Завод относился к военпрому, но работа была непыльная. Наша лаборатория занималась проверкой комплектующих изделий, закупаемых заводом на «стороне» для собственного производства. В основном в лаборатории работали женщины, но как-то само собой я быстро сошелся с группой молодых парней и девчонок, с которыми и проводил все свободное время. Народ мало отличался от моих приятелей с Измайловского. Круг интересов был вполне привычный: выпить, погулять, подраться. Зажигали мы в основном в заводском клубе, где чувствовали себя как дома, а когда появлялись деньги, заглядывали в ДК «Мир», по-нашему «молоток», «Козу» - клуб завода Козицкого или в другие злачные заведения, коих на Васильевском было немало.
Следует добавить, что со спиртным в нашей лаборатории никаких проблем не было. Для протирки контактов логических плат по техническим условиям использовался 70-градусный технический спирт – «шило». В реальности же, посеребренные, а то и позолоченные контакты чистились нулевочкой – мелкой наждачкой, а спирт использовался по прямому назначению. Конечно, при разбавлении он становился противно теплым, а от длительного его употребления портились зрение и печень, но нас, молодых, это не смущало, и перед очередным «культурным» походом обычно принималось для веселья грамм по 200 горючей смеси. Куда заводила нас эта тяжелая бурда порой было неожиданностью для нас самих.
С моего прихода на завод прошло пара месяцев. Стояла поздняя осень. На улице было промозгло, шел мелкий дождь. Все шло к тому, что без «шила» в этот день мы не обойдёмся. Так и вышло. К концу работы собрался в подсобке народ: наши парни, пара девчонок из соседнего цеха да алкаш из заводоуправления, всегда тонко чувствующий, когда мы заказывали спирт в отделе снабжения. Ему, правда, много не надо было. Быстро налили стакан, сунули корочку и, пока не начались пьяные базары, отправили восвояси.
Сами же не спеша разбавили спирт, подождали, пока он остынет, приняли норму и, быстренько, во избежание неприятностей с заводской охраной просочились через проходную. Еще одна чекушка разбавленного шила грела мне карман. Тяжелый кайф накатывал постепенно. Дождь уже не чувствовался, перед нами лежала осенняя темная улица, по которой мы брели без определенной цели. Так, нога за ногу, лениво перебрасываясь словами, мы добрели до Смоленского кладбища. Мы и раньше гуляли по его дорожкам, но черт нас дернул зайти на кладбище в этот раз. Не спеша, прогуливаясь, мы уже почти пересекли его. Не доходя немного до Смоленки, за деревянными постройками мы услышали странные звуки. У сарайчика для хранения кладбищенского инвентаря представилась любопытная картина. Пьяно пошатываясь, в позе буквы «ЗЮ» на стену сарая опиралась тетка, вполне прилично одетая, если это можно было так назвать, лет 45. Сзади нее, совершая недвусмысленные движения, пристроился мальчишка лет 15. Еще человек 6 таких же пострелов стояли вокруг и с нетерпением ждали своей очереди. Рядом на бревне закатав рукава, сидел молодой мужик довольно изможденного вида, и раскладывал заполненные мутно-коричневой жидкостью шприцы.
Обалдев от такой картины, мы, молча, наблюдали за процессом. Первыми очухались наши девчонки. И хотя сами они были оторвы еще те, и не то чтобы тетка сильно возражала против действий сексуально озабоченной молодежи, но женская солидарность и противоестественность происходящего подтолкнула наших боевых подруг к активным действиям. Похватав с земли хворостины, они с визгом и матюгами кинулись на малолетнюю шпану и стали хлестать мальчишек по чему попало. Когда тетке тоже угодило по голой заднице, она слегка пришла в себя и стала неуклюже поправлять платье. И так это нелепо выглядело, что мы покатились от смеха. Все, кроме Сереги, одного из наших послеармейцев. Если бы кто-нибудь в этот момент проследил за его взглядом, то увидел бы, что его налитые кровью глаза смотрели не на этот чудный спектакль, а на наркушу, сидящего в стороне. Спирт в его голове не стимулировал ясность мыслей, а парень Серега был здоровый. Без долгих размышлений он подлетел к мужику и так засветил ему в ухо, что тот кувыркнулся в канаву и больше оттуда не вылезал. Но Сереге этого показалось мало. Он не поленился, вытащил горемычного из канавы и пинками сбросил под берег в Смоленку. Был конец октября, вода в речке была холоднющая. Побарахтавшись у берега, мужик очухался и, шатаясь, полез через Смоленку на другой берег от греха подальше. Такое поведение нашего товарища легко объяснялось. Полгода назад от передозировки наркотиков погиб его брат, и Серега люто возненавидел все, что имело какое-либо отношение к наркомании.
А наши девчонки, разогнав мелкую шпану, помогли тётке одеться, вывели с кладбища и на рейсовом автобусе отправили домой.