. Полчаса спустя.
. - Ну, как картошка? Вкусная, верно? Между прочим, это одна из самых древних культур, произрастающих на Марсе. Правда, её уже давно не выращивают, лет триста. Слишком долгий процесс и занимает много места. Это я в книжке вычитал, - Будана вдруг передёрнул озноб. Неприятные мурашки пробежались по спине, - Что-то вообще холодно стало. Тебе не холодно?
. В ответ только умный взгляд больших глаз.
. - Если так и дальше будет продолжаться, мы замёрзнем, - и, немного подумав, он добавил, - я замёрзну.
. Как подействует минусовая температура на организм чужого, он конечно не знал. Догадок по этому поводу тоже не было. Поведение врага с похолоданием ни чуть не изменилось.
. - А, всё равно ты ничего не понимаешь, - махнул он рукой и принялся делать зарядку.
. Раз двадцать отжавшись и примерно столько же подтянувшись, Будан немного разогрелся. Но этого было мало. Температура приближалась к нулевой отметке и пар изо рта тому подтверждение. По крайней мере, лужицы ещё не замёрзли.

. Два часа спустя.
. Со временем, почувствовав какую-то близость и симпатию к чужому, Будан разговорился и уже болтал с ним обо всём. Обо всем, что приходило на ум. Темы брались из неоткуда, слова лились сами собой. Чужой скорей всего не понимал, о чём говорит человек, и человек знал, что чужой его не понимает. Но, тем не менее, разговор продолжался. Слишком сильно хотелось ему заполнить эту звенящую тишину, и где-то в подсознании, Будан догадывался почему.
. - Однажды я полтора месяца был в командировке на “Вивии”. Ты не знаешь, вы туда ещё не добрались. Красивая земля. Богатый мир. Такой один на сотню, - стуча зубами, рассказывал Будан.
. Расхаживая по клетке, он втянул руки в рукава и спрятал их под мышками. Форма не спасала. Холод жестоко давил, забирая последнее тепло.
. - В общем, в тот год там фестиваль проходил. То ли “Муан”, то ли ”Куан”, не помню. Кстати, большая удача попасть на него. Всё-таки он проходит один раз в пять лет. В общем это что-то вроде балла монстров. Только немного хуже. Ты, между прочим, занял бы там первое место, - Будан хохотнул. - Шучу. На самом деле там собираются мутанты. Люди, животные или искусственно созданные, - его взор вдруг улетел в воспоминания. - Не думал, что встречу её среди всего этого кошмара.
. Чужой внимательно слушал и, заметив паузу, нетерпеливо прощёлкал трель.
. - Вообще, “Вивия” - родина генетики, - спохватился Будан, - единственное место, где клон может чувствовать себя в полной безопасности. До встречи с ней я как-то брезгливо относился к этим одноклеточным. Хотя бесспорно они лучшие во многом. Умны, быстры, порой неописуемо красивы. Только всё это ненастоящее, словно напичканное. Кусочек от того, кусочек от того. Ты меня понимаешь?
. По-видимому, чужой понимал, потому что щёлкнул в ответ.
. - Не может быть? – иронично сказал Будан, но сам чуял неладное.
. Последнее время он стал замечать в поведении чужого какую-то логику, будто тот в действительности знал, о чём говорит человек. Взгляды, жесты, местами даже трели были по делу. Недавние размышления Будана вслух о справедливости войны, о том, кто её начал и кто её закончит, вылились в бессвязную перепалку. Чужой не давал вставить слово, трезвоня на своём языке.
. - Ну ладно, - подчёркивая для себя всё это, он продолжил рассказ. - Мы встретились случайно на третий день праздника. Её звали Инола. С ней в сопровождение ещё был сейф. Это такой летающий робот для всяких ценностей. Она заблудилась и искала космопорт. Вот и подошла ко мне. Я, в общем, тоже его искал, только виду не подал. Уж больно красива она была, и отдавать её другому провожатому было бы непростительной ошибкой. Ты когда-нибудь видел кошку? Это животное воплощение мягкости и грации. Инола была именно этим воплощением. Юная, утончённая, мягкая и лёгкая как пух. Поначалу я рассматривал её кошачьи ушки и гибкий хвост, не мог оторвать взгляда от больших, внимательных глаз. Даже её острые, как ножи зубки
совсем не пугали. Инола по детски смущалась. Я заметил смущение и перестал пялиться. Мне кажется, она не рождена такой. Её переделали, хотя кто знает. Порой голограмму продавца в магазине путаешь с живым человеком, а тут генетика, пластические операции и ещё чёрт знает что. Она как чье-то произведение. Просто живое произведение. Понимаешь?
