| Journals.ru » Флора » ........ | |
| 15. - Русское средневековое законодательство | |
|
период Средневекового права: IX-XIV вв., где эволюция средневекового права представляется зарождением новых юридических форм, вызванных потребностями развивающегося общества. Танечка, выбери главное. Это махонький кусочек диссертации, но я уже упарилась его сокращать, потому что много вещей системных, возможно существенных для ответа Государственность в средневековой Руси возникла еще в недрах родоплеменных отношений. В середине IX-X в. государственность восточных славян была уже организована по территориальному признаку, и постепенно начался процесс отделения публичной власти от общества путем сосредоточения ее в руках князя и его дружины, при этом сохранялось огромное своеобразие форм этой власти на юге и на севере. Славяне в исследуемый период обладали развитым этническим самосознанием и ощущали свою принадлежность к могучей древнерусской державе. Однако говорить о прочной государственной организации в эту эпоху еще трудно. Важнейшим элементом в политической системе средневековой Руси в процессе формирования правового порядка становится вече. Следует отметить, что необходимо различать вечевые собрания IX-X вв. и XIII-XIV вв. По мере своего развития вечевые собрания утрачивают демократичность, изменяется социальный состав вече. Эти перемены сопровождаются снижением демократичности вече за счет вытеснения из него представителей мелких собственников и замены представителями крупного капитала и политической элиты. Постепенно вечевые собрания преобразуются в аристократические собрания, теряя характер народных. В зависимости от формы политического устройства и политического режима государственного образования меняется и состав представительства вече. В эволюции княжеской власти можно выделить несколько этапов. Начальный этап — это формирование родовой княжеской публичной власти, К XIV в. роль княжеского законодательства становится главной интегрирующей социальной силой. В начале первого этапа формирования государственности еще нет принципиальной разницы между властью военной и публичной. Тот, кто обладал властью военной, и представлял публичную власть. Дружина — важнейшее интегрирующее начало, в ней стираются племенные противоречия, тем самым создавая принципиально новый социальный фундамент для рождения государственности. Объединение в дружину порождало новую форму социальной организации. Существовало два пути формирования государственной власти на Руси. Это путь, который нам демонстрирует северо-запад, во главе с таким политическим центром, как Новгород, где государственная власть была сформирована сначала в демократической форме, потом преобразованной в аристократическую (власть собственников, боярской аристократии). И путь южный, во главе с политическим центром в Киеве, где государственная власть была сформирована через военную демократию (вече и военный предводитель), переродилась, а затем трасформировалась в государственные военно-иерархические структуры (князь со своею дружиной). Формой властвования, связывающей подвластное население с центральной властью, было взимание дани и «полюдья». Дань и полюдье принципиально отличны как формы социальной связи с подвластным населением. Территории Древнего Новгорода увеличивались не только присоединением уже освоенных территорий, но и путем колонизации и освоения новых территорий, раннее никем не заселенных. Причем такой процесс включения в состав территории Новгорода новых земель путем сбора с них налогов сопровождался острым соперничеством за такую возможность с княжеской администрацией соседних политических образований. Создание и последующая эволюция русского средневекового права происходило в несколько этапов. Внешняя форма права поочередно была символической, вербальной и текстуальной. Символическая форма была закономерным этапом в развитии русского средневекового права, она отражала процесс формирования новых средневековых юридических понятий. Постепенно с усложнением социальных отношений, возрастанием рационализма и практицизма правовые отношения теряют свою первоначальную казуальность, и символическая картина права заменяется вербальной, а затем текстуальной. Но окончательного отмирания символической формы права не происходит и по нынешний день. Право всегда использует символы, когда нужно лаконично и образно выразить суть правового явления и донести ее до общества. Текстуальная же форма права изменялась под воздействием как внеязыковых факторов, так непосредственно и языковых, причем неязыковые факторы были главными в процессе этих изменений. Усложнение палитры социально-экономических отношений требовало изменения формы права, ее усложнения, обновления и расширения юридической терминологии. Эти изменения носили эволюционный характер, само изменение происходило путем расширения значений и смысла правовой формы либо метафоризации или метонимического переноса значения на вновь возникающую правовую форму. Причем в процессе такой эволюции заимствования в русском праве — скорее