| Journals.ru » Птиц » ........ | |
|
Почему ты молчишь? © Кицунэ-сан -Почему ты молчишь? Ты все время молчишь… Ты. Я вижу опрокинутое небо… Небо наоборот. Все неправильно. Колючий взгляд. Все неправильно. Shit! Все неправильно. Не угадать когда – сорвало резьбу… и под откос. Лежу на спине и вижу – опрокинутое небо. И не вижу. Но краем глаза знаю…. Маникюрными ножницами – ты… Отрезаешь голову канарейке. И безмятежно светлы чайно-ореховые глаза. Shit! Я смотрю, как в прорезанном лучами солнца воздухе танцуют пылинки. И свиваются в кольца сизые питоны сигаретного дыма. Дерьмо. Почему ты молчишь? Мне холодно в серых Питерских камнях. Не молчи. На окровавленной стали - ярко-лимонные перья. Прилипли. Лезвия бурые от запекшейся крови. Ты держишь двумя пальцами отрезанную птичью голову. Мне уже интересно – что дальше? Я хочу распахнуть эти стены. Отодвинуть их, как громоздкие бабушкины шкафы, насквозь пропахшие нафталином. Ты поправила маникюр – мне нравятся твои руки. Если бы ты знала, как я люблю смотреть на твои руки… Ты поправила маникюр – солнце вспыхнуло на стали ножниц… Ты хмуришься, прикусываешь губу и сосредоточенно вырезаешь маленькое сердечко из обезглавленной тушки. Ненормальная. Таксидермистка. У тебя лицо ангела… Уставшего ангела, но даже сейчас… Сейчас, когда ты – так похожа на ребенка. На маленького ребенка, что выводит неровные буквы на линованном листе. Только ты препарируешь канарейку. Меня немного пугает, как аккуратно. Так же, как меня. Если я распахну стены – мы сможем поговорить. Появятся метры неистертого нами пространства. Не забитого нашими запахами. Запахами успевшими перезнакомиться, состариться и умереть. Дерьмо. Кричи. Бей посуду. Устраивай провокации. Облей меня грязью. Площадной бранью. Хочешь – лги. Только не… Но ты молчишь. Ты молчишь и я слышу соседей. Они ходят надо мной и тобой. Они возвышаются над нами. Они выше на три метра. На целую разницу этажей. И это дает им право. Ходить по мне и тебе. Впечатывая шаги в тонкую височную кость. Прекрати это. Останови это. Ты не слышишь моего немого крика. Ты – тупая сука. Ты тупая сука… и только неопрятная кровь на твоих красивых руках…. Ты – сука. Особенно хороши – темно-рыжие локоны… Очень по разному падают они – непрошеные на твое лицо. Ангела. Или Лилит. Наверное, она так же закусывает краешек губ. Уже тысячи лет. В бесконечной темноте. Она как ты. Когда ты хочешь – один твой взгляд – это уже изнасилование. Непримиримо дерзко. Бедра и плечи преступны . А я ревную спиной и межреберным нервом. Зачем ты мне? Я не знаю этого. Как и многого другого. Иногда мне кажется – я не знаю ничего. Мне душно видеть… как ты удовлетворенна тем, что делаешь. И я закуриваю снова и снова. Как будто тонкая занавесь дыма – это бронебойные жалюзи. Я сделаю пару жадных тяг и жалюзи схлопнутся. Мы останемся в разных полушариях – ты и я. Я не хочу… Но я вооружена до зубов – твоими любимыми словечками… Горьковатой, хвойной смолой они навязли у меня на зубах. Они забиты мне в глотку. Пережиты не раз. Переплавлены и теперь – я могу класть пулеметной очередью цитат. Красть – интонации. Но ты защищена. Не бойся. Ничего не бойся, у тебя иммунитет. У меня иммунодефицит. Я – дура. Полная дура. В моем компе нет паролей. Мои часовые спят. Моя спина так заманчиво оголена. Оголена для случайных небрежных ножей. И это наказуемо. Надолго и всерьез. Я вырезаю вчера из сегодня и понимаю – здесь надо ставить запятую. А лучше – точку. Бескомпромиссную – как ... Но. Я что-то значу. Это иллюзия, но к ней ты чутка. Спасибо, сука. Безупречно жестокая сука. Ты не глуха. Эти короткие передышки. В сумрачный – из-за тяжелых занавесок : прохладный – полдень. Это короткая передышка: как бы хотелось не жить… А прорасти в гобелены, в обивку дивана – распадаясь на приглушенные цвета.. Как вода впитаться и только наблюдать. Из под опущенных ресниц – наблюдать. Так бесстрашно, но только когда – бронебойные залпы твоего взгляда – мимо. Поверх голов. Потому что – я вздрагиваю! когда ты случайно – рассеянно паля по квадратам углов – попадаешь в меня. Сука. Дерьмо. Живем короткими перебежками… С неверными, ни мне ни тебе, передышками. Вот. Телефонным звонком взяты на раз. Руки столкнулись над трубкой телефона. Я отступила… На два такта назад и теперь… Буду гадать по глубоким теням – кто там? Хриплый басок или жемчужно-серое сопрано. Сопрано мне нравится меньше. Я выслеживаю его тень на твоем лице. Но оно скажет не больше чем бронзовые Будды индийского храма. Ты хранишь свои тайны. А я нет. Дура. Но хуже всего – это потребность… Я чувствую боль своих бронхов коротким смешком. Я потребитель своей любви… Если бы ты знала… Если бы я знала – зачем мне так важно