. В общем, конечно, говорю мисс, на девять часов ваш космопорт и всё это с таким важным видом, будто я выполняю правительственное задание. Это она потом мне рассказала, каким индюком я был. А она: “Вы не могли бы меня проводить, мне непонятны ваши военные термины”. Я отвечаю: “Буду только рад юная леди, я и сам туда направляюсь, пойдёмте”. Вокруг народу было куча и не поймёшь, кто есть кто. Доктор Моро с ума бы сошел, узнай, во что вылились его эксперименты через тысячу лет.
. Мы разговорились, и со временем так увлеклись, что даже забыли, куда шли. День пролетел в одно мгновенье. С ней было весело и интересно. Мы гуляли по аллеям, вдоль фонтанов. Сходили в зоопарк. Там я впервые увидел живого слона и бабочек. Правда, бабочки голографические. Настоящие давно вымерли, и образцов ДНК не осталось. Жаль. Красивые были создания.
. Будан вновь призадумался. В другой раз чужой обязательно что-нибудь щёлкнул, дабы разбудить утонувшего в собственных мыслях Будана, но сейчас он молчал. Человек перед ним, рассматривал немигающим взглядом палубу у своих ног, и в его сильных руках давно уже появился кокой-то мягкий предмет, который он бережно держал, словно боясь причинить ему боль.
. Будан неожиданно продолжил:
. - Под вечер, после зоопарка мы зашли в кафе. Присели за столик у окна, что-то заказали. Уже тогда я понял, что влюбился, и мысли об этом вгоняли меня в краску. Я чувствовал какую-то неловкость. А за окном в это время два малых солнца прятались за горизонт, утопая в пиках снежных гор и левее, откуда-то из-за низких облаков уже подымалось голубое свеченье холодного спутника “Импул”. Слух ласкало щебетанье птиц и лица касался лёгкий ветер. Инола будто чувствовала красоту. Сама была безумно красивой и чувствовала красоту. Внутри неё таилась какая-то природная тяга ко всему этому. “Посмотри, какой закат” сказала она, и я, как рождённый слепцом, вдруг увидел то, что видел каждый день и не предавал этому значенья. Благодаря ей, я стал замечать все краски мира. Вот так.
. Замёрзшие губы попытались улыбнутся. Будан почувствовал в них боль и одёрнул себя.
. - Скоро. Совсем скоро, - подумал он, прекратил хожденья и, облокотившись о прутья, продолжил свой рассказ.
. - Потом, мы стали болтал о том, о сём. Я припоминал уйму историй. Рассказывал ей про космос и другие миры. Она тоже что-то мне рассказывала. Даже не рассказывала, а мурлыкала. Не помню что. Трудно запомнить, когда тебе говорят таким ангельским голоском. Ты просто слушаешь и слушаешь. А когда подошло время прощаться, она подарила мне вот это, - Будан показал чехольчик в своих руках, который давно достал из внутреннего кармана униформы. Он вытряхнул из него что-то себе в ладонь и чужой увидел блеск. - Смотри.
. Это была монетка. Чужой рассматривал её с большим интересом. Потом сипло вздохнул и, покопавшись в побрякушках, вываленных ранее из цилиндрического контейнера, достал что-то. Показал это человеку. Глаза Будана увидели обычный брелок, которыми были наводнены все дешёвые рынки любого космопорта. Такой же причудливый с иероглифами и манящим блеском. Человеческое сознание за свою историю придумывала множество богов, идолов, сокращённых знаков и даже жестов, при виде которых каждый понимал, какой смысл, в них заложен. Сейчас он смотрел на нечто подобное. Две вертикальные волны с вырезанными на них иероглифами внутри буквы “С”. Ничего необычного. Только как бы ни вращалась и тряслась буква, волны внутри её всегда стояли ровно перед взглядом, скрывая обратную свою сторону.
. - Что это? Тебе тоже это подарили?
. Мотнув головой, чужой сказал “нет” и, указав на Будана, приложил брелок к плечу.
. - Это звание? Знак рода? Что?
. Чужой не стал объяснять, он положил брелок перед собой. Двинул его в сторону человека и щёлкнул. Потом он достал из своего бездонного мешка подобие наручных часов, и что-то замерил в воздухе.