исключения, чем правило. Основной канал заимствования — опосредованный, когда некоторые христианские догматы были трансформированы в правовые аналогии в светских сборниках права. Дополнительным каналом таких заимствований стало использование терминологии, употребляемой византийской канонической традицией на Руси для обозначения новых правовых значений. Для права эпохи раннего Средневековья характерен юридический дуализм, вызванный столкновением славянского (обычного) и канонического (византийского) права. Это нашло отражение в наличии двух систем юридической терминологии. С принятием христианства обычное славянское право постепенно теряет пространство своего применения, сужаясь до бытовых обыкновений. Лишаясь связи с традицией, которую стала заменять христианская этика, обычное право потеряло главное, что необходимо для права, — непосредственную созидательную связь с культурой. Обычаи становятся простыми обыкновениями, замыкаются в локальных сообществах (семья, община, местность). При этом они часто видоизменяются, утрачивая необходимый универсализм, здоровый консерватизм и стабильность, присущие праву. Новая христианская правовая традиция прочно занимала место, ранее по существу принадлежавшее обычному славянскому праву. Эта традиция сознательно поддерживалась обществом и властью и со временем все больше и больше находила отражение в соответствующих правовых текстах. При всем этом обычное славянское право стало фундаментом, на основе которого строилась вся остальная правовая система. Именно русское право и было действующим в противовес каноническому византийскому праву, служившему скорее образом, нежели в качестве правоприменительного средства. Хотя были исключения. Так, заимствование светского византийского права развивающимся славянским правом происходило исключительно в области наследственного и брачно-семейного права и то лишь только потому, что эта сфера правовых отношений была в юрисдикции церкви. В других правовых областях, как правило, светское византийское право рецепируется свободно, заполняя лакуны социальных отношений, по каким-то причинам оставшимся еще неурегулированными обычным славянским правом, или, в крайнем случае, вытесняя и заменяя ряд традиционных норм древнейшего славянского права новыми, выросшими из недр византийской правовой традиции. Как, например, это случилось в уголовном праве с появлением в системе наказаний смертной казни и членовредительных наказаний, потеснив славянскую систему штрафных санкций. Процесс свободной рецепции византийского права славянским находит частичное подтверждение в использовании византийских правовых терминов путем метонимического переноса (т.е. сопровождавшегося некоторым изменением смыслового значения переносимого термина). Новые источники познания права, вводимые в научный оборот, позволили уточнить процесс формирования понятийно-терминологического аппарата юриспруденции в эпоху Средневековья. Сравнительный анализ понятий и юридических терминов, используемых в берестяных грамотах, с понятиями и юридическими конструкциями памятников русского права подтверждает гипотезу о том, что Краткая редакция Русской Правды по своему происхождению — новгородский источник. Становление и развитие правого статуса лица как субъекта частного права проходило по линии постепенного выделения этих прав из комплекса коллективных прав и обязанностей по мере усложнения социальной структуры в ходе исторического процесса. Характерная черта становления субъективных прав и обязанностей в исследуемый период - преобладание обязанностей над правами. Тип социальной связи воздействовал на объем субъективных прав и обязанностей. Утверждение о том, что общество средневековой Руси являлось строго сословно корпоративным, где сословия имели закрепленные в праве привилегии научно несостоятельно. Фактическое неравенство было вызвано жизненным укладом и неправовыми обстоятельствами. Разница в правовом статусе имелась у свободной части населения по сравнению с несвободной. Но даже в таких условиях часть лично несвободного населения обладала комплексом прав и обязанностей, нашедших свое правовое оформление. В правовом положении рабов в IX-XI вв. произошли изменения уже в XII-XIV вв. Лично несвободные имели расширенные правовые возможности за счет включения их в более широкие социальные связи. Правовой статус холопов было разным в зависимости не только от источника рабства, но и этнической принадлежности. Если холоп ранее относился к категории свободных в этом же обществе и не был чужаком в среде данного этноса, то имел больше прав по сравнению с рабами из других земель. Особенности фактического положения части населения обусловливались типом социальной связей эпохи Средневековья, когда важную роль И1рал правовой институт патроната (добровольная зависимость слабых от сильных в социальном плане), что в условиях становления государственной власти приводило к доминированию межличностных отношений над правовыми. Постепенно патронат в конце XIV в. с образованием русского единого государства перерастает