Графоманство в лучшем своём проявлении :)



Я был когда-то безымянной
Игрушкою незрячих Парк;
Из-за моей личины странной
Меня не взяли в зоопарк.
Никто в те времена старинны
Ко мне не шёл на именины,
И даже в обществе дворняг
Я был лишён обычных благ.
Но, как сказал однажды Сади,
Те дни - далече: их уж нет.
Мне избавлением от бед
Явился милый друг Геннадий.
Из всех, кого сей мир родил,
Он - самый лучший крокодил!"


II.

Так думал юный простофиля,
Развесив уши на кусте,
Всевышней волею "Мосфильма"
Любимец взрослых и детей.
Друзья Ромео и Джульбарса!
С участниками трагифарса,
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас.
Геннадий, добрый мой приятель,
Родился неизвестно где -
Иль в РуандЕ, иль в УгандЕ -
Какая разница, читатель?
И я гулял бы там меж гор,
Когда б не Герцль, Теодор.


III.

Прищуря профиль крокодильский,
Хвостом опершись о гранит,
В зверинце наш Геннадий Нильский
С восьми и до шести стоит.
Второй Онегин, мой Геннадий,
Лишь публики пристрастной ради,
В своей одежде был педант,
Хотя нисколечко не франт.
Он целый день между решеток
В бассейне тесном проводил
И, хоть формально крокодил,
Как агнец был смирен и кроток
И, крокодилий вздев наряд,
Играть со школьниками рад.


IV.

Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? День рожденья? В самом деле.
В ружье, гармошка! Пусть не ждут,
Пусть пешеходы неуклюже
Прыжками скачут через лужи,
Пусть по асфальту вод поток
Рекой струится между ног;
Не понимают - и прекрасно!
Сегодня день у нас такой,
Мы на гармошке и с душой
Играем всем, холера ясна,
Пока волшебный ветролет
Ice-cream с кино не привезет.


V.

Как рано мог он лицемерить,
Лить крокодилову слезу,
Заманивать гармошкой зверя,
Шутя разыгрывать шизу,
Казаться душкой-крокодилом,
Простым, доверчивым и милым...
Залегши на речное дно,
Как слиться с ним умел в одно!
В засаде как был осторожен!
Завидя жертву средь ветвей,
Как он умел подкрасться к ней!
Как был маневр изящно-сложен!
Как романтичная слеза
Потом туманила глаза!


VI.

Однако в целом жил Геннадий,
Как говорится, без искры.
Отчаянно нуждался в buddy
И ждал фортуны до поры.
Но как-то утром, на рассвете,
Когда и взрослые и дети
Спешили по своим делам,
Помочь себе он взялся сам.
Что ж! От Филей и до Капотни
Записки на столбах висят,
Что он друзей найти бы рад,
А лет ему всего полсотни
(Ведь крокодил, как говорят,
И в пятьдесят бывает млад).


VII.

И что же? Новый день с зарею
Своей мозолистой рукой
Доставил с солнцем за собою
Веселых френдов шумный рой.
Геннадий только пробудился -
Дом полон; весь beau monde явился
В кибитках, в бричках и в санях,
Как на больших похоронах.
Один - щенок с пятнистой мордой,
Другой - котенок озорной,
Вот Галя - девочка с веслой,
Лев Чандр чопорный и гордый,
Вот Марья Францевна, а вот -
Жирафа, длинная как год.


VIII.

Но вот толпа заколебалась,
По зале шепот пробежал...
Ко входу дама приближалась,
Как будто важный генерал.
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей...
Всё тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut... (Прости меня:
Тут текст я вовсе не менял).


IX.

Из сумочки на мир смотрели,
Как очи черные, глаза.
Была то крыса, в самом деле -
И хорошо, что не коза!
Стремительна, полувоздушна,
Приказу тихому послушна,
Из сумки медленно скользит,
И вдруг - прыжок, и вдруг - летит,
Едва касаясь тротуара,
И быстро фуэте кружит,
Подобно типовой Брижит
В руках абстрактного Бежара.
Но мы, однако, отвлеклись:
Лариска, в сумочку вернись!


X.

Минуты две они молчали.
Потом старушка подошла,
Спросила: "Это вы писали?
Не отпирайтесь. Я прочла
Души доверчивой признанья,
Невинной дружбы излиянья;
Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства;
Но вас хвалить я не хочу;
Я за нее вам отплачу
Признаньем также без искусства;
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.


