Люблю Стивена Фрая. Вернее книжки его люблю: убийственно английские, каждый раз неожиданные, увлекательные, провокационные. Такие, знаете, с прищуром. Дживсовским таким прищуром, ага.

О его последней /прочитанной мной/ книге мне, с одной стороны, очень хочется поговорить, а с другой - даже не знаю, что и сказать, чтобы и впечатления свои выразить, и не наспойлерить слишком уж, словом, так рассказать, чтобы и вам интересно стало и вы тоже прочитали. И было потом с кем обсудить.

Ита-ак, дамы и господа, представляю вашему благосклонному вниманию:


Стивен Фрай. "Как творить историю".
Warning: AU, action/humor/romans, slash, смерть персонажей, чисто гуманитарное мышление, обстоятельные экскурсы в прошлое, Большая любовь, сослагательное наклонение сопротивляющейся истории.

Наш главный герой - Майкл Янг, аспирант, которого то и дело принимают за первокурсника, живет в Кембридже, по давнему недоразумению носит гордое прозвище Пип или Пиппи, он только что дописал свою диссертацию, которую ласково называет Meisterwerk'ом, шедевром то бишь, и будущее видится ему в самом радужном свете. Даже очередная "ухожу навсегда" ссора с подружкой неспособна это испортить. Он историк, наш Пиппи. Нет, Историк. Он романтик, оказывается. Он типичный гуманитарий с очень характерным вывертом мозгов - ох, как хорошо я его понимаю! Он способен сделать из обескофеиненного кофе - кофе нормальный и ужасно гордится этим. Он отвратительно переносит алкоголь. В его манере мстить есть что-то умилительно детское. Он не дурак. Он славный, забавный, немного несуразный парень.

Его Meisterwerk посвящен ранним годам жизни Адольфа Гитлера.
И случай, тайное имя судьбы, сводит его с профессором Лео Цуккерманом. Человеком, чей отец был в Освенциме.
Профессор Цуккерман - физик, на руке его вытатуирован синий концлагерский номер, его книжные полки уставлены книгами, посвященными истории нацизма, он противник убийств даже из благих побуждений, носит бороду, ленится разбирать почту, делит людей на "людей чая" и "людей горячего шоколада", умеет правильно собирать разлетевшиеся бумажные листы, его мучает чувство вины. А еще он изобрел прибор, позволяющий заглянуть в прошлое. А потом, с подачи Майкла, переделал его так, чтобы передавать туда материальные объекты.

И они вдвоём решают изменить историю. Сделать так, чтобы Адольф Гитлер никогда не рождался. Тогда, думают они, опьяненые чувством собственного могущества и всевластия, предвкушая избавление от невыносимого бремени исторической вины, не будет того страшного смысла Аушвица, Дахау, Бухенвальда - будут маленькие сонные городки-где-никогда-ничего-не-происходит. Не будет массового истребления евреев. Не будет многомилионных жертв на всех фронтах. Не будет позора немецкой нации.
И это сделают они, никого не убивая, просто не позволив родиться будущему фюреру.

А теперь небольшое лирическое отступления.
Знаете, когда я читала эту книгу, мне то и дело вспоминались два текста. С несколько черноватым юмором анекдот и Эпилог "Войны и Мира".
Не торопитесь закрывать это окно!
Похожи у Фрая и Льва Николаича разве что взгляды на роль личности в истории и истории в личности. Ну, помните, это рассуждение Толстого о том, что в войне 1812 года виноваты вовсе не Наполеон и его ребята, а те народные массы, которые почему-то захотели сняться с места и идти воевать - а те, кто руководил ими, могли отдавать сколько угодно и каких угодно приказов, выполнялись все равно лишь те, что были "в духе" общего движения.
Фрай одновременно и соглашается, и не соглашается с ним. Да, есть вещи, которые невозможно исправить, просто, метафорически выражаясь, убрав из сложной шахматной партии одну фигуру. Десятилетия, да что там, века ненависти к евреям, веры в собственное превосходство, мечтаний о великом немецком государстве, отчаянных надежд хоть в этот раз взять реванш и вернуть нации былую славу, развал страны, брожение умов и кипение идей - все это никуда не делось, все это бурлит, кипит и ждет момента, чтобы прорваться, взорваться ослепительным, обжигающим фейерверком. Народ - как горячий, неукротимый, обезумевший, понёсший конь, что тащит громыхающую колесницу государства по дороге истории в ему самому неведомом направлении.
Но что, если в этот раз - когда не будет той самой пешки, прошедшей в ферзи - вожжи окажутся у более умелого, храброго и расчетливого возницы, который сумеет избежать ошибок, приведших к гибели самый кровавый режим 20 века?

А теперь - слайды тот самый анекдот.
Один старый, опытный адвокат отличался тем, что в начале каждого своего выступления произносил фразу: "Конечно, обвиняемый совершил страшное преступление. Но все могло быть гораздо хуже, он мог..."
И вот однажды ему выпало защищать психопата, который совершил преступление, страшнее которого представить невозможно: изнасиловал свою мать и убил отца. И журналисты с нетерпением ждали, как же теперь начнет свое выступление тот самый адвокат, что скажет?
Он вышел и сказал: "Конечно, обвиняемый совершил страшное преступление. Но все могло быть гораздо хуже, он мог убить мать и изнасиловать отца."

