Невесомое солнце вскарабкалось по небосводу, последними или предпоследними или пред-предпоследними ласками ублажая землю. Уж и целовало оно жарко, и обнимало крепко, и светило ярко. В общем, день занялся радостным и теплым, и только некоторая холодноватость воздуха напоминала о времени года. Впрочем нет, не только. Отзываясь на горячие прикосновения солнца, земля не осталась в сторонке, нацепив яркие легкие, местами полупрозрачные, но неизменно желто-красные, с легким отливом в зелень одежды. Изукрасилась спелыми красно-оранжевыми тяжелыми серьгами рябины, а поутру, стыдливая, еще и прикрылась легким газовым шарфом, туманной накидкой. Эх, хороша! А видя такие старания, расстаралось солнышко пуще, еще ласковее, еще горячее поглаживая землю. И замерло все в своем великолепии; и даже ветер не смеет трепать наряды и мешать земле и солнцу сегодня любиться. Как будто лето на один день, да хоть на полдня вернулось.