Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

часть первая, мифологическая

 Жил-был посредь шестнадцатого века в деревне Оицу, что в Микава, некий крестьянин. И как-то повезло ему не то купить, не то подобрать где-то красивый большой меч. Большой, значит большой, одати, сантиметров на 90. Вопрос, зачем в один прекрасный день крестьянин потащил этакую бандуру с собой на поле, остается открытым. Видимо, что-то знал, Микава в те времена покой даже и не снился. Но потащил. И собирал себе урожай – а тут гроза. Жуткая, с ясного неба. И молнии в землю так и бьют. Перепугался крестьянин, меч схватил, над головой выставил – а сам молится «Защитите, благие боги!» Гроза тут же и прошла. Смотрит крестьянин – а у меча-то верхняя треть красная, потеки характерные такие… Ками благие, это ж он, пока в небо наобум тыкался, получается, бога-громовика зарезал, что ж теперь будет?

 Но крестьяне на то и крестьяне, чтоб здравый смысл в них брал верх надо всеми прочими состояниями. Урожай собирал? Собирал. Какой? А бобы адзуки. А они какого цвета? А красного же. А мешок как держал? Проверил – ну так и есть. Меч ножны прорезал, мешок прорезал, вместо бобов уже почти каша, оттуда и потеки. Никакого святотатства, только меч острый замечательно.

 Крестьянин в деревне похвастался, слух пошел – и через недолгое время приехал туда самурай-сосед, посмотреть редкостный меч. Возможно, сами понимаете, ради этого вся история и затевалась. Но меч оказался и правда хорош, враки там не враки, и работы доброго мастера, Фудзивара Канэмицу, чье клеймо местным не подделать никак, так что самурай, а звали его Такэмата Томоцуна, клинок все равно купил. И не прогадал – в следующем бою обнаружил, что остер и прочен новый меч удивительно – доспех рубит и не щербится. Так что об оружии прослышал уже Уэсуги Кэнсин – и возжелал его себе, ибо был до качественного железа большой охотник. Ну, а не давать Кэнсину желаемого для земляного самурая себе дороже. Подарил Такэмата князю меч – и вознагражден был сторицей, а его имя Кэнсин к названию меча прибавил – уже из вежливости. И стал меч зваться Такэмата-Канэмицу.

 И случилось так, что в очередном, третьем по счету, сражении у, кто бы мог подумать, Каванакадзима, прямо на Кэнсина вдруг как из под земли возьми и выскочи вражеский аркебузир, уже готовый стрелять. Князь головы не потерял, коня в прыжок поднял – не от противника, а к нему – и рубанул тем самым мечом. А дальше уже не смотрел, сражение не позволило. Смотрели потом люди его противника, Такеда, когда мертвых и раненых собирали. Лежит, понимаете ли, стрелок. Сам в двух частях и аркебуза его, тэппо, в том же состоянии.
 Вот после этого случая и стали говорить, что крестьянин-то, первый хозяин, соврал… но в другом. Не про качество меча, а про бобы. Ранил он-таки громовика-то, как пить дать (убить даже таким мечом ему не под силу было) – а про бобы потом выдумал, чтобы соседи из страха перед местью разгневанного божества с ним чего дурного не сделали.

часть вторая, жульническая

 Долго ли, коротко ли, а умер Уэсуги Кэнсин, и по результатам внутренней войны княжество его досталось племяннику и приемному сыну Уэсуги Кагэкацу. А с княжеством – и коллекция мечей. А Кагэкацу был большой любитель порядка. Посмотрел он, в какое состояние за годы сражений привел его великий дядя знаменитый «большой меч» - и отослал заслуженное железо мастерам в Киото: починить, почистить, отполировать. Привезли обратно – однако, меч как новенький, аж светится, видно, не лгут, лучше киотской воды для полировки – нет. Но случился среди осматривавших прежний хозяин, Такэмата, пожилой уже владетель. И возговорил он человеческим голосом – а меч-то не наш. Отменный меч, но не наш. Как так? А вот так. Тут на ребре, наверху, пара выемок была, таких, что никакой полировкой не сведешь. А на этом их не то что нету, а никогда и не было.

