Когда белое поменялось на черное, когда слезы неба стали совсем холодными, в месяц, когда ветры веют с синих холмов, карты судьбы указали на нас.
И я повязала тонкую алую ленту на запястье, потому что навсегда, навсегда прощались мы тогда, в то утро цвета зимних сумерек.
И проходили годы, и прошла Вечность в нашей стране двух солнц.
Но в день, когда солнце мертвых наконец сменилось солнцем живых, а белые призрачные корабли, приходящие с севера раз в столетие, показались на горизонте, мы встретились вновь.
Среди этих холодных синих холмов, в которых так давно уже погибла легендарная белая стая, встретились наши взгляды. На самом краю нашего бледного моря, где начинается ледяное серебряное небо и куда боятся приближаться даже тени Стаи, пробежали эти две странные минуты.
Мы оба молчали о том же: "Забери мою боль".
Но ветер дул с синих холмов, а сплетенные в паутину ветви деревьев уже шептали о зиме.
И вновь пришлось отпустить руки, опустить взгляды и забыть свою самую главную сказку.
Но жизнь уже была на полпути к зиме, и мерзло солнце, и крепчал ветер, и птицы кричали о том, что он опять приносит с мертвых холмов страх.
Алая линия все сильнее сковывала запястье, и вместе с ней все сильнее сковывал ветер страну.
И пришел день, когда замерзло Время. В высоком небе опять взошла страшная звезда.
И стерлись имена, и не было больше слов, и предсмертные исповеди стали безмолвными. В воздухе носились неслышные стоны, а умиравшие в кровь кусали губы, потому что не умели кричать.
Но в стране двух солнц было лишь два огня и они простились однажды навеки, и одним из них была я. И я брела, брела по пустым равнинам, не оглядываясь на те синие холмы, с которых приходила зима. И как зима приходила я к умирающим, смотрела в стекленеющие глаза, слушала тишину исповедей и дарила надежду, забирая их жизни из этого истоптанного рая.
Но каждый раз, встречаясь с невидящими взглядами, я боялась увидеть знакомые глаза, и каждый раз, касаясь чьих-то холодных пальцев, я боялась узнать родное угасающее пламя.
Но проходили годы...
Зима спустилась с холмов, и ветер навсегда разорвал в клочья иллюзии. Никто не ждал уже, что похороненное солнце живых когда-нибудь вновь взойдет в прозрачном воздухе.
Тонкая лента резала запястье, древние холмы как-то незаметно, неуловимо окрасились багровым.
Но в книге последних слов все еще не было имени, оставленного мной так далеко в прошлом.
И каждый день, понимая, что тусклое небо навсегда приобрело металлический оттенок, а северные корабли никогда не пристанут больше к берегу у холмов, я ждала нашего последнего часа.
Минула вечность, и зима стала бесконечной.
Под солнцем мертвых мне не к кому было уже брести, некому смотреть в глаза и обещать рай. Серебристое пламя горело в изрезанной до крови руке, и синий воск капал, капал на белое мое платье.
В странных сумерках вокруг плясали тени белой стаи, играя в прятки в тишине нашего одиночества. И было совсем не холодно...
Шли дни, и настал месяц, когда ветер веет с багровых холмов.
Но я по-прежнему знала, что в книге последних слов до сих пор не хватает двух имен.
Кажется, воздух был все такой же прозрачный, когда чье-то тепло разорвало замерзшую кровавую ленту на моем запястье...
Но было уже поздно.
В царстве алых льдов настала полночь.

играет: Within Temptation - Towards the End