Революция продолжается. Хихихи!

Вчера наши дизайнеры после работы встречались, чтобы договориться, как подкатить к нашим боссам и какие предьявить требования. Я не ходила, потому что заканчиваю я в четыре, а все остальные - в шесть. И очень хорошо, потому что терпеть не могу массовые мероприятия, а в данном случае вообше не понимаю, что нужно так долго обсуждать, когда требование всего одно и очень конкретное: чтоб курс начинался в четыре.

Утром Реут мне рассказала, что выбраны два представителя: от дизайнеров Нир, а от техдизайниров Даниэль. Через десять минут мне попался злой Даниэль. Он ковырялся с осветительной аппаратурой.
- Привет, - говорю, - я слышала, что ты представитель.
- Да блин! Это их война! Я сначала пойду с Амитом поговорю, - (Амит - непосредственный начальник техдизайнеров).
- Кого - их? - не поняла я.
- Ну... ваша. Дизайнеров. Потому, что они сегодня здесь, а завтра там. А нам тут еще работать и работать. И вообще... мне Барух продвижение обещал. А я тут буду с требованиями к нему ходить.

Понятно.
Пока Даник раздумывал, с краю его хата, или нет, другая техдизайнерша, Элишева, сходила к Амиту в надежде, что папа-Амит все устроит. Амит отправил ее восвоясии, сказав, что курс наш, поэтому и проблемы наши, и нам их решать. Напоследок он предложил нам всем вместе сходить к Нили и объяснить ей, в чем дело.
Мнения разделились. Одни кричали, что надо только представителей, и только к Баруху, другие - все вместе к Нили. Я и техдизайнеры хотели вместе. На представителей лучше не надеяться, когда нужно проделать неприятную работу - запорят. Но Нир и еще одна дизайнерша, Ревиталь, кричали, что "группа решила" и что "надо было вчера оставаться".
Я подумала: а что я с ними перепираюсь? Пусть идут одни.
Мне же лучше.

А неплохо. Занавесили ужасный завод.

Вчера на дне рождения моей тети Евы ее подруга Лиора предложила мне кофе.
- А Лена кофе не любит! - сказала моя мама.
- Да? - поразилась я.
- Ты ж его никогда не пьешь.
- Хм?
Почему-то только дома у мамы я никогда не пью кофе. После десятиминутного дедуктивного раздумья я догадалась, почему. Они не держат свежего молока.

На работе, пожалуй, назревает тихая революция.

Уже давным давно пришло время работать на десятой системе, а мы все еще лепим на девятой из-за фрихенда. Работаем мы на нем (а не на иллюстраторе) из-за иврита - иллюстратор до сих пор его не поддерживал. Наконец было решено дать нам курс. Раз в неделю, в течение 4-х месяцев. Время курса - с полседьмого вечера до полдесятого. То есть в наше послерабочее время. Часы, естесственно, не оплачиваются. И подписка на год - если кто увольняется, то платит штраф 1000$. С нами никто не советовался, просто "вышел приказ свыше". Все потихоньку бурлят. Решено организоваться и послать начальство на хуй представителей с требованиями.

А беременных девочек на курс не записали - еще чего, тратиться на них.

Сижу на работе вся в соплях, а в голове вертится цоевская песня "Когда твоя девушка больна":

На вечеринку один
Когда твоя девушка больна

Помнится, мне все в детстве думалось: а чего он вообще поперся на вечеринку, раз она больна? Нет, чтобы сидеть рядом и читать ей вслух "Детские годы Багрова внука", чтоб она поскорей уснула, или носить ей из кухни чай с малиной.
Хотя, может, она его сама выставила. И так тошно, а тут еще он со своим Багровым внуком. Хоть бы на вечеринку сходил, что ли.

