Уставши от мельканья тысяч прутьев,
её глаза c трудом приемлют свет.
Ей прутья кажутся границей сути:
кругом лишь прутья - дальше мира нет.

В её шагах упругость, сила, цепкость,
в кружении - безвыходность одна,
здесь жажда воли, вогнанная в клетку,
в неволе жить навек обречена.

Порой зрачков завеса распахнётся,
в них промелькнёт подобие следа,
сквозь мышцы образ вихрем пронесётся
и вмиг исчезнет в сердце навсегда.

------------------------------------------------

Я в этой клетке вижу только прутья.
Слепая рябь, мой взгляд давно устал.
И, если б даже захотел взглянуть я, -
За прутьями сплошная пустота.

Мой легок шаг, движения упруги
Моя орбита – это мой острог,
Энергия, танцующая в круге,
Где в центре – воля воткнута остро.

Лишь иногда я поднимаю веки,
И, совершая новый поворот,
Я в тишине впускаю образ некий -
Он в сердце входит, в сердце и умрет.

----------------------------------------------------------------------------

Лишь эти прутья клетки отражая,
Вгляд изнуренный не приемлет свет.
Лишь эта сталь, постылая, чужая,
Мельканье прутьев, мира больше нет.

Ее походка мягкая упруга,
Все напряженней движется она,
Как в танце, устремляясь к центру круга,
В котором воля спит, оглушена.

Лишь редко в замирании мгновенном
Расширится отверстие зрачка,
Случайный образ пробежит по членам
И в сердце канет на века.

-----------------------------------------------------------------------------

Сквозь прутья взгляд скользит. И молит: тут я!
И замирает – ни к чему ответ.
Ей кажется: весь мир – сплошные прутья.
А там, за ними ничего уж нет.

Кружить – её спасение и доля.
По-воровски беззвучна поступь ног.
И в каждом круге – посредине – воля,
Застывшая, как каменный божок.

Но иногда с зрачков её спадает,
Тяжёлая, как ширма, пелена,
И некий образ в сердце возникает
И умирает, достигая дна.

-------------------------------------------------------------------

От мерного мельканья черных прутьев
всё растерял её усталый взгляд.
Ей мнится, будто прутья стали сутью
и будто пусто позади оград.

Глухая мягкость поступи упругой,
кружение без отдыха и сна —
как танец сил по крохотному кругу,
где в центре воля спит, оглушена.

Лишь изредка случайный образ глянет
в зрачок, приотворившийся едва,
и в немоту тугого тела канет,
и сгинет в сердце навсегда.

---------------------------------------------------------------------------------------

Её глаза, усталые от бега
Железных прутьев, кажутся пусты,
И мир вокруг, тоска его и нега –
Как отраженье этой слепоты.

Пружиной, точно в танце, полном боли,
По тесной клетке мечется, тиха,
И узок круг, где в центре – только воля,
Но и она податливо-глуха.

Лишь иногда, подняв, как штору, веко,
Случайный образ выхватит зрачком,
И он мелькнёт по членам тенью некой
И в сердце скроется потом.

----------------------------------------------------------------------------------

Пантерий взгляд, устав таранить прутья,
давно стал пуст. Теперь венцом всего
ей мнятся прутья: там, за прутьев мутью,
нет, кроме новых прутьев, ничего.

Свой тяжкий гнет смягчая неизменно,
от края вглубь ее шаги кружат.
Так в танце Сила мечется по сцене,
где спит Порыв, волшебным сном объят.

Лишь иногда, когда зрачок раздвинет
свой занавес, и впустит мир опять,
былая жизнь по жадным жилам хлынет,
чтоб в сердце снова пеплом стать.

-----------------------------------------------------------------------

Скользит по прутьям взгляд в усталой дрёме;
и кажется, за прутяной стеной
весь мир исчез, - и ничего нет, кроме
стены из прутьев в гонке круговой.

Упругих лап покорные движенья
в сужающийся круг влекут ее,
как танец силы в медленном сближенье
с огромной волей, впавшей в забытье.

Лишь изредка она приоткрывает
завесы век - и в темноту нутра
увиденное тотчас проникает
и в сердце гаснет, как искра.

--------------------------------------------------------------------

Она по клетке ходит утомленно;
измученным зрачкам не нужен свет.
Ей кажется, что прутьев миллионы
и ничего за ними больше нет.

Ступает хищник мягко и упруго.
Нет выхода. Вселенная мала.
Так сила в танце мечется по кругу,
где в самом центре воля замерла.

Порой зрачок, открывшись на мгновенье,
вбирает образ мира, как во сне;
по жилам к сердцу подойдет виденье,
чтобы исчезнуть в глубине.

------------------------------------------------------------

В глазах рябит от чёрных прутьев клетки.
Устала так, что тошен белый свет:
Ей кажется, весь мир такой расцветки –
решётка есть, а дальше – жизни нет.

Бесшумным шагом, гибко и упруго
по тесному узилищу она,
как в танце Силы, бегает по кругу,
где Воля у неё погребена.

Но вдруг на миг глаза её трезвеют
И видят что-то, что ушло давно...
Похоже, сердце чует каменея,
что и оно навек погребено.

-------------------------------------------------------------------

Скользя вдоль нескончаемой решётки,
лишь множит прутья утомлённый взор,
меняя мира отпечаток чёткий
на пляшущий решётчатый узор.

Повсюду только чёрных прутьев всходы.
Сжимает круг напрасной силы шаг.
И тайный жар утраченной свободы
потух в невидящих очах.

Однажды занавес поднимется бесшумный .
Прольётся свет в расширенный зрачок,
по телу дрожь пройдёт истомы чудной,
ударам сердца прекращая счёт.

--------------------------------------------------------------------

Глаза устали… Головою крутит -
От вечных прутьев белый свет не мил…
Весь мир – лишь тысяча железных прутьев, –
Кончались прутья и – кончался мир.

На мягких лапах Мощь кружит упруго
И Волю обвивает, как лоза,
Всё ждет, что та – сестра ее, подруга! -
Откроет безучастные глаза…

И иногда, – и впрямь – ресницы дрогнут
И выхваченный миг – в зрачок войдет,
Пройдет весь путь – безмолвно и подробно -
До сердца и – навеки в нем умрет.