чувствовать тебя. Зачем? Пощечины отгорели на щеках. Помнишь время когда они рассыпались фейерверками? Я просто хотела проснуться с тобой. Чтобы переплетались руки . И мерное дыхание твое – чувствовать. Отражать темными сосками… Что бы на ребрах – остывало на вдох – горячее и сонное – твое дыхание. Сука. Мне неинтересны чужие… Зачем мы пришли сюда? Ты любишь темно-зеленное… Это зелень болот… Тина твоего взгляда. Я сумасшедшая. Дай мне жить. Здесь и сейчас. Может быть это неверно. В корне неверно. Даже опасно. Но если бы, после всех ночей… Если бы только было возможно. Просить – здесь и сейчас. Отрекаясь от пыльного савана мумифицированного вчера. Давай предадим земле прошлые дни. Давай возьмемся за руки и пойдем гулять. Я потерплю – нагретые солнце плиты. Я выдержу даже раскаленный асфальт. Почему ты молчишь? Я только молчу в ответ. Но это не мое желание. Эта не мои правила. Не моя жизнь. Не моя игра. Просто я не могу уйти. Мне очень жаль, что так получилось. Закрой дверь. Закрой – когда я выйду за хлебом. Запри на все замки – если я выйду за коньяком. Просто не дай мне вернуться. Запрети. Спаси меня. Почему ты молчишь? Сука. Божественная сука. Ты закончила с канарейкой… Это смешная мысль … Но. Если я лягу на стол и порву лен рубашки. То какие ножницы ты возьмешь, когда станешь вскрывать меня? Хочешь мой нож? Возьми… Я знаю: это не будет сразу и по рукоять… На этот раз неторопливо – нежно. Ты не запретишь мне. Спрятать лицо в тяжелых твоих волосах. Ты не запретишь мне – даже коснуться – темно-вишневых губ. Меня смущает – как они равнодушны ко мне. Это так грустно: целовать онемевшие губы. Равнодушные и терпеливые ко мне. Проникать горячим и мокрым в прохладный склеп твоего рта… Что мне там делать? – думаю я. Стирать пыль с могильных плит? Дай мне боли. Сотри меня. Не молчи. Дай мне счастья. Или иллюзию. Разве важно? Но дай : здесь и сейчас. Я так хочу этого, что вот-вот сорвусь на слова. Бесполезно… Коридоры. Труп канарейки. Порванные записки. Вчера: я достала их – все-все… Невинные, как младенцы: «Ушла . Скоро буду.» Искушенные: «Малыш, приду после десяти. Ты знаешь, чем мы займемся?» Больные: «Извини, не успела предупредить. Уехала. Позвоню.» Ироничные, теплые, раздраженные - нервными росчерками на окончаниях… Все. Я достала их – и ящик стола упирался мне в живот. А потом сев на пол: ударившись подбородком до коротких, неконтролируемых слез… Ударившись о тот же ящик… Я рвала их – на мелкие-мелкие клочки… На разлинованное и опороченное чернилами конфетти. Ты смотрела мне в спину… Я опоздала заметить. И не знаю как долго: Ты смотрела мне в спину… Пристально и равнодушно. Мне казалось – тетка: слепая чеченка с повязкой на глазах… уличная торговка с перекосом в триста грамм на подкрученных весах… взвешивает каждый мой жест… за тонированными стеклами твоих зрачков. Сука. Никто не убрал. И теперь мы задеваем обрывки, клочки носками сандалий… и сквозняк крутит их, как осенние листья. Блядство. Когда-то усталость берет свое. Сушит мысли, делает ломкими и неуверенными самые стандартные жесты… Усталость берет свое. Посмотри в мои сухие глаза. Мы отпустили всех птиц… Теперь они летят – высоко-высоко… Не здесь. Их маленькие тела – давно окоченели… Мы держали их в клетке… Лимонных и рыжих… оттенка «оранж» - канареек. Манекены наших тел… Это те же мы, не успевшие захлопнуть за своими спинами дверь во вчера. Перепутавшие ее с дверью в Лето. Сфальшивившие на струнах , сломавшие безупречный «квадрат» блюза. И теперь – соприкасаемся восковыми губами, марионетки… Просто потертые куклы в третьеразрядном театре… Кукольник пьян и я курю…. А ты вытираешь стол… белым-белым шелком… Фаянсовые куклы. Невозможно. Утро пятницы только еще больше утомит. Даже мое фирменное. Но никогда – вслух: «сука» - выдохлось… Выдохлось. Вот. Начни новую игру. Это должно тебя вылечить. Или просто развлечь. Если тебе удастся по-настоящему, если тебе удастся… Самое главное, что дает мне веру в тебя: Я знаю, ни грамма боли… даже тени боли… не будет в твоих глазах, когда ты положишь трубку. Когда ты положишь трубку… я сделаю это по-настоящему… Это самый короткий – как электрический разряд – самый кроткий способ – выйти из расклада. Выйти вон из черепной коробки. Наконец отдохнуть. Ты узнаешь об этом заранее.. Но все сделанное до того, все проигранное сотни раз – ежевечерние представление на нашей кухне… на нашей сцене… Обесценило. Так-то… И я закрываю дверь – получив на эполеты самую необязательную из твоих улыбок. Этот город полон дерьма. Я выключаю свет. Мои пальцы помнят номер твоего телефона. Я знаю, что ты знаешь… В прокуренной комнате моей квартиры… я бегу по проводам … Бегу. Почему ты молчишь? Game over. |
|
| URL | |