Подумав хорошенько над тем, что сказал мне как-то Джаз, решил в группе «Книга снов» писать только о том, что действительно снилось. А истории про Ванька и прочие фантазии объединить в Оранжевую Книгу.


 

Вот из-за этой-то иллюстрации и закрыли волгоградскую газету. Маразм крепчал.   



По-моему, так вполне экуменистическая картинка с правильной моралью. Хотя, конечно, Учителя изображены несколько комично, но не на вид надо смотреть, а на суть.


 

Этой картиной, самой любимой из работ Николая Константиновича, начну новую одноимённую группу записей. Пожалуй, их туда войдёт много. Особенно много. Чтобы было там специфическое настроение.




 

Вот кто-то не узнает, кто-то не въедет, кто-то обломается, а я просиживаю последний пятничный час на работе, смотрю на ползущие по стене прямоугольники заката и слушаю суперскую композицию странной группы Autechre. Я про группу эту писал, но вы не ищите и не слушайте — она вам всё равно не понравится. Это моё. Первое правило медитатора — не медитировать. И я просто тихо тащусь. О своём.




Current music: Autechre - Cichli

Из этой передряги выбраться живым и не надеюсь. Где же погибну: в затхлой ли рощи бессилия, в душном сортире быта, задохнувшись ли в грязном белье сплетен, сгорев в пасти злобного дракона; поставит ли, усмехаясь, мне ногу на грудь вор, что успешно продолжает прикидываться принцем. На научном языке это называется чистка атманического тела, звучит красиво и навевает мысли о суровом йоге в позе лотоса, мужественно несущем страдания мира сего бедного на своей светлой душе. На самом же деле — это надменная и беспощадная энергия знака Близнецов: легче лопнуть, чем признать, что именно этот светоч вычленяет части моего святого, которые на самом-то деле только почти святые. Куклы, болванки, миражи.

Это больно, и это есть необходимое, но всё же зло.

А я продолжаю продолжать.

Хотя до слёз хочется уйти на край мира и забиться в мою милую пещерку на склоне горы Ородруин. На научном языке пещерка называется сублимацией неудовлетворённых сексуальных желаний, или что-то вроде того. Смешно и грустно. Да не обвинят меня в толкиенизме, но я — эльф!

Бывает ещё и чистка буддхиального — она пожалуй, заметнее: все эти нестыковки жизненных понятий, все эти разочарования в одном постулате с неизбежной заменой его другим. А вот то, что происходит — больнее, непонятнее. Предначертан пафос жизни в работе с атманическими энергиями, тонкими, святыми, неуловимыми субстанциями, о которых совершенно невозможно сказать, и которые нельзя привести к постулатам — раз угораздило Венеру находиться в знаке Рыб в момент рождения, видно такова воля неба. Многое дано, многое, но счастливы люди, которые живут без этого, без мыслей о предназначении или едином каком-то пути — я имею в виду, без постоянных, глубоких и настойчивых медитаций, с этим связанных. И вроде примеры мужества говорят о том, что заморачиваться не стоит — я бы и согласился, но только чем остаётся жить? Столько прекрасного, великого, интересного — и всё только для меня, и никого больше, и нет слов, чтобы поделиться. Но вот весь мир, что внутри, восстаёт на своего единственного жителя, и трудно даже поверить в самое то, что в нём есть что-то дурное, что подлежит искоренению. Запутанно, с одной стороны — а как найдёшь, так, с другой стороны, невыносимо жалко, кажется, что и невозможно хоть что-то переделать. Но и жить таким непонятно как дальше, ведь бессмысленно, совсем бессмысленно.

И ждёшь чего-то, неясно. Весны, наверное. Придёт она и всё будет хорошо. Она уже почти: и в светлом небе, когда выходишь из плитовой многоэтажки завода в шесть вечера, и в северо-южном ветре, приносящем невесть откуда аромат свежей древесины. Каким же я буду, каким-то другим, непохожим, хотя и узнаваемым. Старые знакомые всё так же будут встречаться иногда на вечерних летних улицах, и смотреть так, как будто виделись вчера, не понимая, что даже за год, даже за несколько месяцев с человеком могут происходить перемены вплоть до седины. Вы знаете, почему мужчины седеют? Так самец показывает свой жизненный опыт самке, привлекая её этим. Именно опыт, не возраст — но зрелость.

Завтра будет почти пора взрослеть, но теперь ещё не пора.

И будет так, что вспыхнет май, раздирая занавесь открытого балкона слепящим солнцем, и мякоть лучей его падёт на твоё лицо. Светлое делается днём, оставляя ночь для секса через букву «э», когда навязчивое и грубое желание сменяется безжизненной пустотой. Но днём над пятым этажом расправит палатку голубое небо, и солнечным зайчикам будет приятно прыгать у нашей импровизированной постели, взбираться по стенам и щекотать шёлк твоей розовой шкурки. Что найдёшь ты, глядя на меня и заглядывая в глаза, буду ли я это знать хотя бы тогда? А я буду всё ближе и ближе, неизбежно преодолевая поверхность влажной роговицы и окунаясь внутрь. Всё дальше и дальше, так не похожий на ночные падения — полёт! Над золотистым полем, скрученным у горизонта в шар моим рыбьим глазом, одинокие деревья, шевелящие кронами и раздувающие над полем весёлый ветер. Всё ниже и ниже, почти задевая колосья невозможных растений, ветер понесёт всё быстрее и быстрее, над полого уходящим вниз пустырём, к берегу серебристого моря. И там, взлетев в самое небо, описав мёртвую петлю, окунусь в ласковую воду, которая так долго не хотела принимать меня. Совсем ненадолго, прежде чем вернуться назад, к тебе, чтобы просто медленно плыть, лицом к лицу. И если в самый счастливый момент ты почувствуешь солёные брызги на животе — то знай, что это мой молочный океан вышел из своих кисельных берегов…



     я белую пену
     из моря на берег вынесу
     тебе за измену
     ставлю пятёрку с минусом
     себе за растрату
     любовь присуждаю новую
     воюйте, солдаты
     летайте, огни багровые

               между дождём и жаждою
               ждали уже однажды мы
               жадные до неважного
               влажные дни
               что смыты дождями…

     всё просто и мило
     и памятник зря не ставится
     ты тихо решила
     туда без меня отправиться
     последним трамваем
     на ту, за углом, планету
     ты чувствуешь маем
     я чувствую поздним летом
          где
               между дождём и жаждою
               ждали уже однажды мы
               жадные до неважного
               влажные дни
               что смыты дождями…

 

Current music: Tequlajazzz - Смыты дождями

Выпустили-таки нашего козла в огород. После весьма непродолжительных поисков (первая строчка Гугла) отыскался сайт по правильности родного языка.  Как вы знаете, несмотря на кучу ошибок, несуразностей и врождённого косноязычия, автор дневника всё-таки очень неравнодушен к грамотности русской речи. И тут уж есть где разгуляться!

Постигло разочарование: принципиально слово «секс» произносил через мягкую «е», а оказалось, что правильно произносить через «э».

Уж так я устроен, что слова Труд и Порядок употребляю с особым торжественным выражением, безотносительно собственной лености и своеволия. Стандарты, ГОСТы и Строгие Правила пробуждают почти религиозные чувства. Правила Правописания вызывают священный трепет, мистические переживания порождает прочтение Трудового Кодекса, а перед Таблицей Менделеева хочется преклонить колена.

 

Вслед за Эль'ем зарегистрировался на moikrug.ru. База данных для построения полезных знакомств. Интересная задумка: ты даёшь краткую информацию о себе и зовёшь своих знакомых туда же, образовывая так называемый 1-й круг. Знакомые твоих знакомых — это второй круг — могут контактировать с тобой, но не напрямую, а сначала посылая запрос на знакомство. А знакомые знакомых твоего первого круга — третий круг и так далее. Первый круг общается с тобой напрямую и видит твой е-майл. Короче, заходите, разумеете сами, что к чему.

При всей моей нелюбви к общественным проявлениям, это всё-таки показалось привлекательным. Кто знает мои имя-фамилию, могут найти и присоединиться к моему первому кругу (а я, соответственно, к вашему).

 

В духе преступления совершаются столь же явно, как и в деяниях тела. Тот, кто по любому поводу ненавидит другого, кто наслаждается местью, кто не прощает обиды, – полон духом убийства, хотя никто может и не знать этого. Подчиняющийся лживым убеждениям и преступающий свою совесть по приказу какой бы то ни было организации, порочит свою собственную божественную душу и потому произносит имя Господа всуе, хотя и не произносит никаких богохульств. Тот, кто полон страстей и потворствует пустому удовлетворению чувственной природы, в пределах или же вне брачных уз, тот есть истинный прелюбодей. Тот, кто лишает любого из своих собратьев света, блага, помощи, которые он мог бы благоразумно оказать ему, и живет ради накопления материальных благ, для своего личного самоуслаждения, тот есть истинный грабитель; и тот, кто посредством клеветы или любым другим обманным путем крадет у окружающих их драгоценное состояние – доброе имя, тот есть настоящий вор, и притом из самых преступных.


 

Ярко сияло… ну, понятно что. Тихо плескалась… ну, можно догадаться. Молчаливо запёкшиеся в жару скалы овевал лёгкий… ну, как обычно. В этот светлый день Ванёк спустился, даже вернее, скатился с откоса и оказался перед самой кромкой воды. Не было ни души, ни чаек не было, ни рыбаков; а если бы можно было копнуть глубоко и увеличить в тысячу раз — то не оказалось бы даже бактерий и микробов. Но мир не был мёртв — был мёртв сам Ванёк.

Ярко сияло — нестерпимо ярко. Живой мокрый песок скрипнул под развалившимися ботинками, живая мокрая вода лизнула носки. Ванёк выглядел теперь совсем молодо, и, кажется, недолго осталось до колыбели и агуканья вместо слов. Он сел на корточки, сильно сощурившись всем лицом глянул на горизонт, потом долго смотрел в воду, как там играли смешные блики-зайчишки. И, обращаясь вернее всего к морю, заговорил:

— Видишь, доказал всем, какое они ничтожество и какой я хороший, а всё равно не радостно. Искал тебя то там то сям — и мне ведь казалось, понимашь, будто находил — а ты здесь, а остальное только кажется. А как хотелось, чтобы было не впонарошку, а чтобы все видели! Ради этого, скажи, ну ради этого-то разве не стоит приврать? Да и как узнать, лукавишь ты или нет, когда настолько хочешь чтобы было так, что тебе кажется, будто это на самом деле есть. Вот скажи, за что же ещё любить, как только не за тебя? Неужели что-то есть другое, достойное влечения, любования, привязанности? Да, да, я слышал, то есть я знаю, что у них там внутри что-то такое же есть, хотя они и не все это так же ценят, как я тебя, но если и так — как это может быть ценным для меня? Вначале мне казалось, будто ты везде один, и все тебя видят, и видят-то одинаково, а потом оказалось, что тебя вижу только я. О, ну ты же знаешь, я не сдавался… Глупо, но не сдавался зачем-то, всё думал, что ладно, пусть невежды и злые люди не видят, но должен же быть кто-то — хоть кто-то! — кто видит тебя так же. А тут выходит, что можно… как же это, можно и без этого? И не злые, а хорошие вполне, и даже тобою наполненные, но тебя не видят и не чувствуют, а если и чувствуют — то совсем не так, а значит, что и не тебя вовсе, а непонятно что. Ты-то хоть меня понимаешь?

Ванёк с надеждой посмотрел на воду и волна накатила в ответ. Он окунул ладони в прохладную воду и ребристые блики побежали по коже. Ванёк потёр руки, как бы умывая невидимую грязь, стекающие с пальцев капли зазолотились в солнечных лучах.

— Да, — сказал он наконец, — я могу и так, что тут, скажите на милость, сложного? Могу и так, пусть никто не видит, даже она. Может быть, я больно тебе сделал, что так тебя показывал — но ты прости глупого, я не со зла, ну ты же знаешь. Просто верил ведь всегда, что непременно найду такого друга, который увидит тебя, который будет сидеть вот тут рядом, слушать чаек и всё такое. А тут и чаек нет, они слишком живые, чтобы видеть тебя. Живое, мыслящее — тебя осквернит. Нет, не говори только, пожалуйста, что я тебя выдумал! Что ты только для меня, и тебя нет! Это… это я и так знаю, это мне любой скажет, да я и слушать не буду, мне эти мнения вообще неинтересны… Да будут во веки вечные благословенны шизофреники.

Солнце клонилось к закату.

— А если и не смогу, то значит, пусть не смогу никогда, нечего и пытаться. Ведь не из-за того мне, может быть, больно, что она не может увидеть, а из-за того, что я не могу увидеть, что там у неё такое, вроде тебя, только совсем-совсем неинтересное. Ссоры, ссоры, всё ни к чему, и что важнее — ни о чём по сути. Если не смогу, то уйду в свой маленький монастырь до конца дней своих дурацких, и больше никого не надо, хватит, пусть останется она у меня последняя.

И с этими словами Ванёк вынул из кармана рюмку с коньяком на два пальца, и решительно вылил его в воду.





Current music: Tequilajazzz - Последняя

…Существует, однако, критерий, позволяющий сравнивать мировоззрения, не прибегая к оценке их истинности. Разные модели мира отличаются по широте взглядов, с которыми они могут быть совмещены. Если угодно, назовите это отличие числом степеней свободы. Согласно одному из самых широких взглядов, принципу дополнительности Бора, действительность настолько сложна, что не может быть исчерпывающе описана на одном языке. Так вот, с этой точки зрения либерализм шире троцкизма, юнгианство — фрейдизма, а космополитизм — национализма. Взгляды католической церкви имеют больше степеней свободы, чем кредо Свидетелей Иеговы, но меньше, чем буддизм далай-ламы.

Одним людям нужны широкие взгляды (и свободные рамки), другим – максимально узкие и конкретные. Жизнь в мире, который не может быть понят «до дна», — непростая вещь. Один из способов преодоления онтологического страха — принятие тех или иных узких взглядов, которые дают исчерпывающее описание действительности и предлагают простые рецепты поведения.