портфолио дизайнера. . . . страничка на Фейсбуке. . . . мои платочки на Фейсбуке. . . . мой блог на английском. . . . мой ART сайт. . . . мой жж. . . . мой flickr. . . . мой инстаграм. . . . здесь можно купить мои шелковые платки

МОЯ КНИЖКА извините, закрыто, пока недописано

заранее прошу прощения, если не успеваю всем лично ответить на комментарии...

Начала читать "Экстаз" Рю Мураками, где подробно описывается, как автор принял экстази, оттенки и гаммы его ощущений и мыслей. На работе поставила новый аудиобук - Кастанеду, "Отдельная реальность" и подробно прослушала о сложных эффектах и переливах сознания при принятии какой-то индейской дури. Пойти, что ли, "Трейнспоттинг" или "Страх и нанависть в Лас Вегасе" посмотреть, для полноты картины?

Я уже где-то рассказывала, у меня был ужасный садик в Минске, образцово-показательный. Там было специальное место, где стояли дорогие игрушки, в которые нам разрешали играть, только если приходила комиссия. Я в них не играла принципиально никогда, и прекрасно помню, как я их ненавидела, и вся ситуация мне казалась унизительной. У детей чувство собственного достоинства развито не хуже, чем у взрослых.
Нас фотографировали с этими игрушками, но по выражению моего лица вы можете догадаться, что я об этом думаю:


+ 3 под катом

Постепенно приучаю Орена к чтению
Хорошо пошли: "Собачье сердце", "Жареные зеленые помидоры", "Вальс на прощанье".
С трудом дочитал: "Код да-Винчи"
Бросил на середине: "Невыносимая легкость бытия" и "В дороге" Керуака.
Пытаюсь анализировать, но логика мне не совсем ясна. Сейчас он с упоением читает "Робинзона Крузо". Думаю, в следующий раз куплю ему в подарок "Пятнадцатилетний капитан". Блин, куда смотрела его мама...

Вчера на японском я учила сочетание "что делать".
- Что твоя дочка вчера делала в детском саду? - спросила японка.
- Не знаю! - ответила я. Во-первых, я пока не знаю ни глагола "играть", ни глагола "гулять", а во-вторых, я действительно не знаю.
- Как? - удивилась Йокико, - ты не читала отчет воспитательницы?
- Какой отчет? У вас что, в Японии воспитательницы пишут отчет?
- Конечно! Что ребенок изучал, как себя вел, что кушал, на что обратить внимание. Например: "У Джуничи прыщик на ручке! Это у него, случайно, не аллергия?" А родители дома подшивают отчеты в специальную книжку. И так могут проследить развитие своего ребенка в саду. И в начальной школе тоже.
- А сколько детей в японском садике в группе?
- Ну, где-то сорок... на двух воспитательниц.
- Сколько?? - настала уже моя очередь удивлятся. В израильском саду максимальное число детей на воспитательницу то ли семь, то ли восемь. И то у них нет ни секунды вздохнуть, не то, чтобы отчеты подробные заполнять... Разве что во время сна?

Подружка моего приятеля Лиора, Александра, ярая фанатка Гарри Поттера.
В тот день, когда последняя книжка вышла в свет, наши друзья Янив, Боаз и Асаф сговорились над Александрой подшутить. Они пришли в кафе, где Лиор с Алекс уже сидели. Янив и Боаз обсуждали по дороге уже якобы прочитанного Гарри Поттера и возмущались, что можно убить главного героя детской книги, смаковали вымышленные детали. На Алекс они как бы не обращали внимания. Алекс на них не смотрела тоже. Она смотрела на своего Лиора целую минуту, пристально, испепеляющим взглядом, в котором читалась одна конкретная мысль: твои друзья лохи, мерзкие подлецы и негодяи. Потом она в ярости поднялась и без лишних слов пошла домой. А лохи, подлецы и негодяи бежали за ней по улице Дизенгофф, и чуть не на коленях клялись и божились, что это была шутка.

Вечером Мишель смотрела мультик про Айболита, а когда я ее укладывала спать, то указала на окно и спросила:
- Там нет Бармалея?
- Бармалей, - говорю, - сидит исключительно в телевизоре. И оттуда вылезти не может. Понимаешь?
- Понимаю. А давай посмотрим, может он там.
Беру ее на ручки, подхожу к окну. И вдруг, перед тем, как отодвинуть занавеску, на какую-то долю секунды у меня мелькнула мысль: а вдруг, он там стоит, под окном? Бармалей. Стоит и смотрит. Сейчас как завизжим, думаю. Соседей разбудим.

