Пропуск целого месяца учебы в обычной ситуации автоматически означал бы академический отпуск, но поскольку я пострадал за честь ВУЗа, руководство института отнеслось ко мне очень лояльно. Мне помогли написать пропущенные контрольные, не очень гоняли на зачётах и продлили без потери стипендии сессию. И все-таки чтобы догнать однокурсников я вынужден был предпринять титанические усилия.
Особенные проблемы мне доставили лабораторные работы по «Взаимозаменяемости». Когда-то этот предмет назывался «допуски и посадки», но вследствие применения новых технологий был значительно расширен и дополнен. Вот эти новые технологии и доставили мне основную головную боль.
Практику и лабораторные занятия по «Взаимозаменяемости» у нас вёл Романов Владимир Сергеевич - замечательный мужик с большим опытом практической работы в известном производственном объединении «Звезда». Он так организовал учебный процесс на лабораторных работах, что до тех пор, пока студент своими руками не выполнит задание, лабораторная работа зачтена быть не могла. Списать не представлялось никакой возможности, поскольку при защите лабораторной работы контролировалась как конечные результаты, так и методика работы. Отношения с Владимиром Сергеевичем у меня были нормальные, но то, что он «простит» мне пропущенные лабораторки, даже в голову не приходило.
На следующий день после выхода из больницы, я обречённо притащился на кафедру химического машиностроения для выяснения вопросов о выполнении лабораторных работ по «Взаимозаменяемости», отчётливо понимая, что перспектив успеть их всех сделать до начала очередной сессии никаких нет. Владимир Сергеевич встретил меня с ехидной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. Слово за слово я рассказал ему о своих злоключениях, надеясь вызвать хотя бы сочувствие. Однако ничем его не проявив, Владимир Сергеевич выдал мне чертёж детали, которую в ходе выполнения лабораторной работы мне предстояло изготовить. Она была довольно сложной конфигурации. На чертеже были указаны размеры детали с определёнными допусками. Мне предстояло вырезать с помощью лазерного резака эту деталь из металлического листа. Резак тоже имел погрешность на выполнение установленных координат. Все это предстояло рассчитать, учесть заданные допуски и технические возможности инструмента, настроить машину, вырезать деталь и предъявить преподавателю. Вариантов как-нибудь схитрить не было никаких, и я, отбросив сомнения, взялся за дело. «Глаза боятся, руки делают», сам не заметив как, я увлёкся работой. Когда все закончил, за окнами уже наступил вечер. В лаборатории никого не было, и только из открытой двери Владимира Сергеевича струился свет. Со сложными чувствами я вошёл в кабинет. Ничуть не удивившись Владимир Сергеевич поднял на меня глаза. Я подал ему ещё тёплую деталь. Он обстоятельно осмотрел ее, тщательно обмерил. Все совпадало. «У тебя зачётка с собой?». Я вытащил зачётную книжку, сам не понимая зачем. Я наблюдал за тобой -, сказал Владимир Сергеевич, - думаю, чтобы освоить ту или иную технологию, тебе руководитель не обязателен. Сам справишься. С этими словами он поставил мне зачёт и отдал книжку. Я не знал радоваться мне или плакать. По плану мне предстояло сделать ещё, как минимум пять лабораторных работ. Зачёт обычно ставился только после этого. Растерявшись, и не веря своему счастью, я спросил Владимира Сергеевича, когда следующая лабораторная работа. «Не надо тебе», - буркнул он и отвернулся к своим бумагам. Если бы я не боялся его обидеть, непременно бы расцеловал. А так я тихонько, как бы опасаясь спугнуть свою удачу, вышел за дверь. Академка отменялась и душа моя пела.