Строевая подготовка пролетела незаметно, однако все мы поняли, что строем ходить не можем. В основном, отличался наш замкомвзвода, ибо когда все поднимали левую ногу, он непременно делал тоже самое с правой. А, учитывая, что он шел перед нашей колонной, некоторые не особо обремененные собственным чувством ритма перенимали его метод, и в итоге через пять-шесть шагов взвод больше напоминал стадо уставших бегемотов, прущихся на водопой, чем РПК. Кстати, об РПК… Когда Антон Александрович спросил нас, знаем ли мы, что такое РПК, я, как прошедший четыре уровня «Альфы» игрок-мазохист, тут же не задумываясь ответил, что РПК есть Ручной Пулемет Калашникова, чем привел нашего старлея в неописуемый восторг. Он, видимо, не думал, что можно расшифровать сию аббревиатуру столь прозаическим способом, а потому весь вечер после моего ответа заговаривался, пытаясь уложить в голове новые знания. Но на самом деле под РПК он понимал Роту Почетного Караула – тех бравых зольдат, которые каждый год изображают на параде что-то среднее между лебединым озером и танцем с саблями, только под звуки марша и с ружьями. Я боюсь даже думать о том, каким образом дрессируют этих несчастных, чтобы они совершали такие замороченные фигуры, ибо для нас достижением было даже пройти в ногу пару десятков шагов.
Так вот, когда Скворцов понял, что начинать лучше с чего-нибудь попроще, было уже поздно и нас повели за КПП куда-то на химический полигон. По дороге мы снова изображали строевой шаг, но благо идти было недалеко и подполковник не успел озвереть в конец… Когда мы нашли второй взвод во главе с подполковником Пузиком, они как раз сворачивали ОЗК. Мы дружно обменялись приветствиями, после чего началось самое интересное. Во-первых, нам необходимо было нацепить на себя весь комплект, что предполагало повешанье через плечо сумки с противогазом и крепление на ремне мешка с чулками и перчатками. И если с противогазом все справились быстро, то с зацеплением чего-либо на ремне пришлось повозиться – пряжка ремня и застежка с другой стороны были шире, чем лямки, через которые этот ремень продет в брюки. Эргономичность – второе имя армии.
После десяти минут пыхтений наш взвод удалось-таки призвать к порядку и построить, а затем товарищ подполковник показал нам строевой прием «Разомкнись». У нас, конечно, не получилось разомкнуться, поэтому мы просто встали чуть дальше друг от друга и принялись внимать.
Сначала нам объяснили как правильно натягивать противогаз. Оказалось, что само натягивание противогаза на лицо – лишь малая часть норматива. Во-первых, после команды «газы» необходимо было зажмуриться и задержать дыхание. Во-вторых, требовалось снять кепку и зажать ее между коленей (полагаю, можно было зажать и выше, но это уж у кого какой длины руки). Только после этого надо было достать из сумки противогаз (сумка закрыта на два клапана, или на две пуговицы), развернуть его (просто так его в сумку не затолкаешь – не поместится; надо его еще обернуть вокруг фильтра и зацепить за него) и одеть. Но и это еще не все – после того, как противогаз натянут, необходимо сделать выдох и только затем открыть глаза. Секундомер выключается, когда вы поверх противогаза натягиваете кепку.
Честно скажу, в первый раз вместо положенных 7-ми секунд «на отлично», я надел этого резинового монстра секунд за 17-20… Зато во второй раз, когда нам объяснили, что можно застегнуть только одну пуговицу на противогазе, я ухитрился натянуть его за 8 секунд, то есть на «хорошо». Пока я пытался стянуть противогаз, я пару раз пожалел о том, что не побрился налысо.
Оказалось, противогазы – это только начало. Вперед вывели курсанта Скидана, на котором продемонстрировали команду «Плащ в рукава, чулки, перчатки надеть, газы». Его одевали минут 10-15, обстоятельно показывая что и где крепится, цепляется и закрепляется, после чего сказали, что норматив «отлично» - 1:35. Я понял, что мне по-любому не выжить при химической атаке, поэтому тут же расслабился, благо начался перерыв.
После перерыва подполковник Пузик таки произнес эту страшную команду и мы принялись переоблачаться. Надо сказать, что облаченные в ОЗК курсанты похожи друг на друга как однояйцевые телепузики, чем мы не преминули воспользоваться. Имитируя походу Луи Армстронга, два десятка злобных телепузиков грозно двинулись на товарища подполковника с целью обняться . Первым двоим это удалось, после чего Пузик поспешно ретировался на безопасную дистанцию, откуда прокричал отбой. Мы, правда, еще минут пять прыгали под деревьями, попытались различить друг друга по расположению фильтра противогаза, козырька кепки и прочим вторичным половым признакам.