Вобщем, следует сто раз подумать, прежде чем лезть грязными руками в такое хрупкое и незыблемое, как история, сто раз вспомнить, куда вымощена дорога благими намерениями, иначе груз, который хочется скинуть с собственных плеч, станет только неподъёмней.
Майклу Янгу и Лео Цуккерману придется убедиться в этом на собственном опыте.


Я тут уже столько всего вам наговорила об этой книге, но сказать хочется еще многое.

Несмотря на серьезность поднятой темы - книга написана очень увлекательно, живо, интересно и - весело. Черт побери, это же Фрай! С его фирменным ироничным стилем и саркастичным юмором. Чтобы не быть голословной - парочка цитат практически наугад:

... - Кофе? Правильно. М-м-м. Да. Отчего же нет? Конечно. Спасибо. Вполне. Прекрасно. - В этой бессмысленной литании вежливого английского мне удалось избежать лишь слов "здорово" и "прелестно"
- В какой день? В какое время? Сегодня я свободен после трех.
- Э... о... сегодня? Конечно! Да! Прелестно. Это будет отлично. Я... мне придется заново отпечатать все это, однако...
- Так когда же? Скажем, где-то после половины пятого?
- По-моему, превосходно. Спасибо. И спасибо, что помогли мне с... ну, вы знаете. Спасибо.
- По-моему, вы поблагодарили меня достаточное количество раз.
- Что? А. Да. Извините.
- Tshish! - произнес он.
Во всяком случае, это прозвучало как как "tshish" и, полагаю, должно было выразить приятное удивление, внушаемое иностранцу английским недугом- неспособностью, начав извинятьсяи благодарить, хоть когда-нибудь да остановиться.

...Как и большинство людей моего поколения. я покорно читал или пытался прочесть популярные изложения основ теории относительности, квантовой механики, единых теорий поля, "Теории всего" и тому подобного. И вероятно. я не слишком уклонюсь от истины, если скажу, что мне раз двадцать объясняли, печатно и устно, что такое электрон, однако я и поныне не помню толком, какой он - отрицательный или положительный. Пожалуй, что отрицательный, потому что протон звучит как-то положительней (хоть и не так положительно, что бы не представлял собою любой из этих миляг), однако какое именно его качество знаменует его отрицательность. я ни малейшего понятия не имею.
один из моих любимых кусков. Вообще весь этот его длинный внутренний монолог про физику и физиков в его восприятии хочется цитировать всем, кого поймала, повизгивая от восторга.

...- Нет, как хочешь, - говорю я, смаргивая резь в глазах, - а с пуншем было что-то неладно.
- Разумеется, неладно. Девяносто процентов водки. И так каждый год. Каждый год ты, дурак дураком. надираешься им. Каждый год мне приходится чуть ли не на относить тебя в ванную и смотреть, как ты блюешь.


Книга здорово написана и здорово продумана. И переведена, на мой взгляд, здорово - за что отдельное спасибо Сергею Ильину. Очень четко отличаются по стилю и манере изложения событий в настоящем и рассказы о прошлом. Все главы первой части носят названия вроде "Как делать кофе", "Как достичь приятного расположения духа", "Как делать любовь", "Как устроить веселую жизнь", "Как запугивать ребенка", "Как совершать ошибки", "Как снимать правильное кино" и т.п. Ну а лейттема заголовков второй, естественно, история: "Местная история", "Военная история","История болезни", "История в кратком изложении", "Политическая история", "История кино"...
Кстати, о кино. Эпизоды, в которых действие резко ускоряется и нуждается во взгляде со стороны - во многом ключевые эпизоды, прямо скажем - написаны как киносценарий. Что кажется удивительно правильным и уместным. Такое переключение планов... У Майкла Янга, разумеется, был какой-то очередной внутренний монолог о кино и литературе - но сейчас я не могу его найти в тексте и добить вас еще одной цитатой.. Сами наткнетесь Раз уж вы дочитали мою писанину до этого места - значит, книжка вас заинтересовала.

Нет, правда, замечательная книжка. Книга о судьбе, обстоятельствах, личном выборе - и рлли всего этого в истории. Книга о том, каково это - проснуться в изменившемся мире, чужом для тебя месте, среди чужих для тебя людей? Познавать его, не зная, на кого можно положиться, восхищаясь чужой техникой (ооо, я вместе с Майклом возжаждала, чтобы майкрософта никогда не было, а была такая прелесть), поражаясь чужим нравам, осознавая, что есть вещи, которые никогда не изменятся, как бы не изменился этот безумный мир, и что ты ответственен за то, что творится.
Книга о том, что слишком часто нам приходится выбирать между двух зол, не зная, какое из них меньшее. Ненавидя саму постановку вопроса, циничную и нечестную, но все же выбирая. О том, что иногдла судьба дает шанс посмотеть и исправить.
Еще эта книга - о любви. Всякой любви, разной. В том числе и о Большой Любви - которая может принимать самые неожиданные и причудливые формы, приходить и обретаться так внезапно, так случайно и так неизбежно. Над которой не властна история. Которая случается, как чудо. Бывает, да, бывает и вот так.

Пожалуй, больше ничего говорить не буду, ибо и так наговорила уже очень много, и в то же время так мало.
Буду очень рада обсудить эту книгу с теми, кто ее уже читал или, может быть, прочтёт даже после моего поста