К счастью, там были только мандариновое дерево, желтый фонарь и коты. Мы с облегчением вздохнули.
Страх заразителен...

У нас в студии многие проекты помечены графой "совершенно секретно". В принципе, мы все подписаны под контрактом о "неразглашении", но иногда нас подписывают на конкретный проект или клиента отдельно. Так что я никогда не выкладываю в сеть эскизы никаких, даже самых незначительных работ, пока они не выходят в свет. В студии у нас правило - из отпечатанного ничего не выкидывать в мусорку (вначале их режет машинка на мелкие полоски), чтобы войти или пройти из комнату в комнату нужен специальный чип и т.п.

Не то, чтоб мы занимались стратегически важной работой, просто очень много коммерческих проектов еды, а в этой области замешаны огромные рекламные деньги, и царит жесткая конкуренция. Нас уже два раза грабили (оба раза уносили сервер), несколько раз клиенты производили проверку нашего мусора и обход, и один раз к Баруху приставили частного следователя, когда кто-то разболтал о том, что наш молочный суперконцерн Тнува разрабатывает йогурты Йопле. Разрабатывали их мы с Барухом вдвоем, и даже в студии мало кто знал, что это. Во всех документах и папках проект фигурировал как "супернежный". Не смотря на нашу конспирацию, в одно прекрасное утро я с интересом прочитала большую статью о Тнуве и Йопле в экономической газете Глобс. Там же, кстати, было сказано, что именно студия Баруха разрабатывает упаковки. В Тнуве были в бешенстве. Нас и рекламное агенство трясли и проверяли. В конце концов они нашли какую-то тетку "ин хауз", которая разболтала, навесили на нее зверский штраф и уволили.

В Израиле в тайне сохранить что-то очень трудно. Допустим, мы подписываем бумажку о секретном проекте упаковок с банановым молоком: рекламщики, дизайнер, фотограф, стилист. Фотограф делает слайды бананов (на упаковку цифровая фотография не всегда катит) и сдает их в лабораторию, проявлять. Хороших лабораторий в Тель Авиве раз-два и обчелся. Когда фотограф с интересом изучает на свет слайды бананов и всплески молока, сзади к нему подxодит чуждый элемент, клиент из Штрауса, который случайно забирет фотографии своей семьи в Праге и цокает языком: "Удивительно интересно! Бананы и молоко?"

Или, например, взять нашего клиента, конфетную фирму Элит. В один прекрасный день ее покупает Штраус, и фирма теперь зовется Штраус-Элит. Все элитовские рабочие автоматически становятся штраусовскими шпиёнами... Тнуве это, конечно, не шибко нравится.

Еще Тнува и Штраус любят заниматься скупкой маленьких компаний. Поэтому, если вы работаете в пищевой индустрии, то рано или поздно окажетесь если не на той, то на этой стороне. А как быть с парами, где муж работает в Штраусе, а жена - в Тнуве? Или с уволившимися и перебежавшими "на другой берег", а друзья и связи остались прежние? Если прибавить к этому неуемную любовь израильтян к сплетням... В общем, я бы не сильно рассчитывала на "секретную" печать.

Еще есть такой момент, как дети. Вот например, Барух разрабатывает внутри студии секретный проект, связанный с хайтеком. Секретный он потому, что Барух оплатил патент своими собственными деньгами и работа идет "на скорость". Многие в студии вообще не знают, что там такое разрабатывается. Начальником Барух взял фрилансера со стороны. Дня через два фрилансер сказал: "Я тут показал проект своей дочке, хотел узнать, что она думает. Она говорит, что ей нравится."
А дочка-то ничего не подписывала, ага.

А кто из вас был в августе в Зарасае? Там как, ничего? Мы с подругой думаем туда поехать на неделю с детьми.

Мишель сказала сегодня воспитательнице:
"Думай, что говоришь!"



Говорю ей:
"Мишель! Ты не представляешь, как я тебя люблю!"
"Почему?" - пожимает она плечами, - "Представляю!"