в патернализм как особую форму социальной связи руководителя государства с его подданными. Патернализм стал основой формирования национального самосознания русского общества. Договор как тип социальной связи общества и главы государства, характерный для Новгорода, утратил свое значение после подчинения Новгорода московскому князю в процессе объединения русского государства и был заменен отношениями подданства. Большое влияние на характер формирования субъективных прав и обязанностей оказала христианская этика через каноническое законодательство, используемое церковью. Заимствование иностранного законодательства происходило в виде свободной рецепции с учетом народных традиций. Это особенно характерно для брачно-семейного права. Церковь намеренно шла на компромиссы с обычным правом, регулирующим эту важнейшую сферу, что позволило ей постепенно закрепиться и занять доминирующее положение в роли социального регулятора брачно-семейных отношений. В отличие от византийского законодательства, правовое положение женщины на Руси в браке было гораздо лучше. Оно зависело от ее принадлежности к определенной социальной группе. Княжеские уставы церкви подразделяют женщин на разные социальные категории: «великих бояр», «меньших бояр», «нарочитых людей» и «простой чади». Если г женщина была замужем за представителем княжеской верхушки или боярином, купцом или горожанином, то она играла более активную роль в жизни семьи, зачастую заменяя супруга в реализации его правомочий, например, при заключении сделок, в торговых операциях, в политической жизни общества. Такая роль женщины была востребована политической и экономической составляющей жизни средневекового общества. Высокий ритм жизни в городских центрах способствовал индивидуализации женщины, увеличению ее роли в обществе и выравниванию ее правового положения по отношению к супругу в браке. Но в обычных семьях простых людей, где женщины вели домашние дела в условиях натурального хозяйства, они не могли иметь широких социальных связей, поэтому их правовое положение было приниженным. Вторым обстоятельством, объясняющим неравное положение женщин в браке, является объем и ценность имущества, привнесенного в брак. Богатые родители, дававшие большое приданое за невестой, тем самым влияли опосредованно и на фактический статус своей дочери в семье. Формирующийся принцип раздельности имущества в браке задавал соответствующий тон отношений супруга к супруге как к стороне в браке, которая была вправе дать или не дать согласие на использование своего имущества. Это обстоятельство могло существенно повысить значимость супруги в браке. Византийская юридическая конструкция брака как договора была неприемлема для русского средневекового права. В основу русской правой модели. были положены прежде всего нормы христианской этики, оказавшиеся более мощным правообразующим фактором, потеснив формальную договорную природу отношений в византийском браке на второе место после духовной. Это обстоятельство характерно для всего объема правового регулирования в браке. Новые юридические источники отражают особенности заключения брака у представителей знати и простых обывателей. Если для представителей верхушки заключение брака было более формализованным мероприятием, то для остальных людей — это не сложная процедура, основанная на традиции и нормах обычного славянского права. В целом же оригинальность и неповторимость правовых форм, касающихся брака и семьи в средневековой Руси, вызваны мощным культурным влиянием наследницы античной цивилизации - Византии, языческими обычаями и традициями русского народа, воспринявшего нормы христианской этики. Наследственное право средневековой Руси было закономерным этапом . в развитии средневекового общества. Тенденция постепенного вычленения лица как субъекта права в наследственном праве, расширения правомочий наследодателя и круга наследников подчеркивается и новыми источниками, они уточнили форму завещания. Предметом наследования были как права, так и обязанности. В обстановке усиливающегося товарообмена и растущего значения частной собственности первостепенными становились вопросы не только передачи прав и обязанностей по наследству, но и восстановления нарушенного права в связи со смертью сторон, заключивших при жизни разнообразные возмездные договоры. Система межличностных отношений сдерживала процессы индивидуализации личности, приобретения формально юридической свободы. Новые источники познания права подчеркивают тенденцию расширения субъективной воли наследодателя в XIII-XIV вв. и являются древнейшими свидетельствами письменной формы завещания. Изучая правовую действительность, нельзя ограничиваться анализом юридических норм. Это важно для изучения российского общества, которое характеризуется особой формой социальных связей, где межличностные отношения порой подменяют право, а сами правоотношения часто далеки от буквального выполнения законов. В этой связи необходимо анализировать наличные права и обязанности участников регулируемых общественных