Автор: Я
Название: Вот так и живем
Жанр: романс, флафф, немного повседеневвности и угрюмости
Рейтинг: G или PG-13
предупреждение: слэш.
От меня: я действительно видела эти зеленые глаза, как у героя моего рассказа. Это непередаваемо!
Все ситуации взяты из жизни. Криминология и юриспруденция приносят в жизнь много фактов )))


В этот обычный душный день июня, мы с ребятами, как и всегда, сидели на центральной площади, нашего захолустного городка, на двух сдвинутых кем-то до нас лавках и потягивали пиво. Сегодня было пятое число, начало месяца – зарплата, поэтому пиво было у кого Holsten, а у кого и Tuborg Grin, а не каждодневная «Балтика» или очко в пластиковой бутылке. Мы мерно потягивали золотистый напиток за неспешным разговором за жизнь. Рядом ошивались косо глядящие на нас мамаши со своими мелкими, в розовых панамах, отпрысками и что самое примечательное все панамы были именно розовыми, ни зелеными, ни синими, ни красными, а розовыми. А я этот цвет с детства не-на-ви-жу. Спасибо за это моей дорогой маме, Клименко Раисе Ивановне, которая желала вместо мальчика девочку. Которую из-за того что не получил продолжателя рода, бросил муж. Которая все мое детство одевала меня в платья и банты, толи из-за мести, толи просто по причине психической неуравновешенности. Из-за которой я теперь не выношу женщин, из-за которой я не занимался еще сексом ни с кем и ни разу. Которая…которая умерла в тюремной камере – повесилась, а я был воспитан теткой.

<center>***</center>

Через два часа от жары, которая не спадала даже вечером, у меня перед глазами поплыл рой розовых панам.
- Санек ты не рано в атлет? - спросил меня амбало подобный Костя, с руками, доходящими ему чуть ли не до колен.
- В самый раз, он уже третью пьет, - поправляя очки, промямлил Олег.
Не слушая их дальнейших заключений по поводу, куда и как мне пора я полез в близлежащие кусты, обильно растущие в паре шагов от лавок, на которых мы расположились. Расстегнув молнию и опустив руку, я внезапно почувствовал на горле что-то холодное и острое. Сначала кольнуло, а потом защипало - нож.
-Деньги есть быдло? - обладатель холодного оружия был явно ниже ростом и с трудом доставал мне до горла, лезвие сильно давило на кадык, а голос его еще совсем мальчишеский на гласных немного басил.
Малолетка, в поисках легких денег или просто спорщик сейчас таких полные дворы – а если нету, ты отрежешь мне голову? - торчащее из штанов достоинство грозили покусать комары. С другой стороны кустов доносились предположения, с чего и как круто мне приспичило.
- Не бля! яйца! Давай деньги!
Перехватить и заломить руку держащую нож не представляло никакого труда. Мальчишка не успел даже ничего крикнуть, как ты повалил его на мягонькую, зеленую травку всю провонявшую мочой. Ничего, пускай познает эффект асфальта, в другой раз умнее будет. Не полезет к мужику в два раза выше и сильнее его.
- Ну, так как? тебе все еще нужны мои деньги?
- Пошел к черту амбал, развелось ии-и! - ты посильнее завел его руки за спину и прижал его носом к земле, - каратис... стов. - Он и не думал вырываться, тихо лежал и тяжело дышал. Больше ничего.
- Ладно, вали.
Приподнявшись и отряхнув джинсы, парень поплелся вдоль кустов к дороге. Последний раз, кинув в его сторону взгляд, я застегнул ширинку и поплелся к ребятам. Справлять нужду как-то резко перехотелось. Не понятно даже почему.