Никак не хотела учить буквы, быстро теряла интерес. Наконец, я догадалась, что нужно сделать: поставила диванчик, посадила всех ее любимых кукол: Чебурашку, Пузю, Микки-Мауса, Артемона (с тех пор, как Мишель сходила в театр на "Буратино" все собаки называются Артемон), поставила доску и спрашиваю: "Кто хочет играть в школу?" Угадайте, кто сразу прибежал, выкрикивал слоги и буквы лучше всех и был первой ученицей? Нет, Пузе и Чебурашке тоже кое-где удалось ввернуть слово-другое...



Играет с мамой в кукольный театр. Ставится, разумеется, "Буратино". Мишель играет за бабульку, мама - за всех остальных.
Мальвина: - Бабушка, спрячь меня! За мною гонится Карабас-Барабас!
Бабулька: - Холосо! Пьяться!
Карабас-Барабас: - Где она?! Где эта девченка Мальвина?!
Бабулька: - Вот она!!!

Мама объясняет, что бабулька должна прятать и защищать Мальвину и не отдавать ее Карабасу.
Мальвина: - Бабушка, спрячь меня!
Бабулька: - Пьяться!
Карабас-Барабас: - Где эта Мальвина?!
Бабулька: - Вот она! Только я ее тебе не отдам!

Мама пытается объяснить, что нельзя выдавать Карабасу, где Мальвина. Мишель кивает. Заход по новой.
Карабас-Барабас: - Где Мальвина?!
Бабулька (неуверенно): - Э-э-э... тут она... спьяталась. Но ты уходи, Карабас!
Другая Куколка: - Бабуля, спрячь меня! За мною тоже Карабас гонится!
Бабулька: - Э, неть! У нас тут только Мальвина! А ты давай, уходи к Карабасу!

Раз уж своего дневника у тебя нет, пусть хоть у меня

План был такой: Орен весь вечер самозабвенно играет в "Сталкера" и забывает на время о моем существовании. Он удался, можно сказать, наполовину: Орен "Сталкеру" обрадовался до чертиков. Даже про термометр забыл. Минут десять он увлеченно изучал обложку и похмыкивал.
- Можешь поиграть на моем компьютере, - милостиво разрешила я.
- Не получится, - сказал Орен. - Твой комп эту игрушку тоже не потянет.
Я приуныла.
- Хочешь, - предлагаю, - я схожу поменяю ее на что-нибудь другое?
- Нет-нет! - Орен прижал к груди "Сталкера" (ну точь-в-точь Мишель с Дорой), - не надо! Лучше я свой компьютер обновлю. Я уже давно собирался... - и он надолго завис на сайте с электроникой. Можно было спокойно уходить куда угодно.
- А у меня Дора есть! - сказала Мишель Орену. Она пыталась вылизать конфеты, не вынимая их из тюбика, - а у тебя что есть?
- А у меня... ммм... вот чего у меня нет, так это вот этой чудной карты, - пробормотал Орен, не отрываясь от экрана.
- А у меня тоже есть карты! - обрадовалась Мишель. - С собачкой Плуто!
- А у меня, - говорю, - есть полная ванна теплой воды. И кто-то идет купаться.
- Я - не хатю! - заявила Мишель.
- А я не помню, чтоб я задавала какие-то вопросы.

У Мишель "нехочушный" период.
В садик не хочу.
Из садика - не хочу.
Не хочу яблочко, корнфлекс, на море, читать про Буратино, к бабушке, огурец, учить буквы, какать в унитаз, одевать сандалики. Утомительно это, должна признаться.

В полдевятого за мной заехал Ифтах, и мы отправились в Иерусалим. По дороге я ему рассказывала про Мишель и Дору.
- Хахаха! - смеялся Ифтах, - Ты зря мне это рассказала, лучше бы на вечеринке всем.
- Да? Ну тогда я на вечеринке тоже расскажу. Считай, что я на тебе тренируюсь.
На самом деле, я-то знаю, что никому я там ничего не расскажу. На вечеринках, где я никого не знаю, я становлюсь деревянной и не могу два слова связать. Хожу там, как призрак, нервно пожевывая суши или чем бог подаст, и чувствую себя не в своей тарелке.

