Maybe

Maybe you'll think of me when you are all alone…
Maybe the one who is waiting for you
Will prove untrue, then what will you do?

Maybe you'll sit and sigh, wishing that I were near,
Then maybe you'll ask me to come back again
And maybe I'll say: "Maybe".

Maybe you'll beg on me when you are all alone,
Maybe the one who is waiting for you
Will prove untrue, then what will I do?

Maybe you'll sit and sigh, wishing that I weren’t there.
Then maybe you'll ask me to come back again
And maybe I'll say "Maybe".

A Kiss to Build a Dream On

Give me a kiss to build a dream on
And my imagination will drive upon that kiss
Sweetheart I ask no more than this
A kiss to build a dream on

Give me a kiss before you leave me
And my imagination will feed my hungry heart
Leave me one thing before we part
A kiss to build a dream on

And when I'm alone with my fancies
I'll be with you
Weavin romances
Makin believe they're true…

Oh, give me your lips for just a moment
And my imagination will make that moment live
Give me what you alone can give
A kiss to build a dream on

When I'm alone with my fancies
I'll be with you
Weavin romances
Makin believe they're true

Oh, give me your lips for just a moment
And my imagination will make that moment live
Oh, give me what you alone can give
A kiss to build a dream on…

отредактировано: 08-10-2003 10:26 - Geronimo

Я не люблю слова "Ты прав",
В них вроде ничего плохого,
Но невозможней сотни фраз
Произнести два этих слова.

Я не люблю слова "Ты прав",
В них пораженье. В них потеря.
И, правоту твою поняв,
Я всё равно твержу "Не верю."

Я не люблю слова "Ты прав".
Ты прав - так честь тебе и слава.
Ты вовсе не имеешь прав
Являться в нашем споре правым.

Я не люблю слова "Ты прав".
Но от упрямства только беды,
Я понимаю, что пора.
Пора признать твою победу.

"Ты прав" - упрямые слова
Молчаньем застревают в горле.
Ты отвечаешь: "Ты права"...
И побеждаешь в нашем споре.

отредактировано: 08-10-2003 10:27 - Geronimo

<...>безумно интересно, как вы, там, представляете себе меня.

По разному.
Разной.
Обычной.
Прекрасной.
Близкой.
Далекой.
Змеей
волоокой.
Бабочкой.
Птицей.
Мало ль что
снится.

отредактировано: 08-10-2003 10:28 - Geronimo

На московских изогнутых улицах...
...Помереть, знать, судил мне бог...

