Но пребывание на военных сборах для нас не всегда было таким приятным. Каких мучений стоила, к примеру, для многих моих не слишком спортивных однокашников ежедневная утренняя зарядка. На зарядку полагалось выходить и в солнце, и в дождь с голым торсом, но в сапогах, а они, во-первых, были из грубой кирзы, а во-вторых бэушные, поскольку в части, где проходили наши сборы, решительно не планировали переводить новые сапоги на студентов, прибывших всего то на полтора месяца. Сапоги у многих были стоптанные, с выношенными стельками и при ходьбе добавляли немало проблем непривыкшим к таким спартанским условиям ребятам. Для бега они были уж и вовсе малопригодны. Тем не менее, в 6.30 утра весь состав сборов, кроме больных и убогих, как говорил наш полковник, выстраивался на стадионе и давал в этих сапогах 4, а то и 5 кругов. Проводились кроссы и в дневное время, и на большие расстояния, и с полной выкладкой, и в ОЗК, что означает общевойсковой защитный комплект, по-нашему просто кондом, но это устраивалось по отдельной программе, а утром зарядка была каждый день в обязаловку, и кросс был только началом. Справедливости ради стоит сказать, что после сборов все, даже самые тщедушные парни, выглядели молодцами. Свежий воздух, здоровое питание, ежедневные физические нагрузки, помноженные на молодость превратили моих приятелей в настоящих мужчин. Плечи развернулись, животы подобрались, на руках и ногах проявились мышцы. Неудивительно, что к концу сборов у многих закрутились романы с местными девчонками, а кто-то из ребят, как я слышал впоследствии, женился на своих пассиях.
После зарядки следовали утренние процедуры и завтрак. Потом работа в цехах или разные занятия, типа строевой подготовки, изучения вживую ракетно-артиллерийских систем, специальная подготовка.
В специальную подготовку входило, в том числе, обучение действиям при ядерном, химическом и бактериологическом нападении, что означало для студентов нашего, химического, как считалось, ВУЗа необходимость сжиться с ОЗК.
ОЗК состоит из плаща с капюшоном, превращаемого при необходимости в комбинезон, сапогов-чулков и перчаток. Все это из резины или плотного латекса, вкупе с противогазом, надетое на обмундирование и подпоясанное ремнем превращает тебя в нечто, похожее на … (понятно, почему ОЗК мы называли «кондомом»?) Через пять минут нахождения в ОЗК любой человек становится мокрым, хоть выжимай, и мы были не исключение.
Большая часть кроссов, проводимых в ходе специальной подготовки, означало для нас бег в ОЗК. Поначалу на парней после разоблачения из этой резиновой оболочки было жалко смотреть. Мало того, что форма была насквозь мокрой, еще из сапог выливалось немалое количество пота, а выглядели ребята просто ужасно: мокрые, взъерошенные, полностью исчерпавшие физические и моральные силы. Но привычка великая сила, и если после месяца тренировок такой кросс не делал спины ребят менее мокрыми, то общее состояние раз от раза менялось в лучшую сторону.
На меня подобные тренинги не сильно сказывались. Я, в отличие от многих своих товарищей, был физически подготовлен, но был еще один значимый стимул, не позволяющий мне расслабиться и демонстрировать окружающим свое утомление.
На военной кафедре предмет взрывчатые вещества вел у нас майор Деркач. Был он молодой, здоровый, примерно моих габаритов, и, что особенно существенно, много лет занимался вольной борьбой. Среди борцов разного стиля все время ведутся непрекращающиеся споры: чей стиль самолучший. Я занимался классической борьбой, майор – вольной и на сборах часто в свободное время подначивал меня на схватку. Я, естественно, своему командиру отказать не мог, а самого задевало за живое: типа он, как мне тогда казалось, уже не «боец», да еще и «вольник», что вообще несерьезно. Так мы не раз к удовольствию студентов и преподавателей сборов устраивали захватывающие схватки на зеленой лужайке позади казармы.
Арсенал приемов в классической и вольной борьбе приблизительно один и тот же, но майор 90 процентов активно проводимых действий в силу привычки начинал с «вхождения в ноги». Поэтому, стоило мне принять стойку пониже, майор переставал понимать, как дальше бороться. Для классического стиля «ноги» считаются табу, низкая стойка майора меня совершенно не смущала, и в большинстве случаев «бедный» майор летел через мою грудь, спину или бедро. Это его сильно злило, но надо отдать должное, наши спарринги никак не сказывались на служебных отношениях. Наоборот, Деркач всячески подчеркивал свое уважение к моей физической подготовке и борцовским навыкам.
Майор Деркач был у нас на кафедре самым молодым преподавателем. Большинство кроссов в том числе в ОЗК проводил именно он, и мне, в силу сложившихся конкурентных отношений обнаруживать свою слабость никак не хотелось. И я держался, несмотря на усталость, несмотря на заливающий не то, что глаза - трусы, пот, невзирая на скепсис своих друзей. Теперь, по истечении стольких лет я живо вспоминаю переполняющие меня тогда чувства. Как это было здорово: быть молодым, сильным, уверенным в себе. Впереди была целая жизнь и преодоление себя только подчеркивало остроту ощущений счастья.