Йонитская вечеринка была в чьем-то красивом старинном доме на крыше. Уже на лестнице стали попадаться светские молодые люди с ироничными взглядами, и я слегка задвинулась за Ифтаха и сделала вид, что меня нет. Красавица Йонит Леви в Израиле - настоящая знаменитость, она ведет новости второго канала в прайм-тайм. Ифтах с ней познакомился, когда они оба служили в армейском радио. Он мне про нее все уши прожужжал. А сколько ценных советов я ему надавала, чтоб ее вернуть, и все напрасно! Думаю, потому, что Ифтах никогда им не следовал. Вот например, он меня спрашивет, что ей подарить на день рождения. Я говорю:
- Подари виниловую фигурку Молчаливого Боба. Йонит ее поставит на телевизор. У нее все будут спрашивать: "Это кто тебе подарил?", а она будет отвечать: "Это Ифтах!"
Так нет же, он купил диск с телесериалом. Никакого полета фантазии...

Пока Ифтах обнимался в дверях с какой-то девушкой, я робко заглядывала внутрь, пытаясь высмотреть именинницу. Ифтах закончил обниматься, вручил девушке подарочный диск, и я догадалась, что это и есть Йонит. Симпатичная, рыженькая, худенькая. Как-то я ее по другому представляла. Телевизор все-таки сильно меняет людей.
- Лена? - спросила она и посмотрела на мои руки, мол, что ты принесла в подарок, - Наконец-то! Уж я о тебе наслышана!
Я нервно помяла в руках черную кофту, подавив желание подарить ее, потому что никакого подарка при мне и в помине не было.
- Йонит! - говорю, - а уж я-то как наслышана! Поздравляю!
- Скорее пейте шампанское! - закричала Йонит, - Вы любите шампанское? Я его обожаю! - и она ускакала.
Признаться, я не очень люблю шампанское. Мы двинулись сквозь толпу по направлению к алкоголю. Вечеринка была небольшая, человек сорок. Как водится, я никого не знала. Откуда мне? Я если и смотрю телевизор, то только кино. Зато Ифтах со всеми здоровался. С крыши открывался внушительный вид на ночной Иерусалим. Еще всюду были расставлены кактусы в горшочках. Мне понравилось. Я подобралась к бутылке красного вина. Вино оказалось вкусным, не терпким, и хряпнув стаканчик-другой, я сразу почувствовала себя лучше.
- О, - сказал Ифтах, высматривающий знакомых, - смотри, вон стоит Хилик, редактор газеты "Маарив"! - и он пошел здороваться. Я выпила еще стаканчик и, решив тоже пообщаться, подошла к ним.
- Ифтах, - говорю, - познакомь же меня скорее со своим другом!
- Хилик - Лена, Лена - Хилик.
- Хилик? - я пристально всматриваюсь, - не тот ли это известный Хилик, редактор "Маарива"? Как приятно познакомиться!
Хилик краснеет.
- Лена, не выпендривайся, - сказал Ифтах, и объяснил Хилику: - я ей только что сказал, кто ты.
Ну блин! К счастью, подошла девушка с бутербродами и скрасила неловкую паузу. Потом еще Йонит подошла. Сказала Ифтаху:
- Так я и знала, что ты на мой день рождения приведешь девушку, красивей, чем я!
- Вот глупости! - говорю, и Йонит немедленно полюбилась мне всей душой.
В общем, вечеринка была, как вечеринка, сначала бутерброды, потом арбуз, потом речи, потом пирог. Я заскучала, посасывала от скуки вино и уже довольно неплохо окосела.
- А давай, - предлагаю Ифтаху, - пойдем еще с кем-нибудь познакомимся! Вон, смотри, какой милый дедок! Подойдем и спросим: "Ну как оно там, на пенсии?"
- Ты что! - пугается Ифтах, - это бывший главный редактор новостей второго канала!
- Тогда, может, домой пойдем?
- Ну, пойдем.
Мы попрощались с Йонит. По дороге Ифтах показал мне йонитскую сестру. Бедняга, мало того, что не знаменитая, так еще и некрасивая и толстенькая. Наверное, ей так и придется всю жизнь прожить в тени своей выдающейся сестрицы.

