Поплавок
Мы тоже на вас смотрим! Улыбайтесь!
17:09 03-03-2008
читать или не читать???
http://magazines.russ.ru/znamia/2007/6/ul16.html
Все-таки мир — только те, кого мы любим. И реально существует только дрожь от прикосновения.
тронуло, наверное, все таки читать...
Current music Mazzy Star Flowers In December
Все-таки мир — только те, кого мы любим. И реально существует только дрожь от прикосновения.
тронуло, наверное, все таки читать...
Current music Mazzy Star Flowers In December
15:00 02-03-2008
Любое наше действие будет иметь свое последствие. Так устроен мир. Это правила игры. Закон, который нельзя нарушить. Что ты или я думаем об этом не так важно. Он просто есть.
Собака зарыта в том участке этого огорода, где есть ты. Возможно, ты пугало, главная задача которого отпугивать ворон. Возможно, ты кошка, которая просто проходит этот участок, огороженный забором насквозь, подлезая под досками и спеша по своим делам. Или та самая ворона, которую нелепое пугало отпугивает, и на которую кошка кинет оценивающий и возможно заинтересованный взгляд, или же все таки ты хозяин этого участка, который построил дом, завел кошку, вскопал и посадил огород, вырастил на нем что-то, и чтобы сохранить это что-то, врыл посередине нелепое пугало. Кто ты?
Кто ты? Ответ на этот вопрос и определит твое место на огороде. А также те действия, которые тебе нужно исполнять, и последствия которых тебе придется нести, как груз ответственности, которую несешь ты за себя, и за людей, что тебя окружают.
Я бы хотела быть кошкой. Кошкой, которая гуляет сама по себе. Кошкой, которая независима и любима. Кошкой, которая живет дома, но охотится на мышей. Днем я бы спала на диване в доме, на подушках кровати, в углу кресла, а ночью я бы уходила охотится. Утром я бы возвращалась, мяукала под окнами спальни хозяина, и он бы пускал меня в свой дом раз за разом, потому что я попросила его об этом в четыре, пять или шесть утра. В благодарность я бы потерлась о его ноги, а потом пошла бы спать на свой диван, или свою подушку на его кровати, или свое кресло перед камином, в котором он разжигает изо дня в день огонь.
Current music Beatles
Собака зарыта в том участке этого огорода, где есть ты. Возможно, ты пугало, главная задача которого отпугивать ворон. Возможно, ты кошка, которая просто проходит этот участок, огороженный забором насквозь, подлезая под досками и спеша по своим делам. Или та самая ворона, которую нелепое пугало отпугивает, и на которую кошка кинет оценивающий и возможно заинтересованный взгляд, или же все таки ты хозяин этого участка, который построил дом, завел кошку, вскопал и посадил огород, вырастил на нем что-то, и чтобы сохранить это что-то, врыл посередине нелепое пугало. Кто ты?
Кто ты? Ответ на этот вопрос и определит твое место на огороде. А также те действия, которые тебе нужно исполнять, и последствия которых тебе придется нести, как груз ответственности, которую несешь ты за себя, и за людей, что тебя окружают.
Я бы хотела быть кошкой. Кошкой, которая гуляет сама по себе. Кошкой, которая независима и любима. Кошкой, которая живет дома, но охотится на мышей. Днем я бы спала на диване в доме, на подушках кровати, в углу кресла, а ночью я бы уходила охотится. Утром я бы возвращалась, мяукала под окнами спальни хозяина, и он бы пускал меня в свой дом раз за разом, потому что я попросила его об этом в четыре, пять или шесть утра. В благодарность я бы потерлась о его ноги, а потом пошла бы спать на свой диван, или свою подушку на его кровати, или свое кресло перед камином, в котором он разжигает изо дня в день огонь.
Current music Beatles
Комментарии [5]
08:08 27-02-2008
на безоблачном розовом фоне
То, что надо сказать из последнего недописанного
Десять дней до весны этого високосного года. Стоят совсем детские морозы, не больше трех градусов на термометре. Иногда днем, сам в себе неуверенный, начинает падать снег большими хлопьями. Но в этом воздухе он окончательно теряет уверенность в себе, врожденное ощущение собственной невесомости и легкости, сбивается со своей скользящей траектории серпантина и старается как можно более незаметно растворится и исчезнуть, так и не докружив в полете своем до земли.
Чудеса творятся в воздухе. Растекается по горизонту какая-то сизо-голубая гуашная муть на закате ясного дня, пропадает зимняя ясность и резкость, воздух струится вверх перекатами и волнами, размывая и смазывая перспективу города в чем-то топленом голубом солнечном, предвещающем масленицу, оттепели и капели.
За окном кабинета номер двпдцать во дворе в деревьях тинькают синицы, а это есть самое начало долгожданной капельной весны, до которой остались считанные дни.
