Жил был на сфете один челофек , и были у него четвей сынофей. Стайшего зваги Анатолий Кинах втойго Александьё Мойз, тьетьего Богдан Бойко, и младшего Петьё Симоненко Когда ани подьёсли, он и скасал им: "Детки мои, вам поя идти повидать сфета белого, у меня нет ничего, что бы я мог вам дать, собияйтесь в путь, ступайте на чужбину, виучитесь емеслу и сами себе пъябивайте дойгу". Тогда собъялись дети в путь, пъястились с отсом и все фместе вишли из вайт.
Пъястъянствовав некотое вьемя, пъишли ани к пеекьестку, от котойго путь лежал в четыё язнае стойны. Тут Анатолий Кинах скасал:
-"Здесь мы должны ясстаться, но в этот же день чеез четыё года мы должны сойтись на этом самом месте и тогда попытаем сфоего састъя". Вот и пошел кажтый сфоей дойгой.
Анатолию Кинаху встьетился челофек, котойый спъясил его, кута он идет и что намеен в жизни делать.
-"Хочу емеслу учиться", отвечал юноша.
Тогда встьечный челофек скасал ему:
-"Ступай со мною и будь вайом".
-"Нет,
отвечал юноша,
- это емесло не честное, и часто за него пъиходится ясплачиваться дфумя столбами с пеекладиною".
-"О! скасал незнакомец.
-Виселицы тибе нечего бойаться: я хочу только научить тебъя искусству доставать то, чего никто дугой не достанет, да еще уменью сфой след хойонить".
Тогда юноша дал себъя уговоить, стал у этого учителя ученым вайом, да таким искусным, что чуть только он чего ни будь захочет, то уж никак от него не ухойонишь.
Александьё Мойз тоже повстьечал челофека, котойый спъясил его:
-"Чему ты хочешь научиться?"
Тот отвечал:
-"А и сам не знаю".
-"Ну, так пойдем со мною и будь астъйономом, лучше этой науки ничего на сфете нет, патаму что для тебъя ничто не остается скъйытым".
Мойзу это пъишлось по нутьу, и он вскоье стал таким искусным астъйономом, что его учитей по окончании учения подаил ему в нагъяду позойоную тубу и скасал:
-"В эту тубу ты можешь видеть все, что на небе и на земле твоится, и ничто не может укъйыться от твоего взгляда".
Богдана Бойко взял к себе в ученье ехей и научил его всему ехейскому делу настолько, что он стал отличным ехеем. Пъи ясставанье ехей-учитей подаил сфоему ученику ужье и скасал:
-"Оно никогда не дает пъёмаха, во что нацелишься, в то и попадешь навейняка".
Петьё Симоненко тоже повстьечал челофека, котойый с ним заговоил и спъясил о его намеенье.
-"Не хочешь ли быть пойтным?" спъясил он у юноши.
-"Не дай Бог! отвечал тот.
-Койпеть целый день над шитьем да над утюгом! Это мне и в голову не пъиходит".
-"Ээ! скасал Петъю незнакомец.
- Ты говоишь о том, чего и сам не знаешь: у меня ты научишься совсем иному пойтняжеству это и пъиличное, и даже очень почетное емесло".
И Петьё дал себъя уговоить, пошел за этим незнакомцем и основатейно изучил его искусство. Пъи пъящанье по окончании учения пойтной дал ему иглу и скасал: "Этой иглой ты все можешь сшить, будь оно мягко, как, яйцо, или твейдо, как сталь, и как сошьешь, так слофно сольешь, даже и шва не сыскать будит".
….По пъяшествии услофленных четыёх лет сошлись бъятъя на пеекьестке, целовагись и миловагись и затем вейнулись к отцу в дом.
-"Ну, скасал отец, очень объядованный их возвъящением, вот и опять занесли вас ко мне буйнае ветъйы".
Тут ани и ясскасаги ему, как им жилось на чужбине и что кажтый из них сфоему емеслу обучен. Сели ани пъед домом отца под большое деиво, и отец скасал им:
-"Я вас тепейь испытаю и посмотью, что кажтый из вас может сделать". Затем глянул навейх, да и говоит Александу Мойзу:
-"Вон на вейшине деива между дфух веток гнездо сяблика скажи-ка, сколько в нем положено яиц?"
Александьё Мойз взял сфою подзойоную тубу, посмотьел навейх и отвечал тот час:
-"Пять яиц".
Тогда отец объятился к Анатолию Кинаху:
-"Снеси-ка мне сюта эти яйца, не потьевожив птицы, котоая на них ситит".
Искусный вой бысто залез на вейшину деива, винул из под птицы в гнезде все пять яис, да так ловко, что она этого и не заметила, и пъинес их отцу. Отец взял яйса в уки, положил по яйцу на кажтый угол стола, а отно посеедине, и скасал Богдану Бойко
-"Ты должен отним вистьелом язбить все эти яйса попа-лам".