Ночной Иерусалим был хорош. Мы проехали старые религиозные районы и вынырнули у стен Старого Города.
- Я хочу тебе что-то показать в Иерусалиме, - сказал Ифтах.
- Что именно?
- Это сюрприз!
Я огляделась. Вокруг почему-то были одни арабы. Неуютно как-то.
- Что еще за сюрпризы посреди ночи? - заволновалась я.
- Тебе понравится, ты такие штуки любишь! Надеюсь, что машину мою не здесь не угонят. Ты на каблуках? Это плохо...
Ифтах остановил машину у Восточных, арабских ворот Старого Города, и уверенно потащил меня прямо туда.
- Куда тебя несет, мама родная, - шепотом причитала я. У ворот стояли усатые арабские мужики и нехорошо на нас поглядывали. Я решила на всякий пожарный прикинуться туристкой и спросила у Ифтаха неуверенно:
- Бьютифул найт, изнт ит?
- Ес, ес, - сказал Ифтах, - не бойся, мы уже пришли.

Мы прошли мимо усачей и теперь стояли внутри арабской части Старого Города, у запертой крутящейся железной двери.
Я подергала.
Не открывалось.
- Если тут перелезть, то можно пойти гулять по стенам с арабской стороны, - сказал Ифтах, - только нужно действовать тихо и быстро. Снимай туфли и лезь!
Я ошарашенно раздумывала. Мимо нас прошли двое израильских солдат с автоматами на перевес, остановились неподалеку и начали с подозрением нас разглядывать.
- Бьютифул найт, - сказала я.
Солдаты потоптались и ушли.
Я скинула туфли и быстро вскарабкалась на вершину забора.
- Атас, идут! - зашипел Ифтах, - Прячься!
От неожиданности я немного разжала пальцы и, раздирая руки в кровь, съехала вниз прямо между решетками двери, оказавшись в клетке между ее запертыми половинками. Мы присели и затаились. Я рассматривала ладони: левая была расцарапана в кровь, правое запястье ободрано и уже начало опухать. Мимо под нами шел араб, напевая песенку. Нас он не видел. Остановившись в пяти метрах, он стал мочиться прямо на стену. Фу, ничего святого!
- Ты потрясающе спряталась, Лена, - тихо проворчал Ифтах, когда прохожий исчез, - давай лезь опять.
Я быстро перелезла через ворота, Ифтах перебросил мои туфли и спрыгнул вслед за мной.
Мы двинулись вдоль верхней кромки. Видно нас не было: со стороны улицы нас защищал высокий борт, изнутри - глубокая тень. Ночь была тихая, блестела редким светом в окошках. Мне пришло в голову, что, может, Ифтах нарочно нагнетает, чтобы я боялась? Водит своих баб сюда, для остроты ощущений. Не похоже на него, правда...
- А ты часто сюда ходишь? - спросила я.
- Что ты, с ума сошла?
- А как ты нашел это место?
- Не помню уже. Давно это было, еще в армии. Я здесь был всего два раза. Смотри, а внизу - школа.
Снизу виднелась разметка баскетбольного поля. Почему-то ее вид меня успокоил. Школа - все же не мечеть. Мечетей вокруг, правда, тоже хватало. А что такого, в конце концов? Двое туристов чинно гуляют себе по арабской стене в два часа ночи, любуются видом. Бьютифул найт. Мы дошли до тупика и повернули назад.

Когда мы, наконец, вернулись назад к воротам и перелезли обратно, у меня отлегло от сердца. У Ифтаха отлегло от сердца, только когда он увидел свою машину в целости и невредимости. У него в Иерусалиме два раза угоняли.

- Как прошла вечеринка? - сонно спросил Орен.
- Да так, - отвечаю, - тебе бы не понравилось.

Я так и пошла на работу с ободранными до крови руками: левая ладонь и правое запястье. Сначала думала браслет одеть, чтоб меньше бросалось в глаза, а потом махнула рукой - зачем? Самое смешное, что начало вечера синяков и ободранных рук совсем не предвещало.

