заснеженные улицы города таяли под его тяжелой поступью. люди, проходящие мимо, невольно оглядывались на него. за его спиной оставались тысячи глаз. маленькие уютные переулки, казалось, становились широкими многолюдными проспектами, когда там появлялся он. всегда в своем неизменном оранжевом кардигане, он виделся окружающим пришельцем. клетчатый коричневый галстук, непременно завязанный по всем правилам и канонам, отдавал каким-то сладостным ароматом забытых времен. старые, затертые на коленках, вельветовые брюки как-то по-особому смотрелись на нем в этом городке. на его лице играла улыбка, знаете, такая легкая и беззаботная, что невольно начинаешь улыбаться сам. он шел не задумываясь и не останавливаясь, уверенно сворачивая на новом перекрестке. холод его не смущал. из-за витрин, покрытых изморозью, таких больших и красивых, на него смотрели те, которые сидели за столиком милых кафешек за чашкой настоящего горячего шоколада, и те, которые покупали в дорогих бутиках сумочки и барсетки. все, кто в тот день были на улицах, видели его.
ах да, эти смешные красные ботинки, которые он купил на блошином рынке в брюсселе, почему-то напоминали о зарождении джаза в америке. окруженный музыкой и начинающейся метелью, он подошел к старому серому зданию, посередине которого была деревянная дверь. он постучал. люди на улицах замерли и неотрывно смотрели на молодого человека. дверь открыла девушка. поверх белоснежного платья на ней был повязан выцветший, еще бабушкин фартук.он снял варежки и протянул ей. они оба рассмеялись.