Пузик решил не искушать судьбу, так что поменялся с подполковником Козловским взводами и пошел сношаться со вторым взводом. Мы же уселись слушать лекцию о применении возможным противником химического оружия (подполковнику Козловскому совсем не хотелось дрючить нас по такой жаре, да и сам он не прочь был посидеть), в ходе которой осознали, что мы стопроцентно не переживем химическую атаку.
Взвод химиков тем временем стоял в сотне метров от нас и ковырялся в своем УАЗике. Они тоже обрядили одного в ОЗК, после чего стали запускать сигнальные ракеты. Ракеты нам понравились, так как они весело загорались и заливисто жужжали пока падали вниз. Одна из ракет упала метрах в тридцати от нас, при этом устроив локальный пожар. Когда мы обратили на него внимание подполковника Козловского, тот только отмахнулся, сказав, что это не наши проблемы. Через пять минут тушить пожар прислали химика, который затоптал его ногами.
Ах да, в процессе снятия ОЗК, курсант Лопатин сумел надуть резиновую перчатку до размеров средней глубинной бомбы, что запечатлено лишь на мобильном телефоне одного из курсантов – если найду, непременно покажу. Лично мне не то что дуть в эту перчатку – мне ее на руку одевать было противно.
На третью пару мы вновь попали к подполковнику Пузику, который повел нас в учебный класс под открытым небом – прямо в химгородке. Там везде были развешаны плакаты с изображением ядерных взрывов (в стиле советских мультфильмов), на стендах висели всякого рода колбочки с порошками и жидкостями с «отравляющими веществами вероятного противника».
Надо сказать, что все занятия, которые проводились в Печах в учебных классах (сидя за столами), проходили под знаменем борьбы со сном. Это значит, что все, кто сидел на линии обзора товарища подполковника либо делали вид, что слушают его, либо каким-либо образом прятали от него глаза, все еще продолжая сидеть. Те же, кого от глаз подполковника скрывали первые ряды, просто ложились на парты и дрыхли. Это обстоятельство никак не содействовало повышению уровня знаний у курсантов, что приводило Пузика в негодование. Его любимым развлечением был подъем спящих студентов и опрос их по только что изложенному материалу. Так как материал был однообразный и запоминанию не поддающийся, все только отвечали «так точно» на любой вопрос, после чего садились на место и еще минут пять изображали заинтересованность лекцией.
Меня подняли только один раз, да и то потому, что мой сосед, курсант Островский, без умолку трещал со вторым моим соседом, курсантом Кирпичем. Я, правда, не спал, но меня смутило то, что подполковник почему-то назвал меня курсантом Лапиным (да, вообще говоря, перепутать было несложно – я умело закрыл одной рукой и кепкой всю физиономию, при этом не особо приникая к парте), а когда я не прореагировал, он точно решил, что я вовсю дрыхну.
На самом деле из всей лекции я уяснил для себя лишь один момент (Серж, внимание!). Я узнал, что же в армии называют Машкой .
В общем, Машка – это нечто по форме напоминающее щетку-насадку к пылесосу «Буран», только круглую и на очень длинной трубе. Машкой проводили дезактивацию оружия и одежды, а в мирное время ей драили полы, всунув посередине кусок мыла. Учитывая, что в первый день нас уже обещали познакомить с этой таинственной Машкой, всем было интересно на нее посмотреть.
Около половины второго мы заныли, что пора бы уже на обед, а еще надо в казарму забежать за котелками, так что Пузик в конце концов сдался и, прихватив с собой самых злостных нарушителей порядка (то есть, попавшихся во сне более одного раза за пару), пошел сдавать приборы. Мы, не теряя времени, разбрелись по местности с целью загрязнения окружающей среды, после чего потопали в казарму.
После обеда у нас, кажется, снова был час строевой (ибо самоподготовка по-другому проходила очень редко), так что в казарме мы появились где-то около половины шестого.
Я, помня о вчерашнем вечере, тут же засобирался к умывальнику, но был остановлен на подходе возгласом дневального:
«Э, ты куда? У тебя же баня через двадцать минут!»
Так я узнал, что мы идем в баню.