отношений, чтобы понять глубинные истоки права и его характер в данном обществе, что актуально для изучения права таких далеких эпох, как Средневековье. Прекрасным подспорьем в познания права в этого периода становятся берестяные грамоты, которые, аккумулируя в себе многочисленные и разнообразные • реальные жизненные ситуации прежде всего в хозяйственной и семейной сферах, конструируют правовые нормы в собственном смысле слова. Письменные свидетельства непосредственных участников происходящих событий (исключая субъективизм летописцев) в виде берестяных грамот представляют особую ценность и уникальность. Они дают возможность осмыслить историко-правовой феномен частной жизни, содержащий огромный и практически неисследованный научный потенциал изучения проблем частного права в средневековой Руси. Судебные протоколы, юридические акты частных лиц, разнообразные обязательства позволяют реконструировать правовые нормы, выявить совпадения и отклонения от них. Эти новые источники познания средневекового права, а также средневековые печати раскрывают реальную природу вещных прав в средневековой Руси; говорят о наличии частной собственности на землю, демонстрируя письменную форму такого права. Грамоты впервые после Русской Правды свидетельствуют о наличии института владения в русском средневековом праве, самостоятельного • института залогового права. Последний как правовой институт возник не из залоговых отношений, порожденных договором займа с формой обеспечения в виде залога, а из условий о процентах по договору. Новые источники познания права убедительно доказывают, что значение рождающейся государственной власти в вопросе правообразования в эпоху раннего Средневековья ничтожно. И только начиная с XI в. ведущая роль в создании крупных национальных правовых форм перешла государственной власти. Следует отметить, что субъективное право в эпоху раннего Средневековья возникло до объективного права. Процесс начального правообразования касается прежде всего вещных отношений. Право собствености в исследуемый период имеет ярко выраженный сакральный характер. Своим происхождением этот правовой институт обязан владению как фактическому обладанию и присвоению, которое в дальнейшем оформлялось в виде защиты реально существующих отношений, и соответствующим им юридическим правам и обязанностям. Именно связь собственника с вещью посредством длительного и никем не оспариваемого владения становилась основой закрепления таких отношений в форме права собственности. Обладание собственностью предполагало ее использование, неупотребление полезных свойств вещи рассматривалось как факт нарушения права владения, что при определенных обстоятельствах могло привести к утрате права на вещь. Постепенно начинался и развивался процесс официального всеобщего . признания субъективного права в нормах законодательства. Своим рождением право обязано именно вещным отношениям в виде фактического владения, собственности на землю, предметы и средства производства. Следующим этапом правообразования стала правовая регламентация обязательственных отношений. Этого требовала сама жизнь, все более и более наполняясь экономической составляющей. Новые источники познания права аргументировано доказывают наличие самостоятельного института владения в средневековом праве. Владение предшествует праву собственности, оно защищается правом как факт, исходя из презумпции добросовестного обладания вещью, независимо от наличия у владельца какого-либо юридического основания. В случае нарушения факта владения законодателя интересует первоначально не наличие каких-то юридических оснований на спорную вещь, а сам факт нарушения владения. И в этом случае владелец имеет право требовать устранения нарушений своего владения со стороны третьих лиц. Если же нарушители владения утверждают, что вещь в отношении которой осуществляется владение, принадлежит владельцу не по праву и лицо владеет ею незаконно, то они вправе возбуждать новый процесс для доказания в ходе судебного разбирательства законности прав на оспариваемую вещь. Указанные источники позволяют сделать вывод о том, что собственник при утрате фактического владения не утрачивал права на вещь. Добросовестное владение имело защиту закона, при недобросовестном требовалось возмещение ущерба собственнику вещи в связи с ее утратой. Процесс формирования института владения как самостоятельно правового института начался в XI-XII вв. и завершился в XV в., четко разграничив право собственности и правового институт владения. Новые источники позволили уточнить правовую природу иммунитета и патроната, которые неразрывно связаны с правом собственности на землю. Введенные в научный оборот новые источники познания права являются письменными свидетельствами формирующихся обязательственных отношений средневековой Руси. Под обязательством в то время понимали не только право на действия обязанного лица, но и право на лицо. Постепенно в процессе формирования обязательственного права имущественная ответственность по договорам все больше и больше вытесняет