18:41 23-10-2015
Ну, почти все пункты выполнены
Очень важным вопросом является то, как вообще разговаривать с верующими или с теми, кто считает себя верующими.
Вообще, конечно, таких разговоров лучше избегать, но, если вас всё-таки спровоцировали на этот разговор, то надо говорить очень доброжелательно, очень ласково. Помнить, что эти темы для них предельно болезненны, предельно сложны и что они легко приходят в состояние сильной истерики, поэтому лучше убрать спички, лучше убрать всякие острые, тяжелые предметы и действительно демонстрировать терпение, ласковость и доброжелательность.
Причём не надо заморачиваться всякими глупыми разговорами о каком-то боге – это тема пустая, и любой верующий, если ему предложить подоказывать существование бoга, через 3-4 минуты начинает чувствовать себя идиотом, и вот тогда может впасть в то самое неистовство. Не надо этого делать.
Лучше всегда предложить верующему доказать, что он является действительно верующим.
Дело в том, что коллекционирование иконок или других картинок, крестиков, каких-то маленьких сушеных булочек, участие в несложных представлениях с поеданием мяса бога или без поедания, какие-то поездки, соответствующая фразеология, соответствующие наряды – это всё не доказательство так называемой веры, это всего-навсего доказательство того, что человек играет в какую-то ролевую игру.
Их вера как раз требует от них, достаточно жестко требует, многих лишений, многих ущемлений себя самих. И всегда нужно предложить этому верующему, так называемому верующему человеку, доказать, что он является верующим непосредственно в евангельском смысле этого слова.
Выяснить, кому он подарил из бомжей квартиру, кому он отдал дублёнку, на кого он отписал из нищих машину, скольких прокаженных он поцеловал в губы, собирается ли он направиться, скажем так, куда-нибудь в Судан или на берега озера Чад и проповедовать там христианство, как это им заповедано. Обычно такие вещи ставят верующих в тупик.
Но, понимаете, они себя провозглашают верующими и, как Ослик из известной книжки про Винни-Пуха, начинают обиженно надувать губы и говорить: « Знаете, мы такие особенные, при нас нельзя говорить слово шарик». Но для того, чтобы при вас, как при Иа-Иа, нельзя было бы говорить слово шарик, докажите, что вы тоже Иа-Иа. Докажите, что вы какие-то особенные, а то вы пока только декларируете о себе это.
И вот здесь, как правило, с ними случается как бы некий казус. Им очень сложно доказать, что они являются верующими. Оставьте их наедине с этими мыслями. И можно быть уверенным, что посеяны некие зёрна сомнений, некие зёрна понимания того, что всё не так декларативно, не так просто, как это рисуется в синодальных журнальчиках, обстоят дела на этом свете с так называемой верой. Причём не настаивайте не на какой точке зрения своей, предложите им прокомментировать несколько фактов совершенно откровенного вранья.
В чём заключается откровенное враньё?
Церковь говорит, что она проповедует веру в какого-то бога, да?
Хорошо, давайте примем точку зрения церкви, но как выясняется, церковь проповедует не веру в бога, а веру в одного из богов. Наглости всех попов не хватит на то, чтобы вычеркнуть из истории человечества всех остальных богов, которых человечество познало со времён Шумер и Вавилона. Таких богов порядка трехсот или четырёхсот.
И почему в том случае, если можно верить в одного из богов, в так называемого, Иисуса, почему вера в Зевса, вера в Озириса или в Кецалькоатля, с их точки зрения является абсурдом? Или чем один бог лучше, а чем другой бог хуже?
Вот тут для них тоже наступает момент определенных сомнений и размышлений. Затем, естественно, возникает вопрос о России и русской самоидентификации и о связи с православием, но здесь тоже лучше их попросить прокомментировать: каким образом именно та идеология, именно та идеологическая система православная, которая держалась… Кстати говоря, вся эта духовность, она держалась исключительно на четырнадцати статьях уложения Уголовного Кодекса, на множестве подзаконных актов, на страхе каторги, на страхе лишения состояния, ссылок в Сибирь, на очень многих неприятных вещах.
И это было как раз в ту пору, когда православие считалось народной религией. Каким образом именно эта идеологическая система привела к полному краху государства в 1917-м году?
Попросите их прокомментировать тезис о том, что православие – это уже прокомпостированный талончик, и пытаться второй раз прокатиться по этому талончику в «трамвайчике истории», по меньшей мере, наивно.
