Я долго думала вот о чем: как писатели публикуют свои книги? Неужели, им совсем не страшно? Это же читают их родственники, друзья, люди по всему миру, но родственники или друзья, как мне кажется, все же могут понять больше, чем остальные. Конечно, у всех это по-разному, но мне писатели представляются этакими публичными эксгибиционистами.
Возможно, все потому, что мои истории в принципе не представляются мне написанными. Мне сложно назвать свои истории актом творчества, по крайней мере - сознательного. Я могу решать: рассказывать их или нет, попытаться ли написать или изобразить. Но я не могу их редактировать и видоизменять. Мне не обойтись без пафосно-важных слов, но эти истории - большая ценность для меня, хоть я считаю, что они глупы и некрасивы. Это больше, чем я, больше, чем любая моя речь. Поэтому, я считаю, что и в любой другой истории непременно скрыто больше, чем автор хотел сказать. Так же как и в любой картине, в любой исполненной песне, в любом произведении.
Сегодня на анализе я пыталась рассказать одну из своих историй, что раньше я делала только фрагментарно. И меня удивляет, как болезненно я реагирую на любую попытку что-то изменить, на любое вмешательство. Будто, я рассказывала не для того, чтобы с этим что-то сделать.
Я рассказывала, потому что это высшая форма откровенности? Или потому что это очень важно и я понимала, что без этого не обойтись?
В любом случае, я сравнила бы свое состояние с поломанными часами. Старая банальная метафора, но без нее никуда. Эта злость, эта агрессия, это возмущение из-за вмешательства так перекрыли все удовольствие от придумывания и прокручивания раз за разом придуманного, что я больше не могу это делать. Надеюсь, сие явление временное, потому то жить без историй тяжко. Реальность затапливает все с головой, мучительное столкновение, раздражающая обстановка. Это болезненно скучно. Сразу отчего-то вспоминается цитата старого-доброго Мартина: "Лучшее фэнтези написано на языке мечты. Оно такое же живое, как мечта, реальнее, чем сама реальность... по крайней мере, на миг, долгий волшебный миг перед тем, как мы проснёмся. Фэнтези — серебро и багрянец, индиго и лазурь, обсидиан с прожилками золота и лазурита. А реальность — это фанера и пластик, окрашенные в грязно-коричневые и желтовато-зелёные тона. Фэнтези имеет вкус хабанеры и мёда, корицы и гвоздики, превосходного красного мяса и вина, сладкого, словно лето. Реальность — это бобы и тофу, а в конечном итоге — прах; это бесконечные магазины Бербанка, дымовые трубы Кливленда, парковки Ньюарка. А фэнтези сравнимы с башнями Минас Тирита, древними камнями Горменгаста, залами Камелота. Фэнтези летает на крыльях Икара, а реальность пользуется Юго-Западными авиалиниями. Почему наши мечты оказываются такими маленькими и скромными, когда исполняются?
По-моему, мы читаем фэнтези, чтобы вернуть утраченные краски, ощутить вкус пряностей и услышать песню сирен. Есть нечто древнее и истинное в фэнтези, затрагивающее глубокие струны в наших душах. Фэнтези обращается к спрятанному глубоко в нас ребёнку, который мечтает, что будет охотиться в лесах ночи, пировать у подножия гор, и найдёт любовь, которая будет длиться вечно где-то к югу от Оз и северу от Шангри-Ла.
Пусть оставят себе свой рай. Когда я умру, то лучше отправлюсь в Средиземье."

Current music Bruno Coulais - The Book Of Kells