<center>***</center>

Время, после встречи с малолетним вымогателем, пролетало со скоростью света. Жара, духота и полная загруженность на работе не давали вздохнуть свободно и приостановить бег часов хоть на секунду. Ты вставал, умывался и мчался на автобус. Жуткие пробки, мокрый зад, влажная спина и жуткое амбре по салону. Потом сквозняковая прохлада метро, потные мужики и краснеющие бабы в свитерах (о ужас!) и станции, станции, станции. Мерное постукивание колес и книжечка Стругатских забытая на коленях. Ты силишься ее прочесть, но что-то мешает. Рука не произвольно тянется к тому месту, где недавно был тонкий порез. Совсем не заметный, но зудящий от соприкосновения с водой. Зажил.
Мыслей круговорот и круговорот дел. И внезапный вечер четверга.
С работы возвращаться как-то легко и радостно, ну и что, что завтра опять вставать рань позарань и по жуткой жаре тащиться сначала до метро, а потом и в самом метро. Не важно. В пол восьмого важно, что солнце уже не так печет и можно позволить себе бутылочку пива и тарелку окрошки. Важно, что сегодня четверг и скоро конец недели, а еще...
В поле зрения возникает мальчишка сидящий на лавке, на которой с неделю назад сидели с ребятами и пили. Он грязный лохматый и что-то такое грызет внешне напоминающее огрызок из помойки. Внутри все сжалось и упало в желудочный сок.
Не успев удивиться новым ощущениям и тому, что ты идешь прямиком к малолетнему бомжу, ты уже стоишь напротив него и, протягивая руку, говоришь:
- Привет! Пошли!
Тот не поднимая глаз, встает и плетется за тобой, руки не подав и ни сказав, ни слова.

<center>***</center>

Зайдя в квартиру, ты разулся и вошел в комнату, а парнишка так и остался стоять в коридоре, хотя метр пространства от стены до стены сложно назвать коридором. Он не зная, что делать, переминался с ноги на ногу, и, не поднимая глаз, теребил свою поношенную и безумно грязную куртку. Видно он спал на ней. На земле. Внутри что-то кольнуло и внезапно подумалось, что лучше вот такое детство как у него чем-то, что было у тебя. У него хотя бы была свобода, и никто его ни к чему не принуждал. В этот момент, думая так, ты ошибался, сильно ошибался на его счет.
- Чего стоишь? Проходи, - ты выглянул из комнаты, продолжая рыться в стоящем возле двери шкафу в поисках чистой одежды и полотенец. – Сейчас буд… - слова, словно сухой и огромный комок хлеба, застряли в горле.
Мальчик прошел в комнату и, встав в центе, стал стягивать свитер, под которым ничего не оказалось и джинсы, под которыми к слову тоже ничего не оказалось. Ты опешил, ошарашено глядя на голого парнишку ничуть не смущавшегося своего положения.
- Сдурел!? – вручив нерадивцу одежду, и полотенца, и протащив за плечи по коридору, ты втолкнул его в ванную. – Мойся! - дверь была уже надежно закрыта, и можно было в бессилье упасть на пол возле ванной. – Скоро будем есть.
И что тебя дернуло притащить этого еще совсем недавно пытавшегося тебя прирезать придурка, к себе домой. Было не то что бы не понятно, а даже немного жутко, никогда еще до этого времени ты не проявлял столь явной жалости к людям – беспризорникам, как говаривала бабушка: «подкормишь одного, от других спасу не будет. Так лучше уж совсем не связываться»
Не понятно, откуда в тебе взялось то чувство что захлестнуло на улице. Видать не зря матушка измывалась, отращивая волосы и наряжая тебя по выходным в юбки и колготы. Материнское чувство, что ли, мать его.
Внезапные воспоминания были прерваны громкими шлепками босых ног и резкого запаха мыла.
- Спасибо, - тихое и не такое нахальное, как тогда.
Странно, тогда в кустах голос его был груб и не приятен, а сейчас, обычный мальчишка голодный и уставший.
Поставив перед парнем тарелку полную картошки с грибами, и двумя сосисками, ты первым делом протянул ему руку, ну конечно, мать всегда учила быть вежливым, интересно чему учила его, его мать. Уж точно не лазить по подворотням и не есть с пола. А уж приставлять к горлу ножи незнакомым дядям тем более. Хотя кто его знает, какие времена, какие нравы.
- Саша.
Он не поднимая глаз, протянул тебе свою тощую в кровоподтеках руку, от нее пахло мылом, а ногти были все искусаны. – Ну! Чего молчишь, как тебя зовут?
- Даня, – и снова не поднимая глаз.
- Ты ешь.
- Что я буду потом должен?
- Пообещаешь мне, что больше не будешь резать людям горло плохо наточенными ножами, - раздраженно бросил ты.
В следующую секунду парень взвился, словно пружина, и во все глаза уставился на тебя. Тебя накрыло. Снова. Его глаза были словно два изумруда– по спине побежал холодок. Таких глаз ты еще не видел. Они были странными, будто не настоящими из стекла. Может линзы… Его темня пушистая челка стояла дыбом и вообще он походил на одуванчик только очень испугавшийся.
- Ты чего? Не признал?
Он мотнул головой и челка, слава богу, закрыла его взгляд.
- Ешь!
Парень не двигался с места. – Да что ты, в самом деле?
- Я все могу, дяденька! – в глазах парня плескались слезы, - и полы мыть и убираться и готовить очень не плохо и в магазин бегать только…только…
Схватив пацана за плечи, ты затряс его, что было сил.
- Не надо… - вырвалось у него едва слышно, - не делайте со мной этого.
- Чего этого, придурок!?
Когда мы злимся, когда мы чего-то безумно боимся или не понимаем, мы выплескиваем это действиями или словами. Поэтому, гуляя по городу, или сидя в транспорте, мы часто слышим разного рода слова. Они режут нам слух и раздражают. Мол, снова этот мат, неужели нельзя по-другому, а потом сами же попадая в ситуации дисбаланса, материм, на чем свет стоит все, что попадает под руку. Не логичные мы, люди.
- Не…ик…ик
Его внезапная икота успокоила вас обоих. Тот, видно поняв, что с ним ничего не собираются делать, разве что накормить и предоставить временный ночлег перестал трястись, а тебя отпустило, но в другом русле. Ты заржал словно конь.