Мой друг Ифтах, приехавший на пару недель из Принстона, пригласил меня на день рождения к Йонит Леви.
- Пойдешь со мной?
- Хм... а если я не пойду, кого ты пригласишь вместо меня?
- Хех, это очень женский вопрос. А кого бы тебе больше всего не хотелось, чтобы я пригласил?
- Ну, например, Мааян.
Мааян - молоденькая любовница Ифтаха, темноволосая, кареглазая, коротко стриженая - очень красивая. Почему-то я не люблю слушать истории про Мааян. Она мне чем-то симпатична.
- А еще?
- Еще эта белобрысая, в очках...
- Рона?
Рона - изящная блондинка в очках с тоненькой дужкой, остроумная и холодная. Именно у нее на вечеринке мы с Ифтахом впервые поцеловались. По-моему, с ней он тоже целовался на этой вечеринке. Я не выясняла. Но интуитивно почувствовала неприязнь.
- Если ты со мной не пойдешь, - серьезно сказал Ифтах, - я возьму с собой и Рону, и Мааян. А ты будешь кусать локти и наслаждаться семейной жизнью.
- Ладно, я поеду. Надо ж когда-нибудь познакомиться с Йонит.
- Только одна деталь... - Ифтах замялся, - вечеринка в Иерусалиме.
В Иерусалиме?! А впрочем, какая разница? Ура, предстоит интересный вечер! Теперь осталось как-то осторожно сообщить Орену, что я еду на ночь глядя в Иерусалим, да еще и с Ифтахом.

Ифтах - мой бывший любовник. Мы познакомились на курсе французского. Когда-то я даже колебалась и никак не могла выбрать между ним и Ореном, уж очень они были разные: бритоголовый и наглый интеллектуал-философ Ифтах, и надежный, влюбленный, ребячливый технарь Орен. "Дома нужен хозяин, - поучала меня мама, - а со своими друзьями-Лоханкиными будешь вести интеллектуальные разговоры в кафе!" "Дома нужен умный мужик, - возражала я, - а сантехника с электриком можно и за деньги вызвать! Cовсем не обязательно, чтобы они дома окалачивались всю жизнь." Не знаю, кто из нас была права, но с самого начала нашего романа с Ифтахом ярко-красным светом горели две предупреждающие лампочки: во-первых, он сказал, что через год уедет учиться в Америку, а во-вторых, что месяц назад ему разбила сердце известная телеведущая Йонит Леви. Быстро пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что мне этот сценарий не подходит, и свернула роман к концу. С Ифтахом мы остались друзьями, и он достался худенькой глазастой девочке Мейрав, которая ради него развелась с мужем. Это была третья красная лампочка, кстати: бабы вокруг Ифтаха не переводились. Через год на его проводах в Принстон Мейрав рыдала у меня на плече, а я похлопывала ее по спине и утешала: "Ну будет, будет... найдем тебе такого же, но еще лучше..."

Орен, само собой, Ифтаха не переносит на дух. Поэтому нельзя вот так с бухты барахты ему сказать: "мы с Ифтахом..." не говоря уже о словах "ночь" и "Иерусалим" в том же предложении. Тем более, что он, бедняга, как назло, заболел и уже два дня лежал дома с температурой. Орен довольно смешно болеет. Все болезни у него проходят абсолютно одинаково: сначала он сваливается с температурой 39 и спит целый день. В промежутках просыпается и меряет температуру. Если высокая, то Орен чувствует глубокое удовлетворение. Как-то раз я ему дала жаропонижающее, и он был возмущен его эффектом до глубины души: "Я болен, а чувствую себя хорошо! Зачем ты мне это дала?.." На второй день температура 37, поэтому Орен ее меряет каждые 10 минут, требует ежеминутного внимания, подробно и жалобно описывая ощущения у висков, в спине, в груди и общее состояние. Глядя на него я тоже начинаю чувствовать себя неважно, меряю себе температуру, но у меня неизменно набегает 36.5 . Лишить Орена во время болезни удовольствия описывать свои страдания считается подлым дезиртирством и чревато обидами. Поэтому я решила действовать хитро. Для начала я сообщила по телефону напрямую, что Ифтах пригласил меня к Йонит на день рождения, мне хочется поехать, но я не знаю, что делать. Орен обиженно засопел:
- Что ты хочешь, чтоб я тебе сказал?
- Наверное, "дорогая Лена, как я рад, что тебе выпала возможность провести такой чудный вечер"!
- А тебе нужно мое разрешение?
- Не нужно. Я просто думала, тебе будет интересно, куда я иду.
- Мне интересно...