Как бы мы имеем исторический медицинский факт: крах государства, у которого на протяжении семисот лет ничего, кроме этой идеологии, не было. Вообще ничего. И ничего не допускалось. И сколько нужно статей Уголовного Кодекса: двадцать восемь, пятьдесят, шестьдесят? Какие нужны карательные меры и средства для того, чтобы эту всю духовность обеспечить…
Понятно, что православие может держаться только на штыках, что без соответствующей помощи госвласти оно немедленно превращается, дробится на множество маленьких сект и превращается, скажем так, в одну из этих сект.
Вот это можно и нужно предложить прокомментировать, и здесь мы, опять-таки, оставим так называемого верующего наедине с его мыслями.
Ведь что такое атеизм? Атеизм – это не крики о том, что бога нет. Это даже не издевательство над той или иной догматикой, над их риторикой, отнюдь нет. Это право на мысль, это торжество свободомыслия, это умение мыслить критично, скептично и всё оценивать, прежде всего, анализируя, самостоятельно, и к любым словам, написанным или сказанным, атеизм предполагает критическое осмысление.
Это говорил и великий Ламетри, это говорил Поль Анри Гольбах. И к моим словам тоже надо относиться столь же критично, как и к какому-нибудь стиху Библии. Ко всему надо относиться критично.
И как только этот критицизм, как только этот скептицизм и умение и желание анализировать становятся нормой, вот тогда боги дохнут сами. Либо эмигрируют туда, где для них ещё осталось местечко: куда-нибудь на берега озера Чад или в Новую Гвинею.
Вообще, конечно, таких разговоров лучше избегать, но, если вас всё-таки спровоцировали на этот разговор, то надо говорить очень доброжелательно, очень ласково. Помнить, что эти темы для них предельно болезненны, предельно сложны и что они легко приходят в состояние сильной истерики, поэтому лучше убрать спички, лучше убрать всякие острые, тяжелые предметы и действительно демонстрировать терпение, ласковость и доброжелательность.
Причём не надо заморачиваться всякими глупыми разговорами о каком-то боге – это тема пустая, и любой верующий, если ему предложить подоказывать существование бoга, через 3-4 минуты начинает чувствовать себя идиотом, и вот тогда может впасть в то самое неистовство. Не надо этого делать.
Лучше всегда предложить верующему доказать, что он является действительно верующим.
Дело в том, что коллекционирование иконок или других картинок, крестиков, каких-то маленьких сушеных булочек, участие в несложных представлениях с поеданием мяса бога или без поедания, какие-то поездки, соответствующая фразеология, соответствующие наряды – это всё не доказательство так называемой веры, это всего-навсего доказательство того, что человек играет в какую-то ролевую игру.
Их вера как раз требует от них, достаточно жестко требует, многих лишений, многих ущемлений себя самих. И всегда нужно предложить этому верующему, так называемому верующему человеку, доказать, что он является верующим непосредственно в евангельском смысле этого слова.
Выяснить, кому он подарил из бомжей квартиру, кому он отдал дублёнку, на кого он отписал из нищих машину, скольких прокаженных он поцеловал в губы, собирается ли он направиться, скажем так, куда-нибудь в Судан или на берега озера Чад и проповедовать там христианство, как это им заповедано. Обычно такие вещи ставят верующих в тупик.
Но, понимаете, они себя провозглашают верующими и, как Ослик из известной книжки про Винни-Пуха, начинают обиженно надувать губы и говорить: « Знаете, мы такие особенные, при нас нельзя говорить слово шарик». Но для того, чтобы при вас, как при Иа-Иа, нельзя было бы говорить слово шарик, докажите, что вы тоже Иа-Иа. Докажите, что вы какие-то особенные, а то вы пока только декларируете о себе это.
И вот здесь, как правило, с ними случается как бы некий казус. Им очень сложно доказать, что они являются верующими. Оставьте их наедине с этими мыслями. И можно быть уверенным, что посеяны некие зёрна сомнений, некие зёрна понимания того, что всё не так декларативно, не так просто, как это рисуется в синодальных журнальчиках, обстоят дела на этом свете с так называемой верой. Причём не настаивайте не на какой точке зрения своей, предложите им прокомментировать несколько фактов совершенно откровенного вранья.
В чём заключается откровенное враньё?
Церковь говорит, что она проповедует веру в какого-то бога, да?