<center>***</center>

<i>И что это было?</i>
Тетрадные листы покрывает мелкий почерк, слова ровно ложатся на бумагу. Тебе спокойно и странно одновременно. Вот уже три года ты не вел дневник, а тут что-то подтолкнуло. Подвело.
- Толи так долго вбиваемый матерью в мои мужские мозги инстинкт женщины, толи просто жара и жалость, не понять.
Ясно одно теперь у тебя в комнате лежит подросток, до страха тощий и безумно запуганный. Он редко смотрит в глаза, раздевается, что бы отблагодарить и умеет мыть полы. Голый.
Рядом зашуршали и засопели, громче.
- Интересно сколько ему лет-то? И чего он один по подворотне шатается. Неужели дома нет. Беспризорник
Строчки кривятся чуть вниз, спать захотелось как-то резко очень, но было страшно спать, когда в квартире посторонний. Желтый с зеленым допотопный чайник, оставшийся еще от деда, резво засвистел и выпустил пар. Чай сейчас был лучшим отрезвителем и помощником. Советоваться было решительно не с кем.
-Что с ним делать? - спросил ты у дольки лимона, она смолчала и утонула в глубокой чашке-пиале с душистым чаем. «Бульк» и разводы по темной поверхности, чай светлел.

<center>***</center>

- Можно мне с сыром?
Ты уснул таки на диване на кухне, пока маленькое чудовище храпело и сопело на раскладушке, любезно тобой предоставленной, в большой комнате и проснулся жутко помятый и с затекшими ногами. Диван был явно не предназначен для сна.
- Ты что сырокопченую колбасу не любишь?
Утро было солнечным, и уже, не смотря на ранний час, довольно жарким. Данила сидел на табуретке, поджав под себя ноги и большими глотками пил горячий чай.
-У-у, - он отрицательно качает головой и тянется к «ламберу»
- Ужас, какой!
- Почему ужас, я же не говорю, что подтирать задницу бумагой за пять рублей ужасно напоминающей наждак, ужас. Хотя мягкая, двухслойная стоит всего двадцать рублей за рулон.
- Расточительства, - фыркая в кружку, заявил ты. – Не все ли равно чем зад подтирать.
- Кому как, - и все так же глазами в стол. Моргает и то глаз не разглядеть.
- Так, - ты решительно встал, Денис встал следом, усиленно пытаясь по быстрому доесть бутерброд. С сыром. Видно решил, что халява закончилась, и ты его сейчас погонишь. И правильно, по идее и надо погнать, но что-то не дает. Мда-а, лечиться тебе надо Клименко в срочном порядке. С другой стороны одному жить настолько скучно, что уже просто опостылело, да он и сам говорил, что полы мыть умеет и готовить. Рабское право отменили, а отработку за бесплатное питание и крышу еще никто не отменил. Ты улыбнулся своим мыслям и сказал, - Данила, поживи пока у меня. – Он снова в упор уставился на тебя своими зелеными, какими то даже не человеческими глазами. Ты невольно поежился. – Помоешь полы, почистишь картошки, я приду поздно, сейчас мне уже некогда, поговорим вечером.
- Ок

