Посвящается «Даче с витражами»..

Малиновый чай. Нагоняющее уютную дремоту, мерно покачивающееся кресло. Арабский плед в тон чаю нежно обволакивает бедра, замершие колени, маленькие ступни. От прихотливых изгибов ткани витиеватые узоры на нем еще причудливее, еще сказочнее. По веранде прозрачный звон серебряной ложечки. Она как будто была создана именно для сегодняшнего вечера, и единственно для малинового чая с корицей. Несколько сахарных пирамидок рядом с блюдцем. Их внимательно обнюхивает яблочно-медово-коричный кот. Он тыкается носом в сладковатые тростниковые крупинки, они сдуваются, он методично следует за ними. Лавируя мимо роскошной самодовольной старинной сахарницы (совсем целой, только отбит небольшой кусочек от краешка), вазочками с крыжовником, медом, яблочным вареньем, мимо хрупкого молочника. Оказавшись рядом с молочником яблочный кот замирает – на самом дне осталось еще немного сливок. Ему стало скучно гоняться за сахаринками. На меня, притихшую с раскрытой на коленях книгой, ему тоже смотреть не очень интересно. Он лениво спрыгивает на пол, и, пронзив веранду пытливым хозяйским взором, покидает ее. На прощание мазнув дверь кончиком своего медово-коричного хвоста.