. - Что? - спросил Будан обеспокоенный поведением врага.
. Чужой спрятал прибор и опять щёлкнул.
. - Я не понимаю, объясни.
. Но объяснений не последовало. Ни сейчас, ни в последующие два часа.

. Спустя ещё два часа.
. - Не спать, не спать, - шептал Будан, свернувшись калачиком в углу клетки.
. Тяжёлые веки падали, открываясь лишь на мгновение. Тело колотило от проникающего холода. За последний час ангар сильно преобразился. Дым исчез, и белая шуба наросшего инея затянула всё, делая из отдельных предметов единый ландшафт. Блеск и переливы ледяных кристалликов превращали реальность в сказку. Будан нашёл глазами оставленный им пистолет, который тоже оброс, сливаясь с поверхностью палубы. Сделался почти не видимым.
. Ясно одно. Каким-то образом отключились отопительные системы корабля, и он быстро остывает, находясь в тени какой-нибудь планеты. Будь он ближе к солнцу, было бы, потеплей. Хотя кто знает. Если защитные экраны повреждены или слишком слабы, вместо снежного королевства здесь воцарится кромешный ад. Одно от другого не легче.
. Будан не выдержал и прикрыл глаза.
. Почему-то в создавшейся темноте сразу вырос образ родного города. Его сады и людные парки. Зеркальные дома центральных улиц и белые фонтаны с чистой водой. Потом, возникли парящие в небе телеэкраны и птицы, гнездящиеся на них. Они свободно летали в искусственных потоках воздуха. Ворковали, собираясь в стайки, и проявляли заботу о потомстве. Некоторые родители выталкивали из гнёзд своих птенцов, заставляя их делать, первые, самостоятельные шаги в жизнь.
. Особенно отчётливо в этом сне проявились старые районы, такие ветхие и почти что забытые. В узких улочках с трудом разлеталось два автофлаера. По грязному тротуару бегали дети, гоняя палками пластмассовую банку, и рядом бродили худые, ощетинившиеся собаки. Из магазина старого Дили веяло ароматом свежих булочек, а из окон ворчуна Гружа, надрываясь, кричал телевизор. Сам Груж глуховатый на оба уха кричал не меньше, радуясь забитому голу. Вот робот-почтальон. Скрипя колёсиками, он тактично объезжает препятствия и, остановившись у ящика, бросает извещения и письма. Всегда найдётся какой-нибудь оборванец, который не пропустит его мимо, дабы не стрельнуть в беднягу из рогатки. Всё рядышком, всё в тесноте, внутри домов из стекла и металла где кипела, бурлила жизнь, зачастую видная из соседнего окна. Своя жизнь, свои проблемы, моменты радости и счастья. И всё это под высокими куполами, защищающими город от безвоздушного пространства, за границей которых в любое время суток сверкали далёкие звёзды.
. Среди них можно было найти всё: лошадь или карусель, плывущую по волнам яхту и межзвёздный корабль. Сейчас, в обилие возникших образов появился тот, что звонким колокольчиком забил сладкую тревогу в большом, горячем сердце. Женский силуэт постепенно нарисовался из самых ярких звёзд и, улыбнувшись, стал приближаться неторопливой походкой. Те звезды, что туманностями жили в чертах её лица, таили лютый холод. И чем ближе она подходила, тем сильнее Будан ощущался его. Кусачий, всепроникающий. Он стал беспощадно терзать кожу, пытаясь пробраться в само сердце и превратить его в кусочек льда. Чувствуя это, Будан начал запоздало сопротивляться. Движенье - но тело неподвижно. Руки не разгибаются, словно скованы невидимыми путами. Ноги не подчиняются, словно живут своей жизнью. Он ужаснулся, и всё ещё не веря в происходящее, продолжал упорно сопротивляться. Бесполезно. Беспомощность зародилась в его мыслях, сея панику перед неизвестным и неизбежным. И тогда, после сотен попыток от своего бессилия и нахлынувшего страха он начал кричать. Дико, надрывая связки.
. Не понимая где находится, Будан очнулся. Он лежал на палубе в позе зародыша, и сипло кричал. Глаза не открывались. Смёрзшиеся ресницы не давали их открыть. Скованное тело не шевелилось и казалось мёртвым. Оставалось просто кричать, понимая свою беспомощность. Но внутри проснулся зверь, который не хотел сдаваться, не хотел вот так просто замерзать.