 Кошмар, грабеж, разбой и святотатство похуже всякого громовика. В Киото срочно наряжают комиссию во главе с Такэматой. И поскольку комиссия практической сметкой обделена не была, то первым делом послала обежать все лавки оружейные – мол, если вам вдруг поручили продать большой меч такого-то вида, то, пожалуйста, верните его, потому что ошибочка вышла. Меч, к тому времени уж и продать успели – от Этиго до Киото путь не такой уж близкий. Но, с другой стороны, и князь Уэсуги – не тот человек, чтобы с ним кто-нибудь хотел ссориться. Так что нашелся одати, владелец новый погоревал, но отдал, деньги свои обратно получил – а все дело пошло на рассмотрение господину Ишиде Мицунари, который тогда и был в Киото судьей. И поскольку человек он был дотошный и обстоятельный, то с такой ниточкой вытащил он целую веревку, а именно – шайку, промышлявшую подделкой ценного оружия. И для тринадцати участников кончилось дело казнью.
часть третья, не менее жульническая

 На чем дело и было закрыто? Да как бы не так. Потому как мастер, изготовивший подделку, несколько лет спустя обнаружился в том же Киото жив-живехонек. Ходили слухи, что он не имел отношения к афере, а просто сделал копию на заказ, не ведая, кому и зачем она потребовалась – и губернатор Киото пожалел хорошего оружейника, спрятал его от Ишиды и помог сбежать, ну а уж после Сэкигахары этот самый Масатоши спокойно вернулся домой.

 Поверить слуху мешает одна подробность: когда перед гражданской войной Ишиде Мицунари потребовались союзники – он очень многим делал дорогие, редкостные подарки, в том числе – мечи работы знаменитых мастеров. В тот момент это мало кого удивляло – ну, распотрошил коллекцию для такого важного случая, победит, так новую заведет. Удивляться начали, когда Ишида войну проиграл – и замок его, Саваяма, был взят – потому что тогда и выяснилось, что жил Ишида очень скромно и в полном соответствии с собственной максимой – если у вассала есть долги, значит он раззява и бездарь, не следящий за собственными расходами, а если у вассала есть накопления – то он вор и жулик, откладывающий деньги, которые мог бы потратить на пользу земли и господина. Лишних денег у Ишиды Мицунари не имелось и коллекций – включая оружейные – тоже. Так откуда мечи-то? Тут и вспомнили про ту киотскую историю – видно, мастеров он тогда пощадил, придержал и к себе уволок, а когда понадобились, задействовал. А знаменитая его дотошность тут послужила к тому, что ошибок при изготовлении копий больше не делали – так что потом коллекционерам всех сортов на столетия споров хватило, у кого оригинал, а у кого – мицунариевская подделка (правда, в наши дни и подделка такая ценится высоко).

 А что же сталось с мечом Такэмата-Канэмицу? Совершенно неизвестно. Князь Уэсуги, получив его обратно, подарил его – как и собирался – господину регенту, Тоётоми Хидэёши, который у него этот меч года два в подарок выпрашивал. От регента меч перешел к Тоётоми Хидэёри и бездарно пропал при второй осаде Осаки в 1615 совершенно неиспользованным. Ходили, опять-таки, слухи, что Хидэёри спасся и меч с ним – но тот клинок, который потом выдавали за Такэмата-Канэмицу, резко отличается и по длине, и по конфигурации.

 Значит погиб? Возможно, что и нет.

 Дело в том, что князь Уэсуги, был совершенно не рад отдавать родовое сокровище вообще и любимое оружие любимого дяди в частности господину регенту, который, конечно, хороший человек – но не до такой же степени? Отказывать тоже не хотелось. Вот поэтому именно он, он, а не кто-нибудь, и заказал в Киото копию. А дальше не то киотские аферисты его в эту игру обыграли и его собственную подделку ему подсунули, не то нежданный каменный гость Такэмата невовремя рот раскрыл и всю игру князю испортил. Но так или иначе, кто сказал, что копия была всего одна? Подделка ушла к регенту, а оригинал остался у дарителя, в сухом прохладном месте. Где? Неизвестно. При жизни регента хвастаться сокровищем князь никак не мог. После его смерти – тем более: Уэсуги оказались на проигравшей стороне и такую ценную вещь непременно бы победители у них вытребовали. К тому же, при жизни князя клан Уэсуги «менял квартиру» - переезжал из провинции в провинцию – два с половиной раза. Документы пропадали, документы горели, чертежи растворялись в воздухе… спрятать не особенно большую ценную вещь да так, чтобы никто концов не нашел, было не очень сложно. Потом, при жизни следующих поколений, могли и сами забыть. А потом наступила революция Мэйдзи.

 Так что, если вы случайно купите на барахолке побитый жизнью старинный меч-переросток и обнаружите, что ножны его присутствие переносят недолго, потому что он их пороезает насквозь – знайте, что у вашего приобретения есть имя.