личную. Наряду с обязательствами из договора существовали обязательства из причинения вреда В обязательственных отношениях средневековой Руси еще отсутствовала . индивидуализация ответственности. Обязанности по уплате долга могли быть возложены не только на близких родственников должника, но и на лиц, проживавших с ним в одной местности. Берестяные грамоты упоминают о варианте добровольной замены лица в обязательстве другим лицом, что относится к XIV в. Они дают характеристику такой формы обязательства, как «доска», раскрывая ее сущность, и позволяют уточнить время появления поручительства как формы обеспечения обязательств. Особой формой обеспечения исполнения обязательства в русском средневековом праве было присутствие специальных должностных лиц (отрока или детского) в момент исполнения обязательства. Берестяные грамоты одни из первых упоминают о договоре мены в русском средневековом праве, об условиях действительности договора купли-продажи. К последним следует отнести принадлежность вещи на праве собственности продавцу. В случае, если предметом купли-продажи являются социально значимые вещи, то требуется наличие свидетелей или мьггника при продаже вещи. Грамоты расширили пределы познаний о предмете договора купли-продажи и ценах на многие товары. Благодаря берестяным грамотам уточнена форма договора поклажи. Прослежена эволюция формы договора поклажи с XI по XTV в., которая в итоге стала представлять «доску» с поименным перечислением вещей, сданных на хранение, и указанием срока хранения. Берестяные грамоты свидетельствуют о складывании таких форм обеспечения договора займа, как «доска», заклад, запись, поручительство, участие отрока при исполнении договора займа. Они позволили сделать вывод о существовании в ХП в. на Руси другой формы обеспечения договора займа — неустойки. Ранее письменных свидетельств об этом не существовало. Новые источники права дополняют сведения о предмете договора займа (в них впервые упоминается договор ссуды). Они дают возможность охарактеризовать правовую форму договора личного найма на 100-200 лет ранее, чем об этом упоминает Псковская судная грамота. Благодаря новым данным уточнена правовая природа договора имущественного найма в средневековой Руси. Исследование берестяных грамот помогло проследить становление и эволюцию договора промыслового складничества, формирование его основных принципов (на 150-200 лет ранее свидетельств в Псковской судной грамоте). Современный анализ некоторых норм уголовного права с привлечением новых источников познания права позволил уточнить генезис и последующую эволюцию понятий преступления и наказания в их основных правовых формах. Этапы, особенности и содержание уголовного законодательства в средневековой Руси тесно связаны с всевозрастающей регулятивной ролью общества и государства в этой сфере жизни. Процесс формирования системы наказаний протекал в несколько этапов. В основе системы наказаний лежала кровная месть, и первоначальная система наказаний характеризуется почти полным отсутствием границ кровной мести, т.е. месть адресуется не только виновному, но и кругу его ближайших родственников. Постепенно кровная месть из обязательной процедуры • становится допускаемой, разрешаемой государственной властью, но не предписываемой в обязательном порядке. С усилением регулятивной роли государства месть возможна только на основании судебного решения. Со временем система наказаний стала реализовывать в нормах уголовного права принцип талиона, предполагающий полную адекватность наказания для преступника преступлению, т.е. равное за равное. И в процессе реализации этой правовой доктрины изменения происходили от обязательного талиона к факультативному. Постепенно в процессе эволюции системы наказаний сужался и круг наказываемых за счет индивидуализации наказания. Наконец заключительным этапом в развитии системы наказаний стала система композиций в виде денежного выкупа и иных мер наказания. Отсутствие смертной казни как вида наказания в русском уголовном праве эпохи раннего Средневековья можно объяснить существованием иных мер наказания, которые по сути приводили к тому же результату. Таким эквивалентом на Руси было наказание в виде «потока и разграбления», что было в то время равносильно смерти. Изменения системы преступлений и наказаний влияли на понятийно-категориальный аппарат уголовного права. Новый смысл получали понятия преступления и наказания, он отражал усиление роли государства в правовой оценке социальных конфликтов. Система преступлений и наказаний из восстановительной трансформируется в карательную, с сохранением некоторых прежних композиций в системе наказаний. Характеристика субъекта преступления включала такие важные социальные сведения, как возраст, пол, виновность и социальный статус. В средневековом праве не было привилегий, исключающих привлечение к уголовной ответственности в силу принадлежности к какой-то определенной социальной группе. На особом положении в этот период находился князь. Он был неподсуден никаким органам, значит, единственный