. Извиваясь, как червяк, он стал разгонять застывшую кровь. Ведь сложенные под мышками руки и подогнутые ноги не хотели помочь ему встать. А так хотелось. Постепенно чувствительность пришла к пальцам рук. Будан слышал шелест одежды, хруст собственных суставов, он чувствовал троекратную боль в мышцах, в пальцах рук и ног. Зашевелились ступни. Открылись глаза. Прошло не мало времени и Будан смог самостоятельно приподняться. Придерживаясь за решётки он встал, прыгая на месте.
. - Как глупо было заснуть, - ругал он себя сквозь стиснутые зубы, - Дурак, глупец…
. Почувствовав себя уверенней, Будан начал растирать кожу лица и рук. Ноги по-прежнему казались деревянными. Пришлось снять армейские ботинки и массировать ступни, растирая между посиневшими пальцами.
. - Давай Ис, двигайся. Это ещё не конец.
. - Кого ты пытаешься обмануть? Ты уже труп. Ещё чуть-чуть и холод высосет из тебя душу, - ворвался в скованный холодом разум едкий голос другого я.
. Но Будан не слушал, продолжая растирать себя там, где это было только возможно. Натянув ботинки, он сделал вялую пробежку. Немного приседаний и ещё пробежка. Спрятав руки обратно в рукава своего кителя, он подпрыгнул, хватаясь за решётку. Подтянуться не получилось. Ослабленные холодом пальцы не удержали собственный вес, и Будан упал, растянувшись на палубе. Сильно ударившись коленкой, он корчился от боли, не пытаясь больше встать. С физической болью пришла боль душевная и, подкатившись к горлу, она чёрной пеленой заволокла разум, открывая все замки последнего самообладания. Будан тихо заплакал.
. В полной тишине его плачь был плачем брошенного ребёнка. Забытые и спрятанные некогда переживания вернулись. Ушедшие годы, потерянные в боях друзья и мать, которую он не помнит. Будь она здесь, и всего этого не случилось. Её тёплые руки защитили и согрели бы его. Утёрли слезу. Её нежный голос спел бы колыбельную и пожелал спокойной ночи. А на прощанье - сладкий поцелуй.
. - Спи, моя радость, спи. Ни о чём не беспокойся, всё равно ты здесь сдохнешь.
. Будан встрепенулся. Забота о себе куда-то пропала. Появилось чувство стыда за свои слёзы. И враг. Он был здесь, рядом и, наверное сейчас смотрел на него. Но больше всего Будана одолевал вопрос, что с ним? Приложив немало усилий, он подполз к краю клетки и сел облокотившись на прутья. Осмотрелся по сторонам и вытер глаза. Чужой лежал на прежнем месте и, кажется, неплохо себя чувствовал. От него в радиусе метра не было ни льдинки. Перед ним по-прежнему лежал брелок. Рядом стоял небольшой прибор, напоминающий разложенный книжку-компьютер, а между механических рук находилась маленькая геосфера светящаяся тускло-зелёным светом. Именно от неё исходило тепло.
. - Техника на грани фантастики, - еле выговаривал слова Будан. Язык не шевелился, губы посинели и потеряли свою гибкость, стали твёрдыми, - Я смотрю, вас там неплохо подготовили. Так сказать, на все случаи жизни, - кряхтя, он уселся поудобней, - Послушай. А для меня такой же штучки не найдётся?
. Чужой отрицательно мотнул головой и приподнял геосферу, показывая идущие к ней проводки от баллонов на спине.
. - Понятно. Ну что ж, буду умирать молодым.
. Он окончательно вымотался и уже не чувствовал холода. Пустыми глазами Будан смотрел, как чужой выложил из мешка ещё один прибор и подсоединил его к своему компьютеру. Как только это случилось, новая игрушка блеснула несколькими огоньками и выкинула из себя большую, шарообразную голограмму. Смотря сквозь неё, Будан видел лицо чужого, но не в том цвете, к которому он привык. Краски побледнели, а точнее сделались почти что бесцветными. Шар искажал действительность и предавал ей мистический вид, навязывая уставшему человеку свой взгляд на окружающий его мир. Неожиданно из его глубины вылетела синяя мошка и заметалась по кругу, словно ища выход. За ней вторая и третья, и меньше, чем через минуту, шар ими кишил. Некоторые собирались в небольшие группы и бегали друг за другом длинными паровозиками. Такая беззаботная игра вызывала только улыбку, но Будан не в силах сделать её, улыбался про себя, особенно тогда, когда паровозики сталкивались лоб в лоб и салютом рассыпались в разные стороны. На какое-то мгновение опешившие мошки замирали, пытаясь понять, в чём дело, но потом поддетые другими уносились прочь, теряясь в балагане себе подобных.