<center>***</center>

- Как-то больно легко он согласился, – ты прокручивал в голове утренний разговор, мерно покачиваясь в такт движениям поезда. Было снова душно. Воняло.
– Толи привык, что его подбирают сердобольные граждане, хотя это вряд ли, в наше время себя то не прокормить, а еще малолетних бомжей тем более. Хотя, наверное, все намного проще, он просто голоден, напуган и обрадован перспективой того, что временно можно где-то перекантоваться. Украсть он ничего не сможет, ты закрыл дверь на все замки. А она железная и трудно взламываемая, по крайней мере, тебя в этом заверили люди, которые эту дверь устанавливали. Да и брать особо нечего, разве что плазму и компьютер, но их же нужно как-то из квартиры вынести и увезти. Вряд ли у Данилы есть силы, что бы унести плазму и компьютер. Если только он не работает с подельниками. Нееет – ты потряс головой, - это просто невозможно. Не похож он на домушника.
С такими мыслями ты добрался до работы. Плюхнулся в кресло, и привычно сполз по стулу, нажимая рукой на «старт».
- Санек! Как делищи? – в комнату вошел твой начальник и друг по совместительству, Толкалин Константин Борисович. Борисович, который постоянно пытался познакомить тебя с очередной подругой, своей жены. Который из кожи вон лез, но старался помочь тебе наладить личную жизнь. «Наладить» именно в его понимании.
- Борисыч, как могут измениться мои дела всего за двенадцать часов, восемь из которых я сплю?
- Как всегда зануден, понятно. – Начальнико-друг тяжело плюхнулся в рядом стоящее с твоим столом второе кресло и потянулся за твоей чашкой, в которой уже было кофе. – Значит, ты никого не подцепил, - он тяжело вздохнул и отпил.
Ты угрюмо посмотрел на него. В самом деле, не рассказывать же ему, что все так резко изменилось за эти двенадцать часов, что и не передать словами. И не говорить же «Борисыч ты не поверишь, но я подцепил кое-кого, и мне это похоже, даже нравиться». Да он сначала станет ржать на весь корпус, когда узнает кто этот кое-кто на самом деле, а потом начнет тебе читать нудную и долгую речь друга. Не-ет, этого не хотелось утром в пятницу.
- Послушай! – ты выхватил у него из рук кружку, - кого и где я мог подцепить? Максимум это девушку легкого поведения, за определенную сумму денег, которой у меня кстати нет. Когда зарплата узурпатор? – деньги были не нужны, нужно было срочно сменить тему.
- А чем плоха девочка легкого поведения? – он удивленно смотрел на тебя своими карими глазами. Ты глухо застонал.
- Они грязные, продажные и тупые!
- Тебе с ней не о репертуаре большого театра говорить! И потом у тебя ванная есть, - Борисыч стал тебя выводить, из себя.
- Уйди!
- Я то вот уйду, а вот ты…
- Останешься один и так и помрешь бобылем, я знаю, Костя, знаю, ты не устал мне все это говорить?
Но дверь бесшумно закрылась, и Костя скрылся.
Грустно вздохнув, ты принялся за работу, душу грело сознание того, что сегодня пятница, а завтра выходной, как пелось в старой попсовой песенке и может быть случиться, что ни будь интересное. И ты не будешь, как и всегда валяться на диване с чипсами и пивом. Хотя, куда уже интереснее.