Падают по каплям и секундам растворы глюкозы, хлорида натрия, антибиотиков и еще каких-то лекарств в капельницах бесконечных больных. Секунды складываются в минуты, минуты в часы, и так проходит рабочая смена Манечки и Леночки, молоденьких неунывающих и очень разговорчивых медсестер с легкой и очень тяжелой рукой, вкалывающей очередную иглу следующему пациенту.
На соседней кровати лежит одиннадцатилетний мальчик Рома, худенький с зелеными синяками под впалыми очень живыми глазами, всё-таки несмотря ни на что с маленькими чертиками в уголках. Мальчишка ворочается и шалит, бабушка сидящая в ногах пытается его успокоить, и ничего не выходит.
На капельницу ему поставят не два бутылька как мне, а три. И я скажу ему, что он чемпион, и сегодня он выиграл. И он обрадуется. Он обрадуется и тогда, когда медсестра скажет, что дополнительный укол сегодня ему будут делать в вену, а антибиотики сегодня капать не будут. Он обрадуется, потому что делать укол в вену на его исколотой вздутой ручонке по его уверениям это хорошо, а после антибиотиков в прошлый раз его вырвало.
По его очень настойчивым просьбам медсестра привяжет бинтами проколотую руку к специальной медицинской подушке, потому что он сам признает, что в попе у него шило, и он много вертится и не сможет спокойно лежать, даже несмотря на обещание маме и бабушке поспать.
Потом бабушка объяснит медсестре, что Рома привык лежать с капельницами, потому что три года назад упал с турников во дворе и пришел домой с открытым переломом левой руки и травой, свисающей с кости. Потом была операция на три часа и, видимо, много капельниц.
В какой-то момент бабушке и Роме позвонит мама, и женщины начнут обсуждать отсутствующего папу. Во время всего разговора Рома будет пытаться дотянуться до бабушки свободной рукой и всем телом, как бы желая забрать трубку и сказать маме самое главное, что он повторял как заведенный снова и снова, что вообще должна была бабушка сказала маме, по его мнению, что с ним все в порядке, что он веселый, что ему хорошо, его не тошнит и нигде не больно.
Мы пролежали с ним рядом на соседних кроватях около двух часов, когда я уходила, он продолжал лежать под капельницей.
Девять дней до весны. Двадцатый кабинет с синицами за окном. Смена Леночки с тяжелой рукой.
На соседней кровати лежит женщина с огромной прической на голове из волос рыжего цвета, крашеных хной. В духах этой женщины есть что-то пряное сладкое яблочное.
У нее дочь. Двое внуков. Дашка и Илья. Пять лет и два года. Они здесь, в Костроме. А этой зимой они с мужем ездили на Урал в Екатеринбург к тетке, которой 20 декабря исполнилось 89 лет. 21 декабря другая тетка с мужем отметили 45 лет совместной жизни. Каждый день они ходили по родственникам, среди которых директор школы, директор металлоперерабатывающего комбината, городской судья, прокурор и простые рабочие, возвращаясь только к ночи домой к той самой тетке-долгожительнице, которая всякий раз дожидалась их из гостей, чтобы не отпускать ко сну разговорами до трех-четырех утра.
Заутренней вспоминала она, как стоял где-то на Вятке большой бревенчатый дом с огромным яблоневым садом. Было одиннадцать человек детей; были лошади, коровы, утки и куры; - и все ели яблоки. Даже картошки не сажали, ее не ели, - только яблоки.
Зарабатывали также яблоками. В хороший урожай отвозили до большой реки возы с плодами, и, расплачиваясь с капитаном яблоками, отправляли их на пароходе до ближайшего города, где сдавали в ресторан или на рынок.
Яблоневый сад бросили, когда соседи подсказали, что наутро их придут раскулачивать. Они бежали к двоюродному брату, семья которого тоже насчитывала десяток детей, в Ижевск. Он отдал им свои документы, по которым они и уехали в Екатеринбург, где в самом конце похоронены были на кладбище под чужими фамилиями. Только спустя много лет их семья заметила, что ходит к памятникам не со своей фамилией, и это исправили.
А теперь вот они приехали с Урала, и у нее заболели почки. И скачет сахар, втрое превышает норму, и ей капают специальный препарат для сосудов, который улучшает и поддерживает память, и она очень рада, потому что ничего не хочет забывать.
Current music птички за окном
Состояние голодное
Десять дней до весны этого високосного года. Стоят совсем детские морозы, не больше трех градусов на термометре. Иногда днем, сам в себе неуверенный, начинает падать снег большими хлопьями. Но в этом воздухе он окончательно теряет уверенность в себе, врожденное ощущение собственной невесомости и легкости, сбивается со своей скользящей траектории серпантина и старается как можно более незаметно растворится и исчезнуть, так и не докружив в полете своем до земли.