. Как по воле господа, в весёлую суету голограммы вторглась металлическая рука чужого и сцапала одну несчастную мошку. Отведя ей определённое место, она продолжила вылавливать остальных, собирая их в кучку.
. - Три, четыре, пять, - считал Будан, без особого интереса.
. Шестая подействовала как детонатор, и вся кучка взорвалась, превращаясь в причудливую закорючку. Так чужой стал поступать и с остальными. Собирал, взрывал, дополняя уже готовые письмена. Иногда ему что-то не нравилось, и он двумя пальцами стирал в порошок ненужную закорючку, приступая к созданию новой. Как долго всё это продолжалось, Будан не знал, он потерял счёт времени. Он сидел, скованный холодом, и ни о чём не думал. Сидел и наблюдал.
. Сейчас в голограмме больше доминировали письмена. Редкие мошки ещё пытались спрятаться от вездесущей руки господа, но им это не удавалось. Она ловко выхватывала их, ставя в невидимый загон. Ещё одна и взрыв. Чужой при виде его довольно щёлкнул и, как показалось Будану, даже улыбнулся. Немного поспешно он что-то отпечатал на клавиатуре своего компьютера и выключил голограмму. Так же поспешно из чёрного рюкзака он достал серебряного цвета коробку и раскрыл её.
. - Что там? – задался вопросом Будан.
. Чужой продолжал начатую работу. Он что-то собирал. Из-за открытой коробки и компьютера не было видно что, но азарт, с каким он это делал, не внушал доверия. Вдруг механическая рука захлопнула коробку и отодвинула её в сторону. Очень быстро она сложила компьютер и убрала его в рюкзак. Глаза Будана не поспевали за происходящим. Мозг с трудом понимал увиденное. В повреждённой руке чужого появился предмет, похожий на патрон. Нет, ампулу или шприц. В исправной, жалкое подобие пистолета. Неважно, жалкое или нет, это точно был пистолет. Против происходящего взбунтовалось только сознание Будана. Тело по-прежнему сидело на месте не в силах пошевелиться. Чужой зарядил пистолет тем, что было в его повреждённой руке и прицелился в человека.
. - Давай, сучонок, твоя взяла, - подумал Будан и услышал хлопок выстрела.
. Удар пришёлся в правое плечо, толкая его как пустышку. Потеряв опору, он свалился на бок, уткнувшись лицом в покрытый инеем металл. Впереди только белый, сказочный блеск и силуэт забытого на палубе “Норта”. Позади звук заряжаемого чужим пистолета.
. Боль в плече встряхнула и разбудила бесчувственное тело. С ней появились злоба и ненависть. В груди, чуть ниже ключицы, напоминая о себе, проснулась и застонала старая рана. И где-то посреди всего этого мелькнула маленькая искра надежды.
. Будан протянул бесчувственную руку и взял “Норт”. Другой он нащупал вставленный некогда в рану патрон и, ухватив за капсулу, выдернул его. Сзади раздался новый хлопок, и жгучая боль растеклась по спине. Он выгнулся, почти ломая позвоночник. Хотелось кричать, но из открытого рта вылетел лишь обрывок безумного вопля. В широко открытых глазах не было ничего кроме страха. Он знал, что такое смерть. Он видел её в лицах тех, кто умирал на его руках и сейчас он почти чувствовал её близость.
. Агония длилась считанные секунд. Стиснув зубы, Будан вернул себе самообладание. Отдавая последние силы, он оттянул затвор и зарядил пистолет запачканным кровью патроном. Ещё немного, и, облокотившись на локте, Будан смотрит на чужого. На то, как тот, заносит оружие в его сторону.
. Трудно понять, о чём думает человек в эти мгновения. Ещё трудней, о чём думает чуждое тебе существо. Но оба знают, что их объединяет. Это желанье выжить.
. Будан поднял “Норт” и, нажимая на спусковой крючок, последний раз взглянул в серо-голубые глаза Чужого.

отредактировано: 23-01-2005 15:23 - DOMIN