Хорошо, давайте примем точку зрения церкви, но как выясняется, церковь проповедует не веру в бога, а веру в одного из богов. Наглости всех попов не хватит на то, чтобы вычеркнуть из истории человечества всех остальных богов, которых человечество познало со времён Шумер и Вавилона. Таких богов порядка трехсот или четырёхсот.
И почему в том случае, если можно верить в одного из богов, в так называемого, Иисуса, почему вера в Зевса, вера в Озириса или в Кецалькоатля, с их точки зрения является абсурдом? Или чем один бог лучше, а чем другой бог хуже?
Вот тут для них тоже наступает момент определенных сомнений и размышлений. Затем, естественно, возникает вопрос о России и русской самоидентификации и о связи с православием, но здесь тоже лучше их попросить прокомментировать: каким образом именно та идеология, именно та идеологическая система православная, которая держалась… Кстати говоря, вся эта духовность, она держалась исключительно на четырнадцати статьях уложения Уголовного Кодекса, на множестве подзаконных актов, на страхе каторги, на страхе лишения состояния, ссылок в Сибирь, на очень многих неприятных вещах.
И это было как раз в ту пору, когда православие считалось народной религией. Каким образом именно эта идеологическая система привела к полному краху государства в 1917-м году?
Попросите их прокомментировать тезис о том, что православие – это уже прокомпостированный талончик, и пытаться второй раз прокатиться по этому талончику в «трамвайчике истории», по меньшей мере, наивно.
Как бы мы имеем исторический медицинский факт: крах государства, у которого на протяжении семисот лет ничего, кроме этой идеологии, не было. Вообще ничего. И ничего не допускалось. И сколько нужно статей Уголовного Кодекса: двадцать восемь, пятьдесят, шестьдесят? Какие нужны карательные меры и средства для того, чтобы эту всю духовность обеспечить…
Понятно, что православие может держаться только на штыках, что без соответствующей помощи госвласти оно немедленно превращается, дробится на множество маленьких сект и превращается, скажем так, в одну из этих сект.
Вот это можно и нужно предложить прокомментировать, и здесь мы, опять-таки, оставим так называемого верующего наедине с его мыслями.
Ведь что такое атеизм? Атеизм – это не крики о том, что бога нет. Это даже не издевательство над той или иной догматикой, над их риторикой, отнюдь нет. Это право на мысль, это торжество свободомыслия, это умение мыслить критично, скептично и всё оценивать, прежде всего, анализируя, самостоятельно, и к любым словам, написанным или сказанным, атеизм предполагает критическое осмысление.
Это говорил и великий Ламетри, это говорил Поль Анри Гольбах. И к моим словам тоже надо относиться столь же критично, как и к какому-нибудь стиху Библии. Ко всему надо относиться критично.
И как только этот критицизм, как только этот скептицизм и умение и желание анализировать становятся нормой, вот тогда боги дохнут сами. Либо эмигрируют туда, где для них ещё осталось местечко: куда-нибудь на берега озера Чад или в Новую Гвинею.
18:35 23-10-2015
интересная книжка будет
Как известно, именно психиатрия взяла на себя роль самого объективного оценщика поступков человека. Она же претендует и на роль последней инстанции в оценке его помыслов.На первый взгляд, психиатрия кажется недурным арбитром религии и религиозности, но это впечатление обманчиво. Дело в том, что очень многое в жизни и культуре человека она, не задумываясь, клеймит как «патологию».
Разумеется, анализируя религиозность с помощью параметров психиатрии, мы получим грубые и весьма обобщенные оценки. Тем не менее это будут хоть какие-то первичные ориентиры, необходимые для понимания столь деликатного предмета, как религиозная вера. Впрочем, нам придется хитрить и лавировать, избегая встречи «лоб в лоб» с догматами фундаментальной классической психиатрии. Дело в том, что она не снисходит до обсуждения тонкостей интересующего нас явления, а сразу выносит приговор.
W. Hellpach строго заявляет, что «религиозный элемент почти всегда выступал в истории в болезненной оболочке. Он распространялся и претерпевал свои решающие превращения всегда на крыльях массовой душевной болезни» (W. Hellpah. Die geistien epidemien Frankfurt am Main: Rutten & Loening, 1907).
Другой классик психиатрии E. Kraepelin отмечает: «У больных, при религиозном направлении мыслей под влиянием «откровений» дело может дойти до бреда пророчества, до представления, что они избранники божии и мессии, причем обнаруживается стремление совершать публичные богослужения, приобретать сторонников» (цит. по книге Пашковского В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями, 2006).
