Веллервальден.

Смешной случай - один пушер с перекрестка нюхнул слишком много пцп и ослеп. Он долго бегал кругами, натыкаясь на стенки да фонарные столбы, и все кричал, будто он кактус.


Через десять минут он разбил себе лицо в кровавое мясо и растерял на дороге все зубы. Все бился о витрину магазина, пока не упал и не перестал дышать.
Пцп - это серьезная штука. Или FDMA - MA читается почему-то как "мах".

С ним даже не надо расчитывать дозу. У тебя в руках спусковой крючок от собственной головы, двустволка, направленая куда-то в подкорку. Все что требуется - это просто нажать на пальцем на курок и наблюдать.
Когда она последний раз сидела обдолбаная эф-дэ-махом, то пообещала себе бросить, дурочка. Ей тогда казалось, будто нет ничего страшнее, чем мах - пока она не попробовала Т24.

Т24 - это медленно действующий токсин какой-то бузумно опасной военной бактерии. Раньше она могла по памяти назвать длинную формулу из пятидесяти слов.
Беда в том, что теперь ей плевать на механику, ей все равно, что именно прикончит ее и каким образом. Гораздо важнее - когда, и она с любопытством ребенка наблюдает за собой.

Т24 добивает ее и ломает. Не пол, кишащий червями и не гиганские лица, растущие из стен, высовывающие из гниющих ртов языки, длинные как змеи, и не тысячи других безумных кошмаров, один чернее другого.
Люди, которым снятся кошмары, не боятся засыпать снова и снова - они понимают, что любому кошмару рано или поздно придет концец. Точно так же и она не боится своих галлюцинаций, но Т24 ломает ее после первого же приема.

Теперь она время от времени поглядывает на пузырек с таблетками - но все никак не может запомнить, сколько в нем их было в самом начале. Каждый раз пытается сосчитать - и каждый раз выходит новое количество.
Т24 действует не сразу. Он нарушает топологию коры - кажется - понемногу выводя сознание из строя. Он изменяет восприятие времени и рвет реальность в клочья - не успеешь оглянуться, как ты в середине одного бесконечного трипа, который не закончится никогда. Нельзя вырваться, можно только падать вниз, все глубже и глубже, как Алиса, рухнувшая в кроличью нору.

- Страна чудес - сказала девочка - вот что это. Грязная и гадкая страна чудес.
Глаза ее лишены какого-либо выражения, словно говорят всем воокруг: "Вот что такое безумие. Хочешь узнать о нем - спроси у меня".

- Ни капельки не похоже - зявляет Веллервальден. Он пытается решить в уме довольно сложную теорему о дзета-функции Римана и все сбивается к попытке извлечь корень из минус шестнадцати.

Однажды он выбросил серебряный рубль решкой десять раз подряд, с тех пор он время от времени думает о этих чертовых монетках. Шанс выбросить монетку решкой - одна вторая. Шанс выкинуть ее десять раз - одна вторая в степени десять, то есть очень, очень, очень мало.
Хотя бы раз она должна выпасть другой стороной - просто обязана. Это называется математическое ожидание, к десятому броску оно достигает просто безумной величины.

Он ложит монетку на большой палец и легким щелчком ногтя отправляет ее в полет. Сложная система аэродинамических уравнений описывает ее полет. Сложная система нервных импульсов влияет на поведение мышц руки.
Не все ли равно, что происходило с монеткой до этого момента? Она либо выпадет, либо нет.
Вероятность серии из ста тысяч бросков должна равняться одной второй. Из миллиона. Из миллиарда.

Вероятно любое, даже самое безумное с точки зрения статистики событие. Например, то, что на него из космоса упадет метеорит. Может быть такое?
Раньше он был уверен, что нет, теперь верит во все, что угодно - с тех самых пор, как превратился в инопланетянина, укравшего свой мозг, и стал следить за собой из космоса при помощи ретрансляционной спутниковой сети.

- Нам придется пройти через город - сказала пантера. - На окраине живет мой старый друг.
- Какой-нибудь большой фиолетовый леопард? - пытается сострить девочка.
- Готов спорить, - говорит настройщик - что тебе кажется, будто все мы только плод твоего воображения.

Девочка фыркает.
- Ты слишком занудливый, болтливый и нелепый, чтобы быть галлюцинацией.