Неизбывной страстью Арины на протяжении уже многих лет (зим - проблематично) являются московские подворотни. Несколько шагов сквозь мрачное затхлое подсводье, и с шумной улицы ты оказываешься в зеленом садике с бабушками и нянюшками - тшшшшшш! - зомбически потряхивающими коляски, с чернокожанокурточным молодняком - блииииин! - на спинках скамеек и негигиеничными голубями - кыш! кыш! (терпеть не могу этих сизомордых птиц) - в полупустой песочнице. Или эти несколько шагов переносят тебя в модЕрновую (не модернОвую, нет!) Москву начала столетия, и взгляд, поднявшись над лакированным блеском черных "мерсов", запутывается в конструктивных решениях окон, арочного контура, колонн и полуколонн, барельефов и сводов. Через подворотню же ты попадаешь в узкий квадрат (что за геометрия! что нам геометрия?) без ничего, с единственным деревом посредине и контуром башенного крана, разбирающего одну из сторон квадрата, высоко в небе.
Некоторые подворотни имеют наглость быть закрытыми от моего чисто академического любопытства - металлическими воротами или нагромождением помойных ящиков. Арина терпелива. Она подождет. Ничто не вечно под луной в этом алчном до всего нового и равнодушном ко всему городе. (Кроме багетной мастерской на "Кропоткинской", разумеется! Она вечна. И если кто-то из вас узнал, вдруг краешком уха услышал, что недав... Ах, не рассказывайте мне, не рассказывайте! Ибо вечна багетная мастерская на Кропоткинской - в подворотне направо!)
Открытия этой осени - последняя арка по левой стороне Ленинского проспекта, как двигаться к метро "Октябрьская", и еще одна - родная, Пресненская (мы ее ждали почти тридцать лет). За первой обнаружился изящный особнячок с ажуром кованых решеток, за второй - круглоклумбный-в-центре-ваза-с-землей-декоративная двор(ик) высшей категории по моей классификации.
Прошу не путать с... Помните, москвичи, анекдот второй половины прошлого века:
- Вась! Вааааася! (кричит в тиши ночной)
(окно открывается)
- Эээ, дарагой! Это кооперативная новостройка в центре Москвы! Какой тэбэ здэс Вася, да?
Арина - раба ракурса. Сильного ракурса, сваливающего в кучу надвигающейся грозой очерченные силуэты домов на Кузнецком - фасады их, боковые стороны, вылезающие из-за их спин силуэты других домов, толпящихся по другим улицам... Брандмауэр, нагло выпяченная плоскость рельефной стены, угол, торец, скат крыши, волна изогнутых карнизов... Нет, вы, конечно, можете сидеть в "Кофемании" над своим капучино. Я не уговариваю вас, нет. Я никогда никого.
Арина - раба движения. В моих движениях по Москве интересуют точки, горизонты, углы зрения. А не объекты, которые на. На которые. Можно смотреть снизу или сверху, охватывая желаемый архишедевр полностью или безжалостно отсекая краем серой бетонной многоэтажки (проект П-144) часть розово-белого с золотом церковного великолепия.
По Москве надо ходить. Не стой. Не увидишь. И нет ничего прекраснее на этой Земле, где есть белые стены под синими куполами над черным песком Санторини, где есть прозрачная вечерняя тишина арки Дефанса между Парижем и не-Парижем, есть теплый запах Pecan Pie-я из распахнутых дверей забегаловки в Гринвич Виллидж, в которую ты шмыгнешь, растирая щеки, то ли необычно холодным ноябрьским воздухом разгоряченные, то ли только-что-джазом в Blue Note... А-а-а-а, не спорьте, нет ничего прекраснее на Земле, где все это есть и все это прекрасно, чем тот факт, что, при движении наблюдателя от Кузнецкого моста вверх по Петровке, видно сквозь вытянутые окошечки верхнего яруса колокольни Высокопетровского монастыря (нарышкинское барокко XVII века, памятник архитектуры, охраняется государством) небо именно того цвета, какого оно сегодня и есть.
Снорк, а как описать этот дом на Таганке, у которого то есть стена, то стены нет? Ведь живут же люди...

А когда ночью светит месяц,
Когда светит... черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком...

4 vs 6
Ночная езда по знакомым местам. Allegretto. Несомненно. Уверенное marcato il canto. Ночная езда "с ветерком", по дорогам завязанным в узлы без названия это - allegro. Опеределенно allegro piu mosso. А клочья тумана навстречу это уже и вовсе misterioso. Да, похоже, похоже. Это вам не дневные гаммы в три октавы, для разогрева, медленно и бессознательно. Это "Арабское Каприччио" с шестой в "ре", и с бешенно колотящимся метрономом, только сбивающем все нарастающее presto, срывающееся на безумное prestissimo. Стремительное accelerando при разгоне, и ясное певучее rallentando перед каждым поворотом-омутом, forte на подьемах, и бессмысленное con brio на незнакомых и затяжных спусках, дрожащее аttacca и martellato при обгонах ты, и повествовательное guieto при обгонах тебя. Бесчисленное количество звуков, динамических оттенков, полутонов и пауз, перемешанных четким легато и плавным глиссандо, пульсирующим vibrato и резким расгеадо, суетливым тремоло и сухим пиццикато. Главное не дать колдовству овладеть тобой полностью, без остатка, хотя бы на минуту. Иначе Dal capo al fine услышать эту музыку вряд ли удастся. Вот так и получается. Едешь, и со стороны наблюдаешь за всем этим великолепием, сердце впитывает каждую ноту, и заполняет своим биением паузы, а разум управляет руками, ногами, глазами и … сердцем.

А у нас здесь всегда тишь,
А у нас здесь всегда глушь.
Мы почти не снимаем лыж,
Даже если идём в душ.
Зимний воздух всегда свеж.
Если ты изловил мышь,
То неспешно её ешь,
Или выбрось, если спешишь.
Мы всё время одни и те ж:
Мы не моем чумазых рож,
Не расчёсываем плешь...
Мы колючие, словно ёж,
И шустрее, чем птица стриж,
И увёртливее, чем уж.
Не умеем мы только лишь
Измерять глубину луж.
Если кто-то нам скажет ложь,
Мы покажем ему шиш.
Если кто-нибудь нехорош,
Мы прогоним его: "Кыш!"
Мы боимся карманных краж,
Так, что просто бросает в дрожь.
Нас не купишь и не продашь
За поломанный кем-то грош.
Твёрдо знаем, что мир - наш,
И в гробу видали Париж...
И имеем большой стаж
По ремонту едущих крыш.