Писатель Зиновий Зиник вспоминает: "Однажды я присутствовал при телефонном разговоре Юза Алешковского с редакцией газеты "Новое Русское Слово". Его речь, как всегда, изобиловала блестящими матерными неологизмами. Дело происходило в книжном магазине "Руссика" в Нью-Йорке, и меж книжных папок, сужая круги вокруг Алешковского, бродил незнакомец. По виду его можно было принять иди за сотрудника ЦРХ или за советского человека за границей: костюм чиновничьего покроя, стрижка под ежик и ни с кем не разговаривает.

Когда Алешковский бросил, наконец, трубку, разочаровавшись в языковой восприимчивости "Нового Русского Слова, незнакомец обратился к Юзу со скромной почтительностью: "Вы писатель?" Юз подтвердил это предположение гордым кивком готовы. "Я так и думал, - сказал незнакомец, - вы употребляете так много новых русских слов!" Юз оторопел: советский на вид человек говорил без малейшего иностранного акцента. "Каких таких новых слов?! - недоумевал Алешновс-кий, - Я разговаривал с мудилами из "Нового Русского Слова" - "Ну вот, например, мудилы. Я слышал о поэме "Лука Мудищев" Но что такое "мудилы"? Это слово ругательное или ласкательное?" - без тени юмора допытывался незнакомец.

Профессионализм Алешковского взял верх над его недоумением: "Мудила - с окончанием на А - есть ругагельное, в то время как мудило - с окончанием на О - есть ласкательное", - с педагогической доскональностью разъяснял Алешговский. Незнакомец с благодарностью занес эти сведения в записную книжку и, пожав руку Алешковскому, признался: "Я редко бываю в Нью-Йорке и каждый раз возвращаюсь к себе в Буэнос-Айрес обогащенным. Вы знаете, русская община в Аргентине катастрофически отстала от современной русской культуры!"