<center>***</center>

В квартире непривычно пахло свежестью и полиролью. Этот странный запах всегда витал в квартире тетки, в которой ты жил почти до шестнадцати лет. Она, пытаясь, навести лоск в старой квартирке, с мебелью древней как Ленин в мавзолее, всегда, что то терла, отмывала, отбеливала и чистила. Баллончик с полиролью все время стоял недалеко от ее руки, и она каждый раз пшикала им на дспэшный столик и терла тряпочкой.
А ты кривился, ругался с ней и убегал на балкон или гонять мяч во двор, когда она в очередной раз устраивала генеральную уборку.
- Я пыль тоже вытереть решил, а то на столе в зале она уже с палец толщиной.
Тихий голос вывел из воспоминаний. Оказывается, ты уже пять минут молча стоишь в коридоре, так и не разувшись, и тупо смотришь на часы, висящие на стене напротив.
- Не плохо. Я давно уже собирался, да все никак руки не доходили. А где полироль взял?
- На антресоли. Там вообще много вещей.
- Скажи, откуда ты взялся а? – ты серьезно глянул на паренька сверху вниз. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не поднимая глаз от протертого линолеума.
- Ты меня вчера сам к себе привел. – Это что же, он решил пошутить или как?
Взяв паренька за руку, ты повел его на кухню. Тихо произнесенные слова, - вот гад, я же только полы вымыл, - не остались не замеченными.
- Как зовут? Полностью. Почему по подворотням шляешься и деньги вымогаешь? Говори, - ты сел на табуретку и указал рукой, что бы он сел напротив.
- Может, лучше, поешь сначала, ты же только пришел?
- Понятно, - ты уронил голову на стол. Вляпался, так и знал, что вляпался. – Наркоман? Вор?
Он все-таки сел на табуретку напротив тебя и сложил руки, крест на крест на груди, очень серьезно и как-то совсем не по-детски. Его такие странные яркие-яркие зеленые глаза выжидающе смотрели на тебя.
А ты не знал, что еще тут можно сказать, ты просто смотрел в его глаза и дрожал. Не может быть у человека таких глаз. Слишком яркие, непомерно большие на его таком еще по детски угловатом лице - по детски!?
Он выглядел как подросток лет четырнадцати, пятнадцати.
- Ну, тогда хотя бы скажи дяде, который тебя приютил и обогрел, сколько тебе лет?
Губы нехотя разомкнулись, и Даня поведал тебе, что ты ошибся, - Шестнадцать. Я не вор. И не наркоман. Просто, - он немного запнулся и, наконец-то, снова опустил глаза в пол, - просто так сложились обстоятельства. Дома у меня нет. Документов тоже.
- Сирота?
- Можно и так сказать.
- Ладно, сирота, давай ужин.
***
Выходные не удались. Просто чертовски не удались. Тебя, позвонив почти в четыре утра, вызвали на работу. Аврал, мать его.
Сердобольный охранник, проверяя помещения, и как всегда, зайдя в серверную комнату, обнаружил, что…
- Все машины стоять, лампочки не мигают и как-то подозрительно тихо. Все время то там, какой-то гудешь, жужжание. А тут тишина.
Это означало, что все здание в понедельник было бы лишено сети. Бухгалтера, без бухгалтерии, секретари, без сетевых принтеров. А самое главное телефонная станция и финансовая база. Утро понедельника без работающих телефонов могло принести страшную потерю прибыли.
Пришлось мчаться туда, среди ночи, и восстанавливать.
- Что-то случилось? - домой ты ввалился только поздним вечером субботы и устало, глянув на своего «сожителя» лишь криво ухмыльнулся и поплелся спать.
- Потом, все потом.
Все воскресенье ты проспал, потом пол вечера пытался написать программу, которая бы обеспечила стабилизацию на серверах, что бы при глобальном отключении вся база данных не слетала к чертям, а сохраняла все на резервный сервер. Потом снова спал и почти не видел, чем занимался Данила. Понедельник настал неожиданно.

<center>***</center>

- Саша!
- М-м-м
- Саш! У тебя телефон в рюкзаке надрывается.
- Сколько времени?
- Пять, кажется, - ты с трудом разлепил глаза и удивленно уставился на свой сине-черный рюкзак. Из его недр, надрываясь, орал Оззи Озборн, сообщая тебе, что звонит Никифоровна, главный начальник, твоего директора.
- Алло?

<center>***</center>

В виду прошлых заслуг что ты «совершил» Никифоровна решила выдать тебе выходной, но так как работать было некому, сезон отпусков, все дела, выходной был однодневным.
- Спасибо Изольда Никифоровна, нет, не разбудили. Я как раз писал программу для телефонной станции.
Сидевший рядом Данила хрюкнул в кулак. Ему был отчетливо слышен звонкий голос женщины, слышащийся из динамика телефона.
Что бы ему, не было особо весело, ты пнул его локтем, а потом попытался свалить с дивана.
Данила хихикнул снова.
- А! Коваленко! Развлекаешься, - Никифоровна была прямолинейна и беспардонна, - ну иди к своей. Спокойной ночи.
Ты отключил мобилу и стал, уже обеими руками, щекотать парня. Он извивался настолько резво, что в итоге упал с дивана.
А ты хохотал, просто покатывался со смеху, глядя на него сверху в низ. Он был сегодня на удивление живым. И улыбался. Лицо его обычно серьезное, сосредоточенное, сейчас излучало спокойствие. А глаза, блестящие, в темноте ночи черные, не казались тебе такими страшными как днем.
- Спать, - ты упал на подушки, шаря рукой в поисках одеяла.
- Спать, так спать, - он, встав на четвереньки, полез в сторону раскладушки. Из-под футболки торчали твои старенькие, синие, трусы, что ты выдал ему. Ты зажмурился. Вид филейной части Данилы по неизвестной причине поверг тебя в шок, было не ясно только одно, в приятный или нет. Но долго думать об этом не получилось. Ты заснул.