка А. просит Костю вызвать его на бой. Вопрос к общественности: зачем гражданке А. это нужно?
Спросить у нее самой не могу, будет еще хуже. Случиться все должно завтра.
Странная вещь, правда?

Вот что-то из старенько-новеньких, желательно оценить и сказать свое веское слово.
Написалось перед зачетом по античной литературе по мифологии.
*
Возвращение
*
Хватит молиться, оплакивать павших. Прощай,
Камень и красный песок окровавленной Трои.
Мы отплываем на родину, ты оствай
От очистительной жертвы ахейсих героев.
*
Битвы закончены. Греки, не все ли равно,
Кто примирился, а кто недоволен судьбою?
Темные капли разлук, превратившись в вино,
Станут потом быстротечной речною водою.
*
Нет проигравших и выигравших. В смерти равны.
Как и в бессмертии. Нас ни за что не осудят.
Мы - в отдаленьи, за гребнем соленой волны,
На островах, что ни разу не видели люди.
*
Троя разрушена ныне. Проходят года.
Волны и ветер - ломается линия брода.
Кто мог подумать, что память о нас навсегда
Будет сокрыта в сказаньях слепого рапсода?
*
Правда - она избирательна. Сыплются дни,
Словно песок. Позабудь, ни о чем не жалея.
На пепелище давно прогорели огни,
И Одиссей возвратился обратно к Цирцее.

Вот. Скажите что-нибудь, пожалуйста.

Пришла травить себя и прочих собравшихся.
Надоело...
Надеоло, когда мне лгут и считают меня ребнком (хоть это и правда, но - надоело!)
Когда срывается то, за что я без всякого желаня с моей стороны оказываюсь ответственна.
Когда приходится гадать - нравлюсь-не нравлюсь, понимает-не понимает, любит - не любит... Знать бы уже точно, но все эти разговоры!
Надоело думать, кто для меня Афалина. Надоело отказываться от оружия (в буквальном смысле).
После всего этот я удивляюсь, как я люблю ходить в Универ - только для того, чтобы еще побыть со копищем этих эгоистов, позеров, с этим ненормальным - как я все это могу любить! Воистину, человеческая натура есть terra incognita.
Завтра иду к С. вместе Валерой. Влипнуть в чужую жизнь - это ли цель?

За последнее время познакомилась с кучей иностранного народу. Пишу письмо Jared'у.
Сейчас придет Леша, будем менять мой компьютер на более новый (не говорю абсолютно новый, ибо все это есть second-hand). Стараюсь отвлечься и не думать о всяких пакостях. Но самое интересное, что меня больше всего удивляет: почему какой-то тип из Аляски, который знает меня всего два часа, пишет мне, а все остальные вообще пропали?
Риторический вопрос - это вопрос, не требующий ответа.

25 августа 2002 г.
16:04:28
Не писала в дневник несколько дней просто потому, что не хотелось. За это время я успела пройти отработку. Съездила в сад. Пишу Лешке почти каждый день. Накатала какое-то сообщение на ДВМ, там еще надо написать ответ Мелькору - уже от имени Манвэ (слава Анориэль!!!).
Написала несколько стихов, два вывесила на каком-то конкурсе. Заделалась крутым критиком и под маской Даэрона умеренно щипала тамошних молодых дарований.

Светиться - светом
Иль не светиться
Искать ответы
В опавших листьях
Забыться небом
И на просветы
Искать ответы,
Искать ответы...

Экспромт. Гамлет вышел погулять...

На перелесках
У тонких кленов
Ждать слов нелестных
Произнесенных
Не нашим веком,
Другим столетьем,
Кто видел небо,
Тот мне ответит.


Кашлять в трубку и кутаться в плащ,
И с железа стирать белый иней.
Комкать фразы, руками чужими
Их обдумывать, перебирать.

И собрав все надежды в тиски,
Набирать недоученный номер,
Чтобы голос узнать в телефоне,
Чтобы после держать на ладони,
Словно капли, глухие гудки.


Искать по дорогам присыпанным пылью,
Искать городами, лесами чужими,
Искать среди сказок, наветов и былей
Искать твое имя, искать твое имя.

Искать средь легенд - кто мне скажет, как было?
Искать средь мелодий, что спеты другими,
Искать средь того, что свой век не отжило,
Искать твое имя, искать твое имя.

Искать до поры, до заветной минуты,
Когда распрямятся дорожные кольца,
Найти твое имя. Найти и кому-то
Его прошептать как молитву. Не больше.





Осень линует вдоль
Небо, листва опять
Падает. Мой король,
Что о тебе сказать?
Что ж, я скажу, изволь,
Осень мне даст сюжет.
Веришь ли, мой король,
Твой напишу портрет.

Словом, а не пером
Кистью осенних луж,
Вырубить топором
Трудно - рубить из душ
Надобно. Наяву
Это, а не во сне.
Если сейчас живу,
Значит - ты жив во мне.
Значит все крепче нить
Мост через даль времен.
Трудно из душ рубить
Трудно поверить в сон.