Р. Крафт-Эбинг (не нуждающийся в представлении и рекомендациях) рассматривал все основные религиозные проявления как «бред о таинственном соединении с богом», «чувственный бред религиозно-мистического характера» и не допускал никакого другого происхождения религиозной веры, кроме патологического.
Столпы русской школы (В. П. Сербский, С. С. Корсаков) для характеристики религиозных проявлений использовали только клиническую терминологию.
В. П. Сербский вообще «сгреб» все вопросы веры под термин paranoia religiosa (религиозное помешательство), отметив, что «в сфере восприятия начинают доминировать галлюцинации, содержащие лики Христа, святых, возникают слуховые галлюцинации, повествующие больному о его высокой миссии, основным содержанием мышления становится религиозный бред о божественном призвании» (Сербский В. П. Психиатрия. Руководство к изучению душевных болезней, 1912).
При этом следует отметить, что никто из классиков почти никогда не выделяет «религиозную веру» в какую-то особенную категорию помешательств. Такого заболевания, как «религиозная вера», не существует. По клиническим меркам, это лишь одно из проявлений «бредообразующих аффективных психозов и галлюцинозов, типичных при фазофрениях, парафрениях и шизофазиях» (по Kleist). Иными словами, это симптом болезни, но не сама болезнь.
В зависимости от национально-культурной специфики среды обитания больного, этот симптом тяжелого поражения ЦНС может «окрашиваться в цвета» любой религии. К примеру, чукча, страдающий острой формой шизофазии, сконцентрирует свою страсть на крохотном боге Пивчунине, обитатель русского мира или католической Европы — на И. Христе, а житель Индии — на слонолицем Ганеше.
На этом мы закончим краткое изложение «классического взгляда». Как видим, фундаментальная психиатрия была не расположена разбираться с нюансами, а сразу и сурово «закрывала вопрос». По ее мнению, следует изучать не один из симптомов, а проблему шизофазии или парафрении в целом.
Категоризм классики мог бы лишить нас всякой свободы маневра, но, по счастью, ситуация изменилась. Сегодняшний статус «веры» позволяет использовать для ее изучения как параметры, так и логический инструментарий современной психиатрии. Веру можно поздравить. Всего за сто лет она сделала блестящую карьеру. От простого симптома — в отдельное явление.
Несложно заметить, что современная психиатрия не только приседает в реверансах перед верой, но порой и умиляется ей. Конечно, психиатрия «держит в уме» формулировки Сербского, Клейста и Крепелина, но дифференцирует проявления религиозной веры на «патологические» и «вполне здоровые», а иногда и даже «целительные».
Это умиление — еще одна загадка, которую мы попробуем разгадать в нашем кратком очерке. >>>>
Разумеется, анализируя религиозность с помощью параметров психиатрии, мы получим грубые и весьма обобщенные оценки. Тем не менее это будут хоть какие-то первичные ориентиры, необходимые для понимания столь деликатного предмета, как религиозная вера. Впрочем, нам придется хитрить и лавировать, избегая встречи «лоб в лоб» с догматами фундаментальной классической психиатрии. Дело в том, что она не снисходит до обсуждения тонкостей интересующего нас явления, а сразу выносит приговор.
W. Hellpach строго заявляет, что «религиозный элемент почти всегда выступал в истории в болезненной оболочке. Он распространялся и претерпевал свои решающие превращения всегда на крыльях массовой душевной болезни» (W. Hellpah. Die geistien epidemien Frankfurt am Main: Rutten & Loening, 1907).
Другой классик психиатрии E. Kraepelin отмечает: «У больных, при религиозном направлении мыслей под влиянием «откровений» дело может дойти до бреда пророчества, до представления, что они избранники божии и мессии, причем обнаруживается стремление совершать публичные богослужения, приобретать сторонников» (цит. по книге Пашковского В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями, 2006).
Р. Крафт-Эбинг (не нуждающийся в представлении и рекомендациях) рассматривал все основные религиозные проявления как «бред о таинственном соединении с богом», «чувственный бред религиозно-мистического характера» и не допускал никакого другого происхождения религиозной веры, кроме патологического.
Столпы русской школы (В. П. Сербский, С. С. Корсаков) для характеристики религиозных проявлений использовали только клиническую терминологию.