имел привилегии. Но даже в этом случае о такой привилегии можно говорить лишь с определенной долей условности. Ведь конкретных ^ норм права, закрепляющих такую сословную корпоративность, средневековое право не знает. Это касалось лишь фактических обстоятельств и жизненного уклада той эпохи, . характеризующих формирование монархических правовых очертаний в существе княжеской власти, и не более. Князь нес исключительно моральную ответственность. Изменение правового положения холопов, связанного с обретением ими имущественных прав в XIII-XIV вв. приводит к тому, что они начинают рассматриваться как субъекты уголовно-правовых отношений. Средневековое уголовное право опиралось на доктрину законности, предполагающую правовое равенство всех свободных людей перед законом. Такая правовая доктрина сформировалась не без влияния христианской идеологии. В исследуемый период происходит правовое оформление вины как. условия вменения уголовной ответственности. Если на начальных этапах формирования уголовного права вина рассматривается исключительно в контексте объективного вменения, то по мере развития государства она приобретает характер субъективного вменения. Юридический термин «вина» имеет византийские корни, и первые упоминания об этой категории уголовного права тесно связаны с византийской традицией оценки осознанной неправоты, нашедшей свое отражение в русско-византийских договорах и церковном законодательстве. Постепенно сформировался и правовой институт соучастия в уголовном законодательстве. В это время еще не была дифференцирована ответственность в зависимости от формы участия в совершении преступления. Соучастников преступления ждала одинаковая уголовно-правовая ответственность. Уголовное право Средневековья еще не знает деления на стадии совершения преступления. Система преступлений была несложной, выделялись: убийство, оскорбление действием и словом, разбой, кража, уничтожение, повреждение и противозаконное пользование чужим имуществом, преступления против княжеской власти, против церкви и некоторые другие. Система наказаний в основном базировалась на денежных взысканиях, выкупах и кровной мести. Постепенно наказание вбирает в себя и новый социальный смысл. Цель наказания из восстановления нарушенного социального равновесия ограничилась возмездием, отражающим общий социальный и государственный интерес. И система восстановительного правосудия меняется и становится откровенно карательной, с сохранением некоторых прежних композиций в системе наказаний. Новые источники познания права подтверждают такую особенность уголовного права Древней Руси, как сочетание индивидуальной и коллективной ответственности за совершаемые преступления. Они расширяют толкование некоторых статей Русской Правды и являются первыми свидетельствами формирования некоторых видов преступлений. Источники фиксируют происходящие события, отражают тенденцию, связанную с все более усиливающейся ролью государства в регулировании общественных отношений в уголовно-правовой сфере. Реальная жизнь, дававшая почву для новых преступлений, подталкивала государственную власть к правовой оценке и регулированию этого вида отношений. Анализ новых исторических материалов создал условия для исследования института судебного представительства. Появление этого правового института следует отнести к ХП—ХШ вв., т. е. на 200 лет раньше, чем этот институт нашел отражение в Псковской судной грамоте. Исследование новых источников права позволило уточнить истоки формирования основных принципов судебного процесса в этот период, расширить познания о видах доказательств, используемых в средневековой Руси, что дает возможность проследить и охарактеризовать практически все стадии судебного процесса средневековой Руси и исполнения решений судебной власти. Подводя некоторые итоги обсуждения формирования системы доказательств в средневековой Руси следует отметить, что доказательства, используемые в судебном процессе, условно можно сгруппировать в зависимости от характера претензий сторон друг к другу. Если предметом обсуждения в суде было убийство, то суд прибегал к следующим видам доказательства. Для того чтобы обсуждать вопрос о совершенном убийстве требовалось подтверждение совершенного убийства в виде трупа или останков человеческого тела, с возможностью их идентифицировать. Если убийца был известен, то в судебном порядке требовались свидетельские показания. При отсутствии свидетелей или сомнении суда в их достоверности прибегали в качестве средства доказывания к суду Божьему или присяге. В случае нанесения телесных повреждений или спора об оскорблении чести и достоинства обязательно наличие материальных признаков нарушения права. Если таких внешних признаков не было, можно было обратиться к показаниям свидетелей. К свидетелям обращались и тогда, когда признаки нарушения права были недостаточны для предъявления обвинения. Если же и свидетелей нарушения права не было, то для русских людей основание для возбуждения в судебном порядке дела отсутствовало. Исключение составляли иностранцы, для которых при отсутствии свидетелей законом допускались в качестве доказательств присяга и жребий. В судебных спорах, где предметом спора было нарушение вещных прав, суд в обосновании своего решения обращался прежде всего к вешним признакам нарушения такого права, это, например, обнаружение пропавшей вещи в чужом владении. Если такие признаки нарушения права отсутствуют, то требуются свидетели или Божий суд в зависимости о цены иска. Если под судебным доказательством понимать способ или средство обнаружения истины, то в этот разряд доказательств, используемых в судебных спорах о нарушении вещных прав, можно отнести и «свод» — процедуру отыскания недобросовестного приобретателя вещи, т.