Чудеса творятся в воздухе. Растекается по горизонту какая-то сизо-голубая гуашная муть на закате ясного дня, пропадает зимняя ясность и резкость, воздух струится вверх перекатами и волнами, размывая и смазывая перспективу города в чем-то топленом голубом солнечном, предвещающем масленицу, оттепели и капели.
За окном кабинета номер двпдцать во дворе в деревьях тинькают синицы, а это есть самое начало долгожданной капельной весны, до которой остались считанные дни.
Падают по каплям и секундам растворы глюкозы, хлорида натрия, антибиотиков и еще каких-то лекарств в капельницах бесконечных больных. Секунды складываются в минуты, минуты в часы, и так проходит рабочая смена Манечки и Леночки, молоденьких неунывающих и очень разговорчивых медсестер с легкой и очень тяжелой рукой, вкалывающей очередную иглу следующему пациенту.
На соседней кровати лежит одиннадцатилетний мальчик Рома, худенький с зелеными синяками под впалыми очень живыми глазами, всё-таки несмотря ни на что с маленькими чертиками в уголках. Мальчишка ворочается и шалит, бабушка сидящая в ногах пытается его успокоить, и ничего не выходит.
На капельницу ему поставят не два бутылька как мне, а три. И я скажу ему, что он чемпион, и сегодня он выиграл. И он обрадуется. Он обрадуется и тогда, когда медсестра скажет, что дополнительный укол сегодня ему будут делать в вену, а антибиотики сегодня капать не будут. Он обрадуется, потому что делать укол в вену на его исколотой вздутой ручонке по его уверениям это хорошо, а после антибиотиков в прошлый раз его вырвало.
По его очень настойчивым просьбам медсестра привяжет бинтами проколотую руку к специальной медицинской подушке, потому что он сам признает, что в попе у него шило, и он много вертится и не сможет спокойно лежать, даже несмотря на обещание маме и бабушке поспать.
Потом бабушка объяснит медсестре, что Рома привык лежать с капельницами, потому что три года назад упал с турников во дворе и пришел домой с открытым переломом левой руки и травой, свисающей с кости. Потом была операция на три часа и, видимо, много капельниц.
В какой-то момент бабушке и Роме позвонит мама, и женщины начнут обсуждать отсутствующего папу. Во время всего разговора Рома будет пытаться дотянуться до бабушки свободной рукой и всем телом, как бы желая забрать трубку и сказать маме самое главное, что он повторял как заведенный снова и снова, что вообще должна была бабушка сказала маме, по его мнению, что с ним все в порядке, что он веселый, что ему хорошо, его не тошнит и нигде не больно.
Мы пролежали с ним рядом на соседних кроватях около двух часов, когда я уходила, он продолжал лежать под капельницей.
Девять дней до весны. Двадцатый кабинет с синицами за окном. Смена Леночки с тяжелой рукой.
На соседней кровати лежит женщина с огромной прической на голове из волос рыжего цвета, крашеных хной. В духах этой женщины есть что-то пряное сладкое яблочное.
У нее дочь. Двое внуков. Дашка и Илья. Пять лет и два года. Они здесь, в Костроме. А этой зимой они с мужем ездили на Урал в Екатеринбург к тетке, которой 20 декабря исполнилось 89 лет. 21 декабря другая тетка с мужем отметили 45 лет совместной жизни. Каждый день они ходили по родственникам, среди которых директор школы, директор металлоперерабатывающего комбината, городской судья, прокурор и простые рабочие, возвращаясь только к ночи домой к той самой тетке-долгожительнице, которая всякий раз дожидалась их из гостей, чтобы не отпускать ко сну разговорами до трех-четырех утра.
Заутренней вспоминала она, как стоял где-то на Вятке большой бревенчатый дом с огромным яблоневым садом. Было одиннадцать человек детей; были лошади, коровы, утки и куры; - и все ели яблоки. Даже картошки не сажали, ее не ели, - только яблоки.
Зарабатывали также яблоками. В хороший урожай отвозили до большой реки возы с плодами, и, расплачиваясь с капитаном яблоками, отправляли их на пароходе до ближайшего города, где сдавали в ресторан или на рынок.
Яблоневый сад бросили, когда соседи подсказали, что наутро их придут раскулачивать. Они бежали к двоюродному брату, семья которого тоже насчитывала десяток детей, в Ижевск. Он отдал им свои документы, по которым они и уехали в Екатеринбург, где в самом конце похоронены были на кладбище под чужими фамилиями. Только спустя много лет их семья заметила, что ходит к памятникам не со своей фамилией, и это исправили.
А теперь вот они приехали с Урала, и у нее заболели почки. И скачет сахар, втрое превышает норму, и ей капают специальный препарат для сосудов, который улучшает и поддерживает память, и она очень рада, потому что ничего не хочет забывать.
Current music птички за окном
Состояние голодное
Комментарии [5]