В. П. Сербский вообще «сгреб» все вопросы веры под термин paranoia religiosa (религиозное помешательство), отметив, что «в сфере восприятия начинают доминировать галлюцинации, содержащие лики Христа, святых, возникают слуховые галлюцинации, повествующие больному о его высокой миссии, основным содержанием мышления становится религиозный бред о божественном призвании» (Сербский В. П. Психиатрия. Руководство к изучению душевных болезней, 1912).
При этом следует отметить, что никто из классиков почти никогда не выделяет «религиозную веру» в какую-то особенную категорию помешательств. Такого заболевания, как «религиозная вера», не существует. По клиническим меркам, это лишь одно из проявлений «бредообразующих аффективных психозов и галлюцинозов, типичных при фазофрениях, парафрениях и шизофазиях» (по Kleist). Иными словами, это симптом болезни, но не сама болезнь.
В зависимости от национально-культурной специфики среды обитания больного, этот симптом тяжелого поражения ЦНС может «окрашиваться в цвета» любой религии. К примеру, чукча, страдающий острой формой шизофазии, сконцентрирует свою страсть на крохотном боге Пивчунине, обитатель русского мира или католической Европы — на И. Христе, а житель Индии — на слонолицем Ганеше.
На этом мы закончим краткое изложение «классического взгляда». Как видим, фундаментальная психиатрия была не расположена разбираться с нюансами, а сразу и сурово «закрывала вопрос». По ее мнению, следует изучать не один из симптомов, а проблему шизофазии или парафрении в целом.
Категоризм классики мог бы лишить нас всякой свободы маневра, но, по счастью, ситуация изменилась. Сегодняшний статус «веры» позволяет использовать для ее изучения как параметры, так и логический инструментарий современной психиатрии. Веру можно поздравить. Всего за сто лет она сделала блестящую карьеру. От простого симптома — в отдельное явление.
Несложно заметить, что современная психиатрия не только приседает в реверансах перед верой, но порой и умиляется ей. Конечно, психиатрия «держит в уме» формулировки Сербского, Клейста и Крепелина, но дифференцирует проявления религиозной веры на «патологические» и «вполне здоровые», а иногда и даже «целительные».
Это умиление — еще одна загадка, которую мы попробуем разгадать в нашем кратком очерке. >>>>
11:30 23-10-2015
Ловушка рационализации. Две истории успеха религиозных культов.
Мэриан Кич (Marian Keech), женщина средних лет, жительница одного из больших городов Среднего Запада США, несомненно, была харизматической личностью. В начале 1950-х годов она заявила, что получает послания из космоса. Однажды сентябрьским вечером ей пришло сообщение с планеты Кларион, которое гласило, что 21 декабря человеческая цивилизация будет уничтожена опустошительным наводнением. Далее в сообщении говорилось, что с Клариона прибудет флот летающих «тарелок», чтобы спасти миссис Кич и тех, кто ей близок.
читать подробнее
***
Выразить эту стену стену текста кратко можно так: если человек поверил в хуету, он уже не может разувериться в ней (такова человеческая природа), и будет искать всё новые причины продолжать в хуету верить, рационализируя свою веру любыми способами.
Отдельно отмечу использование механизма исповеди как акта лояльности - вот это чётко подмечено.
Так работает мозговой вирус.
Воцерковленным - пламенный привет.
читать подробнее
***
Выразить эту стену стену текста кратко можно так: если человек поверил в хуету, он уже не может разувериться в ней (такова человеческая природа), и будет искать всё новые причины продолжать в хуету верить, рационализируя свою веру любыми способами.
Отдельно отмечу использование механизма исповеди как акта лояльности - вот это чётко подмечено.
Так работает мозговой вирус.
Воцерковленным - пламенный привет.
11:15 23-10-2015
"чиновники мигом просекают, что вместо того, чтобы иметь дело с требующей зарплаты толпой, куда приятнее иметь дело с «полтолпы за тверк» и «полтолпы против тверка», и начинает внедрять тверки искусственно. Не по злобе, а просто как эффективный способ управления баранами".
11:09 23-10-2015
критический взгляд на историю смерти дочери цветаевой
http://arvegger.livejournal.com/411570.html
http://arvegger.livejournal.com/411570.html
02:13 23-10-2015
пересматриваю треш-обзоры комедиана, вот этот щитаю лучшим
Не обзор - фильм. Хотя конкурентов у него много, это что-то запредельное
Не убивай сеструуу.