Ничего другого я и не ожидала. Поэтому вечером, забрав Мишельку из сада, начала приводить в исполнение вторую часть плана: мы поехали в каньен за подарком Орену. Мишель, увидев каньен, страшно обрадовалась, сказала: "О! Каньёнчик! Родненький!" (ужас!) и сразу начала договариваться насчет "а давай ты мне купишь что-нибудь вкусненькое". Но увидев, что мы идем в магазин электроники "Баг", сразу заскучала. Я надолго зависла напротив стенда с играми. Даже не знала, что эти штуковины столько стоят.
- Вам помочь? - миловидная продавщица стояла у нас за спиной.
- Мама, пошли! - сказала Мишель и потянула меня за рукав.
- Я ищу новую интересную игру для PC, только не фентази.
- Вот тут есть игры...
- А какую ты посоветуешь?
- Вот эту, - продавщица ткнула в первую попавшуюся. Понятно все с вами, девушка.
- А ты, - спрашиваю, - в компьютерные игры играешь?
- Да!
- А в какие, если не секрет?
- Мааа-мааа! Я тут не хочу! Это плохой магазин! - нудит Мишель.
- Ну... в разные.
- Слушай, пришли мне кого-то, кто разбирается... Нет, Мишель, мы не идем, мы сначала купим больному папе подарок, а потом пойдем покупать Мишель игрушку.
- Любую? - уточнила Мишель.
- Любую... - машинально повторила я.
Подошел продавец лет шестнадцати. На его роже было написано - геймер.
- Крутую игру? Вот... - он выдернул из кучи игр "Сталкер". Потом засомневался и спросил:
- А комп у вас какой? Геймерский? А то тут карта нужна, знаешь, и 10гб места...
- Мамамамамамамама! - сказала Мишель и топнула ножкой.
- Нормальный у нас комп... - а чтоб я знала.

Через две минуты мы уже направлялись в игрушечный магазин.
- А какую игрушку ты хочешь? - поинтересовалась я на бегу.
- Дору!
Не знаю, как у вас, а у нас эта Дора суперпопулярна среди малышни. Это такая девочка с обезьянкой, про нее есть куча книжек и мультиков, не говоря уже про мерчендайзинг. У Мишель уже есть одна Дора, с Биг Маком в руке. Однажды, пока Мишель спала, я у этой Доры Биг Мак из руки выломала. Уж больно он меня раздражал.
Мы вошли в магазин игрушек. Прямо у входа сидела огромная Дора.
- Вот эту, - сказала Мишель, и ласково ее обняла. Я посмотрела на ценник (350 шекелей) и возразила:
- Нет, не эту.
- Нет, эту.
- Мишель, пойдем посмотрим, какие еще есть Доры, - миролюбиво предложила я, - если другую не найдем, купим эту.
Дор было навалом: тряпичная Дора, Дора с домиком, Дора для ванны с горкой и лодкой (кстати, такая у нас тоже уже есть). Мишель никак не могла выбрать, бегала от одной Доры к другой, потом схватила тряпичную: "Эту!"
Я посмотрела - 120 шекелей. Эти чертовы Доры стоят, как три других игрушки вместе. Ладно, вздохнула я, уже лучше, чем 350. В кассу стояла небольшая очередь. Мишель крепко прижимала коробку к груди обеими руками. Я задумчиво смотрела на прилавок, и вдруг увидела еще одну Дору - она сидела на крышечке пластмассового цилиндрика с конфетками. Цена: 9.99!
- Мишель! - подмигнула я, - а ты посмотри, какая тут еще Дора есть! С конфетами! Может, тебе такую хочется?
Мишель на секунду задумалась. На лице ее отражалась мыслительная деятельность, и было козе понятно, что Дора с конфетами гораздо лучше, чем Дора без конфет.
- Эту! - сказала Мишель, и протянула ручку. Мы совершили обмен и я помчалась относить Дору за 120, пока Мишель не передумала. Из магазина мы вышли обе счастливые и довольные.

/продолжение следует, а то уже полвторого ночи/

Японка сегодня насмешила. Она перед поездкой в Грецию выбирала себе солнечные очки. Жаловалась:
- Я все очки в магазине перемеряла! Ничего не подходит! Продавщица мне говорит: "Я могу помочь?" Да, говорю, помоги - вырасти мне нос! Купила вот, смотри, в конце концов - Дольче Габбана. Только они у меня вместо носа на щеках сидят!