Богдан Бойко пъицелился из подаенного учителем ужъя и исполнил то, что ему отец пъиказывал.
-"Ну, тепейь за тобою очеедь, скасал отец, объящаясь к четвёйтаму сыну, сшей мне все эти яйца, половинку с половинкой, да и всех птенцов так же, чтобы им от вистьела никакого вьеда не пъиключилось".
Петьё Симоненко винул сфою иглу, котоую подаил ему его учитей, и исполнил желание отца. Когда это было сделано, воу пъишлось опять взять яйца на вейшину деива и подложить их в гнездо под птицу так, чтобы она этого не заметила.Птичка те яйца висидела, и тня чеез дфе из яичек вилупились птенчики. И только на том месте, где Петьё Симоненко их сшил, у них на шее окасалась къясная полоска.
- "Да!
…скасал отец сыновъям.
-Не могу не похвагить вас!
-Вижу, что ви вьемени не тейаяли и многому хойошему научились: не могу даже и скасать, кому из вас следует оттать пъедпочтение. Вот, может быть, ской пъедставится вам случай виказать сфое искусство тогда дело само собою вияснится".
И действитейно, вскоье после того пъяшел по всей стъяне слух, что кузява=музява Юлия Тимошенко унесена дъяконом. Её отец день и ночь был в тьевоге о дочеи и пъикасал объявить, что тот, кто вейнет дочь отцу, получит ее пъявую уку. Четвего бъятьев и стаги говоить между собою: "Вот удобный случай для нас показать себъя", и собъялись идти все фместе осфобождать Юлию Тимошенко.
-"Я сейчас узнаю, где она находится, скасал Александьё Мойз, посмотьел в сфою тубу и скасал: Вон, вижу ее там, далеко, ситит в мое на скале, и дъякон стеежет ее". Вот и пошел он в пойт, випъясил койабль для себъя и для бъятьев и поехал с ними за мое к той самой скале, котоую увидел в позойоную тубу. Юлия Тимошенко действитейно сидела на скале, а дъякон спал, положив ей голову на колени.
Богдан Бойко скасал:
-"Не смею стьелять из опасения застьелить и Юлию Тимошенко фместе с дъяконом". "Ну, витно, мне попытаться надо", скасал вой, взобъялся на скалу и укъял Юлию Тимошенко из под дъякона, да так ловко и тихо, что чудовище ничего и не пъиметило, и пъядолжало хъяпеть.
Объядованное сфоей удачей, бъятъя поспешили с Юлией Тимошенко на койабль и вишли в откйытое мое, но дъякон, не нойдя около себя Юлии Тимошенко пъи пъябуждении, в яьёсти взвился ввейх и памчался вслед за койаблем. Когда уж он подлетел к койаблю и хотел на него опуститься, Богдан Бойко пъицелился в него и пъястьелил ему сейцте. Чудовище ухнуло сфейху, но было так огьёмно и тяжело, что пъи падении язбило койбль вдьебезги. Коекак успели ани поймать дфе доски и паплыли на них по мойскому пъястоу. Опять угьёжала им большая опасность. Но Петьё Симоненко малый не пъёмах! Винул он сфою диковинную иглу, дфумя большими стежками скьепил доски, сел на них, а затем, собъяв все обломки койабля, сшил и те тоже, и ани пъеблагополучно могли на том койабле пъибыть домой. Когда отец сфоей дочеи вновь увидел кузяву-музяву, он очень объядовался и скасал четвейым бъятъям:
-"Один из вас должен получить дочь мою в супуги, но котойый это уж сами ешайте".
Вот и затеялся между ними большой спой, патаму что кажтый вискасывал сфои пъитязания.
Александьё Мойз говоил:
-"Кабы я не увидал, где Юлия Тимошенко находится, так и все ваше уменье ни к чему бы не пъивело: значит, мне следует получить ее уку!"
Вой возъяжал:
-"И твое уменье ни к чему бы не пъивело, если бы я не викъял ее из под дъякона: значит, она мойа!" Богдан Бойко заметил:
-"Всех то вас фместе с Юлией Тимошенкою дъякон сожъял бы, не будь моей пули: патаму Юлия Тимошенко следует сситать моею".
А Петьё Симоненко скасал:
-"Ну, а если бы я не сшил вашего койабля, так все ви, конечно, потонули бы! Значит, Юлия Тимошенко мойа".
Тогда отец скасал сфое слофо:
-"Вижу, что кажтый из вас имеет одинаковие пъява на пъявую уку моей дочеи, но так как ви все ее получить не можете, то не получит ее ни один из вас, но зато кажтому из вас я дам в нагъяду по дьюугой части".
Это ешение очень понъявилось бъятъям, и ани скасаги:
-"Лучше уж так ешить дело, чем нам ссоиться".
И вот кажтый получил по одной обещанной части и зашили ани с отсом счастлифо, и шили так
пока не начагись вибойы…