Единственное, что можно здесь назвать стихотворением, это телефонное.

Вчера сидела ночью до двух, закончила работу и все отправила. Поверить не могу, что это уже все. Ура, ура!
Записалась в нетовскую академию. Опять под маской Даэрона. Там интересные вещи о рунах и психологии.
Из-за вчерашнего недосыпания ко второй половине дня начала болеть голова. Принципиально не буду пить таблетку - болить не настолько сильно, если забыть, пройдет само.
Читала сейчас Лешкины астрологические исследования. Точнее, не Лешкины, а его отца. Не знала, смеяться или плакать. Идиотизм. Одна вещь там совпала совершенно точно, если смотреть на себя со стороны и быть самокритичной. Остальные что-то очень нереальные - такого типа: "В любви обращайте внимание на журналистов, писателей и водителей автобусов". Ну и?
Потом мне предрекли славное будущее в виде
- сиделки/пациентки в психушке
- надзирателя в тюрьме
- авантюристки (She's a Killer Queen... )
- наркоманки
- главы религиозного движения
- главы правительства
- музыканта (кажется, гениального)
- ученого.
Весело, правда? Еще мне на голову обязательно свалится наследство - вроде бы от отца (хотя я ужасно, очень сильно не хочу этого. На дай Бог...), я буду вести богемный образ жизни и постепенно растляться. А еще много путешествовать и даже возможо жить за границей. Последнее меня привлекает больше всего, но, учитывая, весь прогноз в целом, оно кажется очень сомнительным.
Пойду-ка я на Стихию. Последнее время все эти молодые авторы меня вдохновляют (сказал убеленный сединами Манук).

20 августа 2002 г.
14:16:59
Кажется, я всерьез втянулась в шпионские игры - сегодня пошла на отработку, хотя мама категорически против. Естественно, втайне от нее. Я понимаю, что это нехорошо, но, в конце концов, институт - не школа, где можно откосить. Она как-то этого не понимает. Я вовсе не считаю себя взрослой, но могу я хотя бы сама принять решение?
В итоге вышло, что я поступила правильно. Нас с Машей отправили в международный отдел. Лаборантка была довольно симпатичная, много нам рассказывала, а потом мы все вместе пили чай. Главная там Галина Ивановна - такая милая старушка, веселая. Сказала, что меня где-то видела, а, может, ей показалось. А потом выяснилось, что наша практика будет весьма и весьма халявной, потому что осталось только домыть два окна и все. У нас будет только два дня, один из которых мы уже отработали. Здорово! На радостях я проводила Машу до остановки, а потом пошла в кафушку, где просидела полчаса над каппуччино и шоколадкой. Теперь шоколаду мне не захочется по меньшей мере, неделю.