е. ответчика в процессе. Свидетели были необходимы для подтверждения законности приобретения вещи, в исках о заключении договора займа на сумму свыше 3 гривен. В спорах между купцами требовалось лишь присяга, если речь шла о договоре займа или поклаже, и, конечно же, письменные доказательства, к которым следует отнести наличие «досок» и записей, т.е. формальных письменных документов, подтверждающих наличие субъективных прав и обязанностей. Большое значение для уточнения места и роли судебных органов в политической системе Средневековья имеет характер исполнения судебных решений, в этот период отличающийся слаженным механизмом взаимодействия органов государственной власти и сторон, заинтересованных в таких решениях. Существовали строгие законодательно урегулированные процессуальные сроки, связанные со временем явки в суд, а также специальные высокоэффективные механизмы исполнения решений суда, побуждающие стороны, участвующие в судебных разбирательствах, брать на себя оплату части расходов, связанных с исполнением решения. Взимание соответствующей платы было законодательно урегулировано и способствовало повышению эффективности средневекового правосудия. Как представляется, такой опыт может быть использован и современным правосудием в России. Исследование позволило выявить и характерные черты средневекового права. Так, важная особенность средневекового права - его символичность и ритуальный характер. Это касается не только материального, но и процессуального права. Символизм еще долго оставался в русском праве его важнейшей особенностью. Задачей и целью права на ранних этапах формирования было восстановление нарушенного социального равновесия посредством правовых процедур, итогом которых были компенсации и реституции. Малейшее отклонение от такой процедуры приводило к аннулированию правовых последствий, направленных на возникновение и изменение правоотношений. И наоборот, строгое следование процедуре легитимировало эти отношения. Это время торжества особой формы средневековой законности. В процессе исследования определены важнейшие факторы, влияющие на процесс правообразования. Так, главную роль в генезисе права играет культура общества. Рождение новой правовой формы — это процесс, связанный не только с генезисом этой формы, но и с ее легитимацией. В этом процессе очень важно нахождение гармонии в соединении исторической традиции, детерминированной соответствующим типом культуры, с той конкретной исторической ситуацией, в рамках которой в социуме происходит процесс легитимации новой правовой формы. Существует глубокая зависимость восприятия основных политико-правовых категорий от типа культурного сознания. Этот же тип культурного сознания обусловливает и характер функционирования права. Если такая гармония найдена, то нововведение принимается обществом, если нет, то, несмотря на формальные попытки публичной власти ее легитимировать, политико-правовая форма будет неэффективной. Возникая, культура обретает собственные формы и оказывает мощное интегрирующее действие на все стороны общественной жизни. Общество и культура не существуют автономно, они не доминируют друг над другом, они, наоборот, взаимно дополняют друг друга. Основой культуры выступает генерация обществом духовных ценностей, стандартов поведения и его мотивации. Культура как итог накопленного социального опыта обеспечивает интеграцию человека в сообщество. Она осуществляет связь между всеми сферами общества, выступая субъективной стороной социальных институтов. Она привносит традиционализм и нормативность во все социальные изменения, являясь самой устойчивой социальной связью, не меняющей своей сути на всем протяжении развития общества. Именно благодаря культуре общество может быть идентифицировано в контексте иных социальных образований. Именно культура, выраженная в системах духовных ценностей, мировоззренческих, знаковых и символических системах, задает контуры правовой формы на этапе рождения права. А право в свою очередь легитимирует культуру, законодательно оформляя ее, придавая ей общеобязательный характер, создавая устойчивые основы для естественного развития общества. Таким образом, государство формулирует нормы права, а социокультурные условия их формируют. Мировоззренческие истоки русского средневекового права представляют собой сложный симбиоз