XI.

"Мой друг! Кто людям помогает -
Свое лишь тратит время зря;
В наш век хорошими делами,
Увы, прославиться нельзя.
Вот мой пример - другим наука:
Поверьте (совесть в том порукой),
Всем надо делать точно так,
Как я - старуха Шапокляк.
Как хорошо, что вы зеленый
И плоский! Можно к кошельку
Приделать нитку претонку
И бросить на асфальт с газона:
Прохожий наклоняться стал -
Ан кошелек уж и сбежал!"


ХII.

- "Сударыня, мы тут с друзьями
Решили строить новый дом.
Не соизволите ли с нами
Заняться праведным трудом?
Нам помогают пионэры,
Таскают шифер и фанеру;
Не влиться ль Вам в сей шум и звон?
Не помешать ли Вам - бетон?"
Но мысль ее не возбудила.
"Ах, так?" - воскликнула она,
Негодования полна,
Метнула крысу в крокодила,
Рукой поправив седину,
И объявила им войну.


XIII.

Быть можно странною игрушкой
И думать о красе домов.
Недолго мучилась старушка -
Вот небоскреб уже готов.
Пусть крив, и дыры на карнизе,
Наводит мысли он о... Пизе
(Прости, читатель! В пене дней
Всегда я думаю о ней).
Цветов горшок, упав, разбился
(Прощальный шапоклячий дар)
О крокодилий боливар,
И дом торжественно открылся.
Кто там хотел иметь друзей?
Бегите к нам сюда скорей!


XIV.

Под плеск оваций Чебурашка,
Ушьми застенчиво шурша,
Оркестру делает отмашку,
На стул влезает не спеша
И начинает вдохновенно:
"Радели долго мы посменно
Среди песка и щебня груд -
Не пропадет ваш скорбный труд!
Пусть в доме будет детский садик -
А я так в будке поживу;
Известен уж на всю Москву
Бомж Чебурашка, скромный цадик.
К тому же, есть там телефон -
Замена счастью нынче он."


XV.

Так молвил он, темно и вяло.
Чуток похлопав, все уже
Решили, что пора настала
Идти домой, нырять в ЖЖ,
Как вдруг - скорей смотрите, дети! -
Кто там в малиновом берете?
Старуха Шапокляк! Одна,
Идет не убрана, бледна,
Письмо какое-то сжимает
И тихо слезы льет рекой,
На крысу приложась щекой.
Геннадий взял письмо, читает:
"Не буду больше делать так."
И снизу подпись: "Шапокляк".


XVI.

О, кто бы мук ее тяжелых
В сей быстрый миг не прочитал!
Кто б прежней девочки веселой
В старушке утлой не узнал!
На заднем плане, охнув тяжко,
Упал со стула Чебурашка.
Она вздрогнула и молчит,
И на Геннадия глядит,
Без удивления, без гнева...
Ее больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор
Всё говорят. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.


XVII.

Она ушла. Стоит Геннадий,
Как будто громом поражен,
Не замечая то, что сзади
Хвостом он в лужу погружен.
Но шпор незапный звон раздался,
И фининспектор показался,
И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Мы бросим быстренько - поскольку,
Сколь б нам он ни был мил, за ним
В тюрьму пойти мы не хотим
За незаконную застройку
На территории Москвы.
Законы надо знать, увы!


XVIII.

Мечтам и годам нет возврата,
Что уплывают тихо вдаль.
Настанет лучшее когда-то,
Но прошлого немного жаль.
По рельсам замыслов вчерашних
Летит вагончик жизни нашей,
Чей дальний путь среди степей
Подобен скатерти твоей.
Явивши низкое коварство,
Кого-то, честно говоря,
Мы обижали, может, зря,
Но время - лучшее лекарство,
И календарь закроет лист...
Прибавь-ка ходу, машинист!


XIX.

Блажен, кто с молоду был зелен,
Блажен, кто зелен в пятьдесят!
Здоровый дух в здоровом теле
И др., и пр. Но в аккурат
Мы подошли к тому моменту,
Когда мы ждем апплодисментов
За этот ад, за этот бред -
Пусть кто-нибудь родит на свет
Мультфильм по нашему творенью,
Под музыку Петрыльича,
Как бы резвяся и торча,
Чей труд заслужит одобренье,
Чья шаловливая рука
Потреплет лавры Хитрука!


© e-smirnov.livejournal.com/823080.html