Теперь о моей неземной любови.
Когда я выходила из дому, опаздывая на свидание с Лешкой, я повернулась к зеркалу и сказала: "Вот опять я буду глядеть на воду и думать, что она такого же цвета, как твои глаза! Как бы мне хотелось развязаться, разлюбить тебя!" Вышла из дома, показав зеркальному двойнику свою спину.
Как оказалось, я не слишком опоздала (пытаясь три раза накрасить себе ресницы и в конце концов смыв все, что можно было). Потом мы пошли по Чкаловской лестнице, как всегда, и я почему-то уже не ощущала той гнетущей боли, как раньше, в первый раз, после дождя. Вслушивалась в себя и думала: неужели я разлюбила? Оторвалась эта частица меня, которая была с ним, отрезана по линий отрыва (как я писала, только я не представляла, что это со мной произойдет!) Вот он, трамвайный билетик, который отлетает от меня - дальше, дальше... Неужели это - все? Вот к чему привели все эти стихи, музыка, ночные мечты, соприкосновенье душ, которого не должно было произойти, которому не суждено было сбыться? Вот - так? Ни боли, ни радости - ничего! Неужели я его разлюбила?!
Смотрела на воду. Вода у нас в Волге просто неописуемая - акварельно-переливчатая, такую невозможно описать. Хотя нет, возможно, конечно, если сидеть и писать все мысли. Мы сидели на пирсе и смотрели в воду. Она тихо качалась, и временами мне казалось, что из нее горбом встают очертания какого-то сказочного чудовища. Когда волны отблескивали золотом и темной зеленью, они походили на картины Айвазовского, только темные, мутные. Там, вдали, вода приобретала сиреневато-бурый оттенок, потом фиалковый - такой, какие глаза у Туомаса, я сказала это вслух, и Лешка, кажется, стал ревновать меня к нему - дальше качался на волне красный бакен, около которого проходила такая светлая полоса, что она разделяла собой фиалковые воды с другими, уже голубоватыми, которые начинались позднее. Если смотреть на собор, было видно удивительное небо, как на картинах итальянцев, когда кажется, что это небо просто не может существовать здесь - в своей хрупкости и акварельной прелести. Солнце садилось, оставляя дорожку светлого золота на пастельных струях. Я не знаю, как описать это, но вид был очень красивый. Я придумала наконец, что послать Туомасу - погуляю с фотоаппаратом и поснимаю наш город, но потом, одумавшись, вспомнила - а зачем?
Потом Лешка в чем-то хотел мне признаться. Я, естественно, все и так уже знала. Правда, не очень сильно представляла, в чем именно он признается. Просто мои представления об ухаживаньи находятся в состоянии, промежуточном между рыцарскими романами и Шекспиром и сегодняшним сексом после первой встречи. В общем, намечались три варианта:
1) Он говорит, что хочет со мной встречаться - а что мы, спрашивается, делаем?
2) Он говорит, что... Ладно, это вряд ли.
3) Он говорит, что в перспективе хочет на мне жениться - но это уже просто приколизм мой.
В итоге после пятнадцатиминутного гулянья возле дома, где старушки вовсю настраивали радары, он выдавил, что очень меня любит. Мне было смешно, ужасающе смешно, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не расхохотаься ему прямо в лицо, спугнуть сидящих на сирени воробьев, заставить прохожих оборачиваться, а его краснеть. Наверное, я очень жестока, но я ничего не могла с собой поделать. Однако памяти вдруг всплыл Туомас и подумалось: неужели я его люблю, все еще люблю? Я пбыстро попрощалась с Лшкой, стараясь быть максимально доброй к нему. Он подумал, что я не поняла. Сейчас смотрю на себя со стороны и думаю, что это вполне в духе Гранатового браслета - вещи, которую я часто вспоминала, думая о себе и Туомасе. Да Святится Имя Твое!
Я уже давно знаю, что есть две стороны любви - дневная и ночная. Я даже хотела написать рассказ на эту тему, но сейчас это кажется мне делом довольно сложным, включая мой малый жизненный опыт. Тогда рассказываю обо всем здесь.
Есть две стороны любви. Дневная сторона - это когда я могу писать его имя машинально, чертить карандашом по бумаге. Когда я вместе со всеми строю планы о поездке в Финляндию и последущей встрече с ним. Когда я шучу над ним или его поступками - по-доброму шучу. Когда я хочу прислать ему открытку ко Дню рожденья. Когда я тоннами качаю его фотографии и разговариваю с ними.
Все это - дневная сторона любви. Она столько же недолга, как хорошая погода. Это солнце, отражающеесь на глади воды. Она непостоянна. Если бы я любила его только так, я давно бы уже разлюбила.
Но есть ночная сторона. Это когда ты запрокидываешь голову в небо, и ветер сушит слезы, образовавшиеся неизвестно от чего. Когда ты мечтаешь ночью, ощущая страшную необходимость, потребность в родстве душ ("Души, души, быть вам сестрами - не любовницами вам"). Когда я расходую весь свой запас любви и нежности. Когда я глотаю слезы от случайно брошенной фразы, на которую днем я бы ответила шуткой. Когда я тоскую по человеку, которого я никогда не видела, и которого я никогда - никогда! - никогда!!!!!! - не увижу. Я тебя никогда не увижу. Я тебя никогда не забуду.
Это ночная сторона любви. Если бы не было ее, все замки были бы построены на песке. Можно было бы бросить и оторвать. Но есть страшная ночная любовь, которая одновременно - и наслаждение, и мука.

Еще раз перечитала Лешкино письмо. Вот оно, признание в любви. Ну и что мне теперь делать? Полагается ответить, люблю ли я его. Неужели я своим "поэтическим" чутьем угадала, что это придется сделать? Теперь, после этого все кажется довольно серьезным и нет уже той легкости отношений, которая меня вначале радовала. Выходит, все так, как в моем стихотворении.
Сказать тебе, мальчик, кого я люблю? Я могу описать тебе моего возлюбленного. Щеки его цветник ароматный, кудри его - вороново крыло, а глаза... Глаза его - цвета нашей фиалковой волжской воды. Вот так. И что ты сделаешь? Я не люблю тебя и никогда не смогу тебя полюбить. Сочиняя письмо к тебе, мне приходится вставлять туда до страшного официальные фразы, просто потому, что совсем не хочется врать. Я просто не люблю тебя. Надеюсь, ты поймешь, но пока что ты слишком мал, чтобы разобраться. Я же совсем не знаю, что мне делать дальше.
Но я люблю его. И в этом вся правда. Это та соломинка, за которую можно ухватиться. Я люблю его! - мне хочется кричать на весь мир, над волжскою водой, что Я - люблю!! - Его!!!!!! И пусть эхо разносит мой голос.
Удивительно, он сейчас в Москве, совсем близко, а я совсем не тоскую. Просто потому, что реалии нашего быта - потекший кран, картошка, мясо совсем не согласуются с ним. Я настолько ждала этот день, что растратила горечь, и это даже хорошо. Сладких снов тебе, Туомас.