языческого мировоззрения и норм христианской этики. Языческие ритуально-нормативные формы были более пластичными и гибкими, открытыми для нормативных новаций, составляя неоднородную, открытую систему, в которой новое уживалось со старым. Причем это новое находилось в гармонии со старыми формами, активно дополняя их. Языческое мировоззрение представляет собой целостную систему взглядов, в основе которой лежит многоуровневая структура, объединяющая в единое целое божественное проявление и материальные проявления. Именно этими мировоззренческими истоками можно объяснить причины изменений и последующей эволюции русского средневекового права. Славяне были убеждены, что миропорядок не является раз и навсегда жестко заданным божественным проявлением. Поэтому они активно влияли на жизнь в поисках гармонии социального устройства, при этом постоянно изменяя существующие политико-правовые конструкции, меняя тем самым планы мироздания. Они верили в то, что судьба человека находится в тесной связи со свободой волеизъявления, которая не была жестко задана человеку, и ее предписания — лишь один из возможных путей его развития. Каждый человек обладал возможностью некоторого управления своей судьбой посредством волевого и целенаправленного поступка-выбора в процессе жизни. Эти поступки-выборы определялись соотношением собственного жизненного опыта и духовных ценностей, составляющих тип культуры в данном обществе. Нормативными предписаниями таких поступков были разнообразные ритуально-символические формы. Таким образом, одним из истоков средневекового права следует признать языческое мировоззрение древних славян, ставшее этической основой обычного славянского права. Христианская же этика как мировоззренческий исток права этого периода менее восприимчива к реалиям жизни, так как имеет цельную, стабильно устойчивую форму, содержание которой обеспечивалось системой догматов и религиозных символов. Несмотря на известный консерватизм во взглядах, именно христианская этика развивала языческие представления о способности индивида изменять природу правовых предписаний обычного славянского права. Именно этим путем и происходил процесс формирования и обособления индивидуальной воли как правового принципа, имеющего громадное значение для развития таких правовых институтов, как право собственности и договорное право. Средневековое право отличает системное единство права. Это находит выражение в нерасчлененности производственной и духовной деятельности, преобладании межличностных отношений, коллективизме и высокой степени духовной регуляции. Современное право ориентировано на отстраненность производства от духовной сферы, на развитие вещных отношений и уже через развитие последних - на удовлетворение материальных и духовных потребностей личности, продуцируя этим индивидуализм и эгоцентризм. Процесс формирования русского средневекового права проходил на многофакторной основе, в среде которой социокультурные условия являются основным фактором формирования права. В этом процессе роль ненормативных социально-психологических и идейных детерминаций трудно переоценить. Важнейшей причиной, определившей особенности права эпохи Средневековья, стала христианская этика. Христианская этика давала возможность автономно определять внутренние и внешние параметры свободы. Право и понималось на раннем этапе своего формирования исключительно в этическом смысле как справедливость. По своей внешней форме многие нормы эпохи средневековья представляют собой ничто иное, как предписания, имеющие конкретные последствия, которые наступают при наличии определенных факторов. В заключение хотелось бы обратить внимание на то, что исследование не ставило своей задачей обоснование новой картины процесса формирования русского средневекового права. Нет, задача была более скромной - обобщить и систематизировать накопленные знания, ввести в научный оборот новые источники познания права с целью обращения внимания на проблему взаимодействия культур и пробуждения подлинного интереса к средневековому праву. Средневековое право, как представляется, до сих пор не потеряло значения и неповторимой гармонии, обладая тайнами, которые так до сих пор и остаются не до конца познанными. Ведь правовая культура и социальная психология общества эпохи Средневековья трудноуловима, а современная методология не позволяет глубоко проникать в культуру прошедших столетий. Реалии таковы, что современность детерминирует набор определенных ценностей, которые отличны от ценностей эпохи Средневековья, предполагая разную оценку права и социальной действительности, из чего не следует, что современное общество живет более гармоничной жизнью, чем средневековое. Это не значит, что «права» в эпоху Средневековья было «мало», и оно было отсталым и неразвитым. Его было ровно столько, сколько было необходимо обществу той далекой эпохи, а нормы права заменялись иными социальными регуляторами, которые в отдельных случаях были даже более эффективны, нежели воля и власть общества и суверена. [ история ] |
|
| URL | |