Начиталась ЖРУльни и вспомнила - как-то спрашиваю француза: "Какое у тебя любимое блюдо?" Он отвечает: "Перепела в гнезде!". О как! Правда, он это обьяснял очень долго, одни перепела чего стоили - "маленькая толстая птичка, которая бегает в пшенице". С гнездом тоже пришлось повозиться, оказалось, они запекаются в черном хлебе.
Сразу надо было догадаться, что мне до него со своими плебейскими беларускими драниками, как до луны.

Два раза в неделю я хожу в кантри. Вчера в бассейне, наконец-то, включили подогрев. Но все равно холодно. А ведь еще только теплый октябрь! Я выскочила из воды и помчалась в джакузи. Там уже сидело немало народу. Один дядечка громко, во весь голос, пел восточную песню "Ат олами": ты - весь мой мир, мои мечты. Молодой человек напротив и полная женщина в розовом купальнике подпевали. Усатый мужик рядом отбивал ритм ладонями. Еще двое внимательно слушали, а двое других были увлечены беседой. Певец размахивал руками, ака дирижировал. Когда песня закончилась он захлопал в ладоши и, строго на меня посмотрев, сказал: "Поддержим меня вашими аплодисментами!"
Я решила, что с меня хватит, и пошла в душ. Вслед раздалась громкая песня: "Ты сказала, что дождь смоет слезы, но дождь прошел, а слезы продолжаются".

Еще я Боазу расписала в подарок каменную тарелку. Вышло немного ширпотребно, но ничего, ему понравилось. А он мне подарил отличный словарь израильского сленга.

И зачем я только предложила Боазу праздновать наш общий день рождения вместе? Да еще у меня дома...

За неделю до намеченной вечеринки Боаз позвонил и немного виновато сказал, что у Асафа, их с Янивом общего друга, тоже день рождения, так что мы все вместе... по дружески... Вслед за ним позвонил Лиор и сообщил, что его девушка, Алекс, родилась как раз тоже в этот день, и не могу ли я по этому поводу перенести все на субботу, а то в пятницу они хотят пойти в ресторан. "Потому что, - сказал Лиор, - мы пара, а у пар так принято." Я сказала, что я менять ничего не буду, но смогу их простить, если они не появятся на вечеринке (что поделаешь, поход в ресторан), ну раз пара, так пара, я вон вообще тогда тройня, а в ресторан можно и на следующий день пойти. Лиор глубоко задумался и сказал, что поставит меня в известность.

Все девушки держат Лиора в ежовых руковицах и пытаются на себе женить. Лиор не очень-то и сопротивляется и каждый раз, как новая девушка начинает поплотней завинчивать гайки, он часами объясняет Яниву, что можно жениться даже на той, которая тебя сексуально не влечет, потому что все-равно через два-три года к этому придет. Янив ему каждый раз терпеливо отвечает, что это бред. Все девушки, с которыми Лиор знакомится вначале довольно хорошенькие, но через полгода их разносит так, что они с трудом втискиваются в дверь. Это все потому, что у Лиора бешенный метаболизм, и он все время голодный. Пик его аппетита приходится на 11 вечера, ест он много, нахваливая еду и угощая всех вокруг.

Вечеринка была назначена на 9 вечера. Мы ее сначала задумали в русском стиле: все приходят в шапках-ушанках, едят селедку под шубой и салат оливье, пьют водку и слушают русские хоровые пения. Идея застопорилась уже на ушанках, потому что на всех мы нашли только одну, и то хозяин не хотел ее отдавать. Хоровые пения ни у кого не нашлись, я предложила в качестве альтернативы завалявшийся у меня с детства диск группы Кино, Боаз послушал и сказал, что от такой музыки мы все точно по-русски упьемся. Водка тоже никого не прельщала, как напиток, и от задуманного великолепия остался лишь салат оливье, который втихаря был сильно объеден голодным Ореном задолго до вечеринки.

Кроме вышеперечисленных я пригласила Нира и Наоми. Они пришли первыми и вручили мнее бутылку вина. Нир спросил, что празднуем. Я сказала: "Да так..." Наоми возмутилась: "Ты что, не в курсе? Ленин день рождения!" Нир смутился и сразу начал помогать мне накрывать на стол. По всему саду я развесила обрезанные бутылки из под минералки, в которых плавали свечи. Вскоре ввалилась остальная компания. "А где, - спрашиваю Боаза, - твоя гитара? Я других развлечений не планировала." "Я ее забыл дома," - признался он. Все застенчиво столпились вокруг стола. Нира и Наоми никто не знал, и атмосфера была не интимной. Янив разлил вино в стаканчики и произнес тост:
- Все знают, что пожелание жить до 120 лет - это ругательство. Так что живите, пока вам ято доставляет удовольствие...
После вина все повеселели.
- Это что за сосиски? - спросил Раанан, который соблюдает кашрут.
- Вроде, куриные, - пробормотала я неуверенно. Раанан сразу же слопал две. Я попробовала сосиску, и сразу же поняла, что курицей там и не пахнет, а пахнет самой настоящей свининой. Пока я раздумывала, стоит ли признаться Раанану, или уже не стоит, раз он их все равно съел, с шумом обвалилась одна из свечей в бутылке почти Ниру на голову, и в суматохе я забыла, что хотела.

Все расселись в кружочек и выжидательно на меня посмотрели. Я начала нервничать, потому что не знаю, как сразу сделать, чтоб всем было хорошо и весело.
- А вот Наоми, - говорю, - напечатала свою статью (на иврите) недавно про Йом Киппур...
Наоми неплохо пишет, и ее тянет в журналистику. Я ее даже познакомила с Ифтахом, единственным журналистом, которого я знаю лично. Ифтах прочитал ее статьи и сказал, чтоб она шла работать в рекламное агенство. Наоми обиделась, но писать продолжила.
- Ой, я читала эту статью, - вдруг сказала подружка Лиора, которая до сих пор сидела в уголке молча. Наоми обрадовалась, и они разговорились. Беседа потекла, можно было расслабиться.

Боаз принес торт. Его недавно уволили с работы, и он был послан на курсы кондитеров, но к своему удивлению не прошел собеседование. "Что ж у тебя там такое спрашивали?" - пытала его я, - "сможешь ли ты отличить куриное яйцо от страусиного?" "Не помню что," - мрачно огрызался Боаз. Он решил во что бы то ни стало печь, и все свободное время посвящал тортам. Торт оказался вкусным, все потяжелели, облизывались, как коты и постепенно начали собиратся домой. В конце концов остались только Нир и Наоми, которые хотели посплетничать о присутствующих. Нир откуда-то вытащил мой старый вьетнамский скетчбук и начал его рассматривать. "У меня задержка уже 15 дней, наверное, я беременная," - неожиданно прочитал он.
- Что?! - подпрыгнул Орен.
- Э, - говорю, - я читать не разрешала! Это было давно.
- А вот тут тоже интересно, - продолжил Нир, - "все вьетнамские девушки выглядят красивыми и ухожеными. По сравнению с ними европейские женщины напоминают нечесанных мамонтов. Тем более, что трудно поддерживать надлежащий вид в долгом путешествии..." Ты что, - спросил он Орена, - не читал втихаря ленины скетчбуки? Ты ведь часто дома один.
Честный Орен сказал, что не читал. Между прочим, с тех пор как мы вместе, я все, что про Орена, пишу по-русски. Во избежание.

Когда Наоми начала подремывать на диване, я подумала, что мой День рождения официально подошел к концу. Наконец-то.

Мишель, которая уже научилась ходить вокруг манежа, все никак не могла понять, зачем же нужно ползать-то? Положенная на живот, она сразу начинала гневно вопить. Но вчера она все-таки научилась ползать по-пластунски. Теперь всюду ползает, как небольшой крокодил. Стоило мне только моргнуть, как из тумбочки под телевизором все было вывалено.