вчера днем спала. приснился отец. приснилась его смерть. причем приснилось, что он умер ни в больнице от повторного инсульта, а от насильственной смерти. его убивали. на моих глазах. медленно и долго. и я ничего не могла поделать. я просто видила весь процесс в записи. и мне было так жалко, и больно, и страшно. и сама мысль о том, что его убивали, была невыносима. и я проснулась вся в слезах. быть может он так и чувствовал, когда умирал. как будто его убивают.
я не была с ним, когда это случилось. я не была на похоронах. я не была на его могиле. знаю только, что это одна из тысячи могил на одном из кладбищ Хайфы. там нет зелени, и солнце безжалостно жжет камни надгробия. уже третий год. если бы я могла, я бы написала на его могиле: Прожил жизнь. Был счастлив. это про него. но я не была на похоронах, и ничего не написала на могиле. зато я была на Ваганьковском в июне. купила букет ромашек и бродила между могил, и покосившихся крестов. пока не нашла крест самый покосившийся, могилу самую заброшенную. положила на нее ромашки. подумала об отце. для него положила.
говорят, когда снятся умершие, надо помянуть. я не буду печь блины, или пить водку. и в церковь я тоже не пойду, свечки ставить. помяну его здесь, этой записью. для него, с его любовью к написаному слову, это лучшее.

иногда сижу в общественном транспорте, или бреду по улице, а в голове прокручиваются посты для дневника. да так складно, что самой нравится. и думаешь: надо бы запомнить, а потом записать. но потом забываешь. хрупкая это материя - слова. особенно когда они в голове. да даже если и вспомнишь, все уже не то. слова, кажушиеся однажды яркими и точными, блекнут, и